Владимир Васильев - Сокровище «Капудании»

Разговор о жалованье не затянулся и уже спустя десяток минут Суз Гартвиг и Фример ударили по рукам и подписали все необходимые бумаги. Ральф тоже поставил дежурную закорючку.

– Подумать только! Штурман из страны варваров умеет писать! – проворчал Фример. – Воистину наступают новые времена.

– Это что, дядя! – весело сообщил Александр. – Он еще и книгочей заядлый!

– А вы и рады. – Толстяк промокнул лоб. – Вам лишь бы посудачить о сочинениях какого-нибудь малохольного бумагомараки. Лучше бы лоцию изучили как следует.

– Лоцию чего? Если лоцию Эвксины – так в нашей библиотеке ее нет.

– Сомневаюсь, что она вообще сохранилась хоть где-нибудь, – продолжал ворчать Фример. – Не все варвары такие ученые, как наш штурман. Боюсь, все давно ушло на растопку или самокрутки…

– Лоция Эвксины вряд ли помогла бы нам, камор… э-э-э… простите, капитан, – мягко сказал Ральф. Он никак не мог после нескольких лет пребывания в эвксинских водах снова полностью переключиться на терминологию метрополии. – По той же причине, по которой в штурманы вам годится только местный человек и по которой в здешних водах практически невозможно плавание на больших кораблях.

– Ну если я в ближайшее время не смогу убедиться в вашей правоте, – пригрозил Фример, – я вам не завидую, штурман! И причина, по которой мы отправимся в плавание не на «Святом Аврелии», а на местном корыте, должна быть чертовски весомой!

– Любезный Фример, вам не придется долго ждать, – вмешался Суз Гартвиг. – Уверяю вас, вы убедитесь в необходимости подобного шага очень быстро. А теперь я приглашаю вас отобедать, стол уже накрыт. Господин Фример! Господин Александр! Ральф, а ты ступай за вещами, бери кассата и марш на борт «Гаджибея». Чапа о тебе все знает, бегун, поди, добежал уже.

– Пожалуй, я отправлюсь с нашим штурманом, – сказал Александр вставая. – Я не голоден; а желание поглазеть на жизнь этого города во мне все еще не угасло. Уважаемый Гартвиг, прошу меня простить, мой поступок диктуется отнюдь не небрежением к вашему гостеприимству или обидой на что-либо. Я действительно с куда большим удовольствием отправлюсь с Ральфом в порт, чем буду тосковать на очередном торжественном обеде, коих в моей жизни было… много.

Фример недовольно нахмурился, однако улыбка его племянника недвусмысленно посоветовала капитану промолчать.

Ральф давно подметил, что Алекс явно занимает место повыше капитана в иерархии метрополии. Капитан Фример скорее всего средней руки аристократ и обычный служака; Алекс же наверняка отпрыск известной и знатной ветви рода, причем даже близкое их родство ничего не меняет: в метрополии случается всякое, брат может командовать братом по праву крови. А племянник – дядей.

– Что ж, – Суз Гартвиг если и расстроился, то виду не подал, – дело молодое, не вижу причин мешать вам наслаждаться пребыванием в незнакомых землях. Ральф, надеюсь, ты будешь хорошим гидом и спутником Александру!

– Обещаю! – коротко заверил Зимородок.

– Двинули! – Алекс сцапал Ральфа за рукав рубахи и потянул к выходу.

– Там внизу ждут два моих офицера, – донеслось из-за спин. – Вы не против, любезный Гартвиг, если за обедом мы заодно обсудим вопросы снабжения…

Дальнейшее Ральф и Алекс не расслышали: кто-то невидимый в полутьме затворил за ними дверь.

– Ну вот, – довольно сказал Алекс уже на улице, жмурясь на керкинитское солнце, – самое тоскливое позади. Терпеть не могу званые обеды и деловые разговоры! Скукотища. В книжную лавку заскочим или не по пути?

Он часто перескакивал с темы на тему вот так, почти мгновенно, меняя лишь интонацию.

– Можно и заскочить, – пожал плечами Ральф. – Не думаю, что обед у Гартвига закончится быстро.

– Дядя твердо намерен отплыть уже сегодня вечером. Или моряку полагается говорить «отойти»? Я вообще-то не моряк…

– Это заметно, – улыбнулся Ральф. – Но наверняка вы знаете и умеете что-нибудь такое, чего не знают и не умеют остальные, не так ли?

Алекс запрокинул голову и коротко рассмеялся.

– Подозреваю, что так. Надеюсь по крайней мере… Кстати, вы заметили, что дядя, едва успев хорошенько разглядеть саутхэмптонский диплом, сразу же машинально принялся обращаться к вам на «вы»? Заба…

– Эй, голодранцы, с дороги! – неожиданно рявкнул кто-то из-за спин.

Алекс обернулся так резко, что Ральфа обдало коротким порывом горячего полуденного воздуха.

Четверка рабов влекла изящный, весь в шелках, паланкин. Чуть впереди не шел даже, а шествовал апитор в тончайшей бирюзовой мантии и красном тюрбане, украшенном пером цапли. В общем, расфуфыренный дальше некуда.

Зимородок непроизвольно напрягся. Назвать аристократа из метрополии голодранцем – это апитор не подумавши сделал. Слепой он, что ли, – взглянул бы хоть на отделанную кружевами рубашку Александра.

Истинная причина ошибки апитора крылась в другом: тюрбан просто то и дело сползал на глаза и в момент возгласа апитор как раз поправлял его прямо на ходу. Жара, проклятая жара! Но ни Ральф, ни Александр, естественно, этого знать не могли.

В следующую секунду грянул выстрел из пулевика и тюрбан апитора вмиг оказался в ближайшей подворотне, прямо в пыли. Шагах эдак в двенадцати—пятнадцати. Апитор запнулся и встал; рабы с паланкином тоже. Откуда-то из хвоста процессии проворно вынырнули два полуголых горца с кинжалами в руках и пистолетами за поясами, однако с противоположной стороны улицы немедленно показались четыре мушкетера в форме солдат метрополии и невысокий коренастый человечек в мундире лейтенанта да при шпаге.

Горцы тут же остановились в нерешительности. Несколько секунд все оставались неподвижными – исполненный холодной ярости Александр (ноздри его трепетали, губы были крепко сжаты), побелевший от испуга апитор, растерянные рабы. И тут Ральф понял, что нужно сглаживать ситуацию.

– Милейший! – укоризненно обратился Ральф к апитору. – Вы, часом, не перегрелись на солнце? Кого это вы назвали голодранцем? – и Зимородок всем корпусом развернулся к Александру, словно бы призывая приглядеться к нему повнимательнее.

Апитор побледнел еще сильнее. Вряд ли он распознал в Ральфе штарха, но моряка не распознать было трудно. И вдруг – такие речи от моряка! Легко было представить, что творилось в мыслях апитора.

В следующее мгновение шелка, закрывающие окошко паланкина, отодвинула чья-то маленькая рука и в окошке показалось лицо.

Женское. Точнее – девичье, ибо обладательница его была молода. И прекрасна.

Ральф не знал ее. Штархи не вхожи в высший свет, но местных красавиц даже простолюдины часто знают в лицо.

Александр, приготовившийся было отпустить в адрес апитора что-либо гневное или ядовитое, так ничего и не произнес. Он неотрывно глядел на незнакомку, а незнакомка неотрывно глядела на него.