Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2

Костас закрыл за ней дверь на задвижку, вбил в дерево рондел, как предохранитель. Захотят, не откроют. Снял плащ, повесил на гвоздь. Таз с кувшином задвинул под кровать. Сел к подоконнику, достал сверток и развернул илитон. Увесистый квадрат, затянут в серо-желтую кожу и обвязан крест-накрест проволокой. Концы проволоки сведены вместе, перекручены, просунуты сквозь свинцовую пломбу и заправлены за обвязку. Не болтаются, не цепляются. На свинце оттиск. Корона. Над ней дерево с девятью ветвями. Четвертая ветвь нарочито выделена.

Оставленный в лесу сверток Костас нашел без труда. Ни разу не сбился, не заплутал. Берег реки, поляна, лес уже и забыли о его пребывании здесь. Трава поднялась, кусты распрямились, кости от его пиршеств растащило зверье. Змею не тронули. Иссохшая спираль лежала не потревоженная. Илитон защитил останки гадюки от надругательства. Костас забрал сверток. Тогда же впервые рассмотрел, перебарывая жгучее желание зашвырнуть предмет в реку. Но зашвырнуть нельзя. Начавшись, события требуют завершения. Логичного, алогичного, предсказуемого, непредсказуемого, счастливого, несчастного, но завершения. Не поставить в них точку в ленной прихоти легким мановением руки. Теперь не поставить. И обманываться, скорым финалом не стоит. Доставка свертка по назначению всего лишь отсечка времени. Или жизненная веха. Как хочешь, так и думай.

Поддев проволоку, Костас освободил и расправил концы. Поскоблил металл. Лезвие скинду легко сняло слой. Забелело железо. Задрал свинец вверх. Хорошо не залили, а просто вдавили оттиск. Погрел свинец над свечкой. Прижимая подходившую к свинцу проволоку, с усилием, медленно, еле подалась, пломбу стащил. Осторожно снял обвязку и кожу. В руках оказалась обожженная глиняная плитка. В одном из углов сфера-углубление, а на дне сферы квадрат-иероглиф. В противоположном, выпуклая сфера с отверстиями. С обратной стороны плитки руническая надпись. Толщина у плитки разная. Угол с углублением задран выше прочих. Костас положил плитку на подоконник рассмотреть, угадать смысл рельефа. Напоминало лабиринт. Хитрый лабиринт и есть. От отправной точки-углубления, до выпуклости доберешься десятками способов. Но верный, скорее всего, один. Костас сдул пыль и поднес плитку к свету. Никаких царапин или иных указующих знаков. Тогда что укажет правильный путь? Раз есть уклон, то по лабиринту можно что-то прокатить. Круглый камешек. Но камешек, тем более круглый, не всегда под рукой. Вода? Догадку следовало проверить. Костас намочил илитон в кувшине и отжал над углублением в плитке. Водяной шарик перескочил через край переполненной сферы и побежал по ложбинкам. Первая капля высохла, проделав часть пути. Костас капнул еще. Вторая капля стремительно побежала за первопроходцем. Следующая провалилась в отверстие. Четвертая, пятая заполнили полость, шестая показалась на поверхность, седьмая побежала дальше… и так до самого конца, в нижний угол. Тайна открылась и что? Где применить обретенные знания и стоит ли заморачиваться с ними? Может ограничиться, запомнив дорогу от сферы-углубления до сферы-выступа? На всякий случай. Костас запомнил. Вниз, ответвление слева пропустить, вправо, вниз, ответвления справа и слева пропустить, вниз, вправо, вниз, влево, вниз….

Он оторвал от свечи кусочек воска и впихнул его в одну из дырочек на пути воды. Помнить одно, но и иметь свой ключ к чужому секрету не помешает.

Костас дольше возился, восстанавливая обвязку и свинцовую пломбу, чем развязывал и экспериментировал с плиткой. Осмотрев результат «реставрации», обжег царапины над свечой. Так-то лучше.

Умывшись, погасил огарок свечи и лег спать. Снизу доносились возбужденные голоса. Речь не разобрать, но очевидно грызлись игроки в кости. Грохот опрокинутых лавок свидетельствовал — миром игра не закончилась.

Спал чутко. Ночью два раза возле двери слышалась возня, но открыть задвижку не смогли. За стенкой пререкались мужской и женский голос. Разговор то накалялся, то остывал. И когда светало, когда запели-загорланили петухи и защелкал бич пастуха погнавшего стадо на луг, окончанию споров положила звонкая оплеуха и женское завывание.

Утром Костас спустился в зал. Служанка тут же подошла.

− Есть телятина с грибами. Пиво. Новый бочонок только почали, − предложила она. Не прижимистый клиент всегда в почете. Ему и первая ложка и полная кружка. Ну, а если пожелает, то и покряхтеть под ним не совестно, лишь бы платил.

− Неси, − согласился Костас и на телятину и на пиво.

Несмотря на такую рань, за соседним столом, трое мужчин, судя по ухоженному оружию и дрянной одежде керны, скудно завтракали сыром и молоком. Огромную краюху хлеба ломали руками. Один из троицы заедал хлеб чесноком. Резкий запах шибал в нос.

− Как ты его жрешь? — недовольно бурчал на товарища его сосед. Был он старше сотрапезников, носил длинные космы, схваченные на затылке лентой. Лоб его пересекал свежий плохо зарубцевавшийся шрам. На правой руке не хватало мизинца. Хубен [43] Хубен — верхняя одежда, туго подбитая конским волосом. под плащом придавал его фигуре объемность и солидность, но в дырах проглядывала набивка из конского волоса.

Напротив старшего сидел юноша. Одежда на парне совсем рвань и требовала хорошей починки, а лучше замены. Ел он нехотя, еда ему не нравилась. Проглотив кусок, отвлекался править оселком лезвие меча. Меч был в не плохом состоянии и лучше не станет, сколько не точи. Третий, обрюзгший и нечесаный, низко склонившись над столом, чуть ли ни носом уткнулся в столешницу, ел быстро, что кролик. Плащ керна в засохшей грязи и соломе. Медные клепки на левом наруче зазеленели не зная чистки.

− Кэртис, прекрати ширкать. Дай пожрать спокойно, − поднял голову любитель чеснока.

− Ну и ешь, − не послушался юноша.

− Действительно убери оружие, − посоветовал старший. — Нечего показывать. Не на парад собираешься.

− На парад не на парад, а меч должен быть в порядке. Сам учил.

− Сколько с дерьмом не возись, все одно дерьмо, − поддел его приятель.

Кэртис оставил замечание без внимания. Разве только совсем есть перестал.

По лестнице спустился еще одни постоялец. В ладной одежде, с пузиком на выкат. На поясе расшитый кошель, с другой стороны сандедея. Навершие украшено фальшивым хрусталем.

− А вот и шен Пран, − буркнул старший.

− Вы уже в сборе? — подивился Пран, хлопая заспанными глазками. Потом сладко зевнул, широко открыв рот. Потянулся.

− Давно, − сообщил старший.

− Кто рано встает, тому бог подает, − пробурчал чесночник с набитым ртом.

− Ну, я не бог, − скорчил важную гримасу Пран. — Марна, подай им пива за мой счет.

− Вот это дело! — оживился керн не обращая внимание на грозный взгляд старшего.