Николай Прокошев - Семь крестов

Его слова подтверждались тем, что большое количество огней виднелось на поле брани, где кости павших немцев и их союзников держали на себе вес многих уцелевших татар. Прямо здесь же сотники велели поставить свои юрты с высокими рогатыми бунчуками [105]из конских хвостов.

Это существенно облегчало задачу по вызволению друзей из татарского плена, но пока оставалось неизвестным, сколько кочевников храпело в немногочисленных юртах, размещенных в курене. Смотреть сквозь предметы Пес пока не научился. Неудобство доставляло и то, что с него и с командира стрелков постоянно слетали шапки, не рассчитанные на такие большие головы. Как назло, татарские жилеты нещадно сдавили грудь, но другого выхода не было: в прежних одеждах их бы точно заметили.

С дерева прусс увидал, что вокруг стоянки, находятся еще пятнадцать головорезов охраны. Было решено обойти обозы Ягайло и Витовта с востока и зайти в татарский лагерь с юга, в его открытую часть. А бежать уже предполагалось на север.

Еще перед самой битвой Гектор заметил несколько телег с оковами и кандалами, которые тевтоны запасли для врага. Но по несчастливому стечению обстоятельств оказались в цепях сами. И, проходя мимо обоза поляков, он видел опечаленные лица немногих уцелевших братьев и тысяч обычных воинов, которых как собак посадили на привязь. Невольно прусс подумал, что излишнее тщеславие до добра не доводит, ведь помилуют только самых важных пленников. Остальных же, за кого нельзя получить выкуп, потом продадут каким-нибудь туркам или болгарам.

Непростой земной мир устроен так, что на войне всего два возможных исхода – победа или поражение. Всем помочь нельзя. Главное для тевтонского полубрата – вызволить своих приятелей, хотя, как знать, пошли бы они спасать его снова, окажись он на их месте. Но той ночью это было неважно, Гектором двигало неукротимое желание скорее вытащить их из плена. До куреня оставалось не более сотни шагов.

– Гектор, ты меня слышишь?

Пес мгновенно остановился, уловив голос Тронда.

– Да, Тронд! Но как…

– А что, думаешь, только ты так можешь? Некогда объяснять, – судя по взволнованному тону, Тронд явно торопился, как будто хотел в двух словах все разъяснить. – Нас захватили полста человек. Татары налакались вашего вина и уводят куда-то по одному пленнику.

– Как уводят? Куда уводят?

– Я подозреваю, что не пивом угощать. Они взяли какого-то парнишку из немцев и заставляют переводить. Кажется, они спрашивают у людей, сильно те ранены или нет, и если ответ им не нравится, то забирают.

– Нам поторопиться?

– Дело ваше. Просто не очень повезло, что начали с нашего края, – викинг вдруг замолчал.

Пес попытался возобновить диалог, но безрезультатно. Тогда он опять завладел зрением Тронда. Неестественно изогнувшись, викинг выглянул налево. Двух, еле стоявших на ногах пьяных татар, перепуганного мальчишку-переводчика и датчан разделяло пять человек пленных. Точнее, уже четыре, потому что одного из них, бледного от ужаса прусса, что ранее стоял в одной шеренге с Гектором, схватили под локти и волоком потащили за юрты. От неутешительного известия Джаспер нахмурился, ускорил шаг, и Пес даже не успел заметить, как лучник, натянув тетиву, почти бесшумно выпустил стрелу.

Охранники стояли на почтительном расстоянии друг от друга, поэтому упавшее тело соплеменника видеть не могли. Пройдя первый кордон, Пес сразу же напряг зрение. Пленные с ужасом дожидались, пока настанет их очередь, а двое часовых с блестящими от пота лицами возвращались на заплетающихся ногах, подталкивая толмача в спину. С правой стороны татары пропустили одного и взяли следующего. До безрукого Гуннара, за которого не выручить даже сломанной подковы, оставался один человек.

Джаспер и Гектор переглянулись и, следуя предварительному замыслу, выгнули ноги колесом и шаткой походкой направились к костру. Почти сразу же двоих собратьев заметил часовой, стоявший перед пленными, что-то крикнув им на своем языке. В ответ стрелок махнул ему рукой и, петляя, пошел направо, к тому краю, где караулил другой татарин. Пес опустил голову, стараясь не выдать себя, и ступил в освещенное костром пространство. С поля битвы доносился нестройный гул – татары охрипшими голосами пели протяжные песни, оттуда же тянулся запах жареной конины.

Все так же раздавались редкие предсмертные крики раненых. Ликование татар мешало им спокойно умереть. Было слышно, как чей-то сдавленный тяжестью досок голос бранил запоздавших гуляк на чем свет стоит.

Стоило Гектору подойти к двум стражникам, что охраняли пленных в центре, как третий, крайний слева, побежал за юрты, схватившись за живот. Теперь Псу было необходимо уложить тех, которые остались. Надвинув шапку на лоб, он поравнялся с одним из них. Тот хлопнул его по плечу и опять буркнул что-то на татарском.

Небеса этой ночью благоволили пруссу – татарин с пьяных глаз и при скупом освещении не мог видеть белой кожи Гектора. Однако затуманенный взор охранника чудесным образом обрел ясность, когда кинжал с легкостью прошел сквозь его тело чуть ниже грудной клетки.

Но, к несчастью лазутчика, все пленные, за исключением Гуннара и Тронда, вдруг радостно заголосили. Второй охранник, заслышав гомон, мгновенно схватился за саблю и бросился на шум. Один из сообразительных пленников ловко подставил ему подножку. Голову незадачливого часового к земле коротким русским топориком, подобранным взамен вконец измятого шестопера, пришпилил подскочивший вовремя Пес. Этим же оружием он разрубил веревки на руках своих друзей. Тронд быстро схватил ятаган убитого стражника и стал по очереди освобождать остальных.

Оказавшись освобожденными, часть пленных мигом рванула на левый край, чтобы обезвредить часового, которого в такой неподходящий момент настигла тяжелая нужда. Гектор приказал освободившимся бойцам ничего не предпринимать и спрятаться у телег. Тут подоспел запыхавшийся Джаспер, сообщив, что крайний справа стражник тоже достался Галифаксу. А те, что увели пленника за юрты, пока не вернулись. Надо было прорывать оборону на севере и скорее скрываться в лесу.

Самые нетерпеливые вояки, уничтожив еще одного охранника, слушать никого не стали, похватали из костра горящие палки и помчались из лагеря вон, не утруждаясь поблагодарить своих спасителей. Кое-кто к ним присоединился, еще часть устремилась на восток. И только трое наиболее рассудительных остались с четверкой друзей. Кричать и пытаться вразумить разбежавшихся было делом неблагодарным, ибо вопли тут же могли быть услышаны татарами, которые немедленно пустились бы в погоню. Но чтобы побег заметили, необязательно было орать – ордынцы и так увидели беглецов по движущимся горящим точкам.