Николай Прокошев - Семь крестов

– Знал. Но как я мог предположить, что первым, кто обратится с просьбой, будет именно он? В любом случае, я считаю, он прав – от Анны надо избавляться…

– Ты в своем уме?

– А ты? Неужели и в самом деле веришь, что она ездит домой к родственнику?

– Не ври, вы сговорились, что ли? – Пес с досадой швырнул глиняную вазу в стену над головой слуги.

– Вы понимаете, господин, – занятый другими мыслями, Гектор не обращал внимания на мальчишку, – как вышло… Чтобы я смог служить вам, пришлось убить Елая, и Господь пообещал дать мне смелость и силу через обучение у вас. Но вы не захотели учить, и я остался трусом. Потом вы бросили меня в Генте, где мне намяли бока до полусмерти, а дальше так и вовсе решили отказаться.

– Да потому что от тебя, слизняка, толку, что от осла молока! Как ты не поймешь своей безмозглой башкой? Ты, трусливое порождение ада, убил беззащитного старика!

– Так ради благой цели – чтоб побороть слабость! Но вы уперлись. Дальше потребовалась еще одна жертва…

– За Джаспера буду убивать тебя медленно и мучительно, – Пес взвешивал каждое слово. – Я сразу понял, что не мог он сам ничего поджечь, но и на тебя грешить не хотелось, а теперь все встало на свои места.

– Но мой план сработал! Вы взяли меня с собой! И Магду тоже! – попытавшись обнять господина, Матиас получил серьезный отпор в виде удара коленом под дых. – За что, хозяин? Я хочу научиться сражаться рядом с вами – и для этого нужна последняя жертва!

– Самое обидное, что до тех пор, пока не выполнишь просьбу, ты не имеешь права тронуть его пальцем, – тон невидимки сменился на сочувственный. – А если не выполнишь, то вновь появятся те книжки – жизнь, смерть, ну ты помнишь.

– Зачем ему надо, чтобы я ее убил? – с презрением Пес заглянул в бегающие глаза слуги.

– Во-первых, он мясник по натуре, только трусливый, кто режет исподтишка. Ему нравится чужая кровь, ему нравится убивать – тех солдат в лесу с удовольствием на тот свет отправлял. Во-вторых, он искренне верит, что, избавившись от Анны, ты в конце концов возьмешься его обучать. Ничто тебя отвлекать не будет. И, наконец, они просто не поладили с самого начала.

– Сто раз был прав Тронд, надо было щенка тогда в лесу закопать… Вот до чего доброта доводит. Черт, выходит, если я не убью жену, меня ждет та самая книга Смерти? Молодчина, Гектор! Всю жизнь только этого и ждал. Подумать хотя бы можно?

– Думай, но недолго – всего три дня. Она не заслуживает жизни, даже я признаю.

Столько новых сообщений одновременно Пес не получал даже во время учебы в магдебургской семинарии. Он поднялся в комнату и устало плюхнулся на кровать. Мальчишка, как ни крути, покойник – даже миротворец Гуннар наверняка сам бы выпустил кишки этой скотине. Один Джаспер чего стоит, а тут еще «убей жену и научи меня махать мечом». Подожди – ты получишь свою науку, дай только выход найти. Конечно, от привязанностей отказываться надо, но не уничтожением всей семьи…

Может, освободиться от нее как-нибудь по-другому? Записать дату смерти в церковную книгу втайне от Михаэля? Установить надгробие с ее именем? Даже если вдруг выяснится, что жена изменяла ему, почему она заслуживает непременно смерти? Немедля необходимо с кем-то посоветоваться, в первую очередь с друзьями. В некоторых странах, особенно в провинции, измена считается тяжким преступлением, и женщинам там грозят суровые наказания, вплоть до казни. А если вспомнить Брутению, так и разговаривать не о чем.

Что жена к нему охладела, Бэзил не ошибался. Она вся с головой ушла в дела, но не семейные, а трактирные. О детях и не заикалась вовсе, что само по себе подозрительно. В имущих семьях детей всегда мал мала меньше, правда, его собственная мать лишь чудом не отдала Богу душу при родах, поэтому решили отказаться от увеличения фамилии. Но они с Анной молодые, крепкие, здоровые. Другое дело, что его самого дома почти не бывает, когда о детях-то думать. С некоторым облегчением Пес заметил, что размышляет о своих горестях совсем без злобы и нервозности, не то, что раньше…

– Подъем, лежебока! – ранним утром прусса разбудил веселый щебет супруги. – Девятый час уже. Удачно прошла поездка? А что там за девушка?

– Подожди ты с расспросами, – Гектор спросонья не поверил глазам – у Анны из-под передника, надетого поверх узкого приталенного светло-серого платья, слегка выпирал живот. – Это что еще такое?

– Как что? Твой малыш, дурачок. Не малыш дурачок, а ты! С начала года стараемся, вот как раз пять месяцев! В сентябре ожидаем, ну что, рад?

– А-а, э-э, ну, конечно, рад. Только я не помню, чтоб мы как-то усердно старались…

– Чем это от тебя так разит? Ты что, пил? – молодая женщина стала энергично принюхиваться. – Фу, воняет, как от нищего сапожника.

– Ну выпил немножко, – виновато кашлянув, Пес поднялся с кровати. – Тебе нельзя волноваться, чтобы не отразилось на ребенке.

– Да что ты понимаешь! Опять за старое взялся, с косой рожей ходил, народ пугал. Куда только Бальтазар смотрел! У собаки на кошку нюх хуже, чем у тебя на выпивку.

– Не городи чепухи! Когда я пил последний раз? Чего ты придумываешь? И вообще – я пообещал себе, что никогда в жизни больше не прикоснусь к этой дряни.

– Знаем мы цену таким обещаниям. Зазеваешься на секунду, а он уже в луже валяется, пузыри пускает, лыка не вяжет.

А может, этот вурдалак Матиас все-таки прав? Где же это видано, чтобы жена так костерила мужа. Хорошо, люди не видят, еще пустят молву, что на деле-то она его из ордена вытряхнула, заставив дома сидеть, стирать ей фартуки да чепчики. Когда же все началось? На первых порах свой нрав Анна не выказывала, да ведь он всегда неуемный был, а со временем вырвался на волю. И действительно, слугам спуску не дает, однажды не удержалась, ляпнула при Михаэле такое, что тот едва не сгорел от стыда. Бальтазару тоже доставалось, только, конечно, пореже.

Жена с гордым видом удалилась из спальни, не удостоив мужа взглядом. Если верить Бэзилу, и она действительно гуляла на стороне, ребенок может быть чьим угодно. Как проверишь? Разве что сама признается. Она его не то что за мужа, за человека не считает! Кто бы послушал, как благоверная с супругом дорогим разговаривает. Вон жена Штрауба, аптекаря, одну ночь дома не ночевала, так он ее сам публично высек у позорного столба. И то потом три дня плевался, что разводы запрещены.

Осуществлялась лишь констатация факта, что брака, по сути, и не было – Небеса его не признали изначально. Но развод был бы возможным только по причине бесплодия кого-либо из супругов или обнаружения впоследствии кровного родства. Ни того ни другого Пес Михаэлю предъявить не мог, да и не хотел, по крайней мере, до поры до времени.

Поднимать на женщину руку было не в правилах прусса, только и мириться с таким поведением Анны он явно не собирался. Поэтому Гектор решил отложить серьезный разговор на вечер, чтобы окончательно выяснить отношения и обдумать свое весьма щекотливое положение. Где-то в глубине души он не исключал возможности, что Анну придется… успокоить. Но только если подтвердятся ее сомнительные похождения, причем ни один гад ему слова против не скажет, ибо муж будет полностью прав.