Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов

– Не тревожься, воевода. Сделаю всё, как говоришь, – ответил Псой, вынимая из-за пояса широкий и загнутый остриём подсайдашный нож и зачем-то показывая его остальным.

Когда унялся дождь, а багровый щит солнца узким навершием показался над облаками, стремительно мчащимися на юго-восток, бурундеи выступили в сторону Волзева капища, намереваясь обогнуть его и подойти к Медведь-горе с запада не позднее следующего утра.

Шли звериной стёжкой, подвязав конские копыта войлочными мешочками, выслав вперёд шестерых пешцев во главе с опытным Важдой.

Всадники двигались плотной вереницей, корпус в корпус, и со стороны отряд мог показаться многоголовой стоногой ящерицей, утыканной стальными шипами, поблёскивающей металлической чешуёй.

Эта ящерица прихотливо извивалась между стволами, шуршала о листву, потрескивала хворостом и подрагивая замирала, когда слышала впереди предупредительное мявканье рыси.

Благополучно миновав две волчьи ямы и несколько старых, потерявших скрытность силков, спокойно пересёкши заросшую репьем поляну, где у белоснежного лосиного скелета стежка раздваивалась, дружинники обмякли, задремали в сёдлах, доверившись своим коням. Чтобы окончательно не заснуть, многие жевали сухой подорожник, поплевывая жёлтой горечью через плечо. Швиба что-то мычал – то ли пел, то ли творил наговор.

Вишена сосредоточенно увёртывался головой от упругих потревоженных ветвей.

Рагдай высматривал по пути какую-то редкую траву.

Псой старательно придерживал на холке коня княжича, не выпуская из рук нож.

Только однажды отряд остановился надолго, когда Важда осматривал месиво, оставленное на земле подкованными копытами, пересекающее тропу, и потом надолго ушёл вперёд один.

Вернувшись, он сообщил, что видел следы совсем недавней стычки, подрубленную зелень, вытоптанную, забрызганную кровью траву, несколько подкопанных лисицами свежих могил, неподобранные стрелы, куски красных щитов.

Всех оставшихся пешцев после этого Швиба рассредоточил в боковые и хвостовые дозоры, а всадникам было велено навесить на руки щиты и высвободить луки.

Один из этих парных дозоров вскоре, не подав сигнала, исчез, как сквозь землю провалился.

– Взяли наших языков под пытку, точно! – огорчился Швиба, и многие вздрогнули, словно это было первое сказанное во весь голос под небом. – К полудню весь лес будет знать, что бурундеи идут к Медведь-горе. Всем идти плотно, подмётки с подков снять, чтобы не скользили в бою! Таиться больше нечего! Всех пешцев на круп, и живо теперь.

Ящерица стала ежом, покатившимся неудержимо, шумно, раздольно, будто валун под гору.

И никого не удивила теперь перекличка стреблянских дозорных, уходящих вдаль, как эхо, и свежая засека на пути и стук топоров, спешно готовящих новую засеку.

– Оря! Оря! – крикнул Верник, когда эта засека возникла впереди, но в ответ свистнули стрелы, и передний всадник мешком свалился в чертополох.

– Водополк и Доля! – Клич бурундеев смешался со звуком рога и свистом спускаемых тетив.

– Швиба, стой! Обойдём стороной! – пытался нагнать вирника Эйнар. – Там впереди слышится недобрый звук! Там их больше, чем ты думаешь! – Но ему удалось только дотронуться до следа от развевающегося плаща воеводы.

Швиба был впереди своих воинов, из которых многие падали вместе с лошадьми, в колдобинах вскакивали, бежали, разметая заросли, лезли на засеку, меж сучьев, ловко подрубленных навстречу в виде кольев, прикрываясь от стрел и сулиц.

Десяток стреблян, сплошь молодь, неохотно отступили, оставив на земле одного из своих, застигнутого Важдой, скрытно обошедшего засеку. Он забился в нагромождение стволов и сучьев, но там его достала острога, как рыбу на отмели.

– Следом, все следом! – озарило лесное эхо крик Швибы. – Водополк и Доля!

Заросли бешено мчались навстречу, ослепляли, цепляли, выбивали из сёдел, сводили лошадей с ума, заставляли упускать беззащитные спины врагов, терять оружие и попусту тратить стрелы.

И вдруг они оборвались молодым, по колено, ельником, с которого начиналось просторное поле, ровно обрамлённое лесом, удлинённое, словно просека, оставленная богами.

– Стой! Назад! Все сюда! Стребляне! Храни нас Даждьбог! Стой! Видать, животы положим тут! – Отряд бурундеев закружился водоворотом, в которые врезались без разбору отставшие пешцы и ошалелые беглецы-стребляне.

Поле от опушки резко понижалось, и, только протолкавшись через перемешивающихся воинов, Рагдай услышал и увидел его.

Стребляне.

Они стояли друг против друга длинными неровными линиями.

В несколько рядов.

Рагдай потрясённо выпустил узду, позволив коню своевольно взбрыкивать; он сильно зажмурился и снова распахнул глаза, не мерещатся ли ему боевые отряды родов Дорогобужа, Буйце, Меженца, Старослава, Просуни и даже далёкого Изяславья.

– Это что тут? Праздник какой? Гулянье по случаю Елима? – пробрались к кудеснику Вишена и Эйнар.

– Тут почти вся Тёмная Земля, почитай, все северные стребляне, – почти зачарованно ответил Рагдай. – Одно скажу: среди толпы справа я вижу Орю, слева вижу Претича с братом. О боги, как я не хотел, чтоб так всё окончилось. Боюсь, Перун примет сегодня много жертв.

– Кажется, мы попали в неудачный день в неудачное место, – согласился Эйнар.

За рядами противостоящих друг другу воинов с обеих сторон беспорядочно громоздились повозки, вперемежку с волами, лошадьми, козами.

Толпились, сидели, успокаивали детей и подбадривали стариков женщины: матери, жёны, сестры, дочери и рабыни. Их высокие голоса, звенящие восклицания порой заглушали, прорывались сквозь тяжёлый гул брани и оскорблений, висевших между ратями.

Оба войска вздрагивали, то в неестественном зловещем хохоте, то задыхаясь от бешенства, колыхаясь косматыми одеяниями из шкур, головными уборами из волчьих, лисьих, рысиных голов, поблёскивали щетиной острог, копий, рогатин, совней, топоров, булав, кистеней, мечей, ножей, занесённых для броска сулиц, оттянутых к груди стрел.

То там, то здесь надсадно и призывно трубил рог, визжала новая живая тварь, убиваемая для Перуна в обмен на победу.

Оба войска уже начали сближение, едва уловимое, почти незаметное для глаза, но ощутимое даже кожей.

– Как скоро они снова скатались в союзы, не прошло и лета после резни у Просуни, – сказал Рагдаю Верник и запнулся на полуслове, увидев, что кудесник, снова овладев конём, двинул его прямо в промежуток между ратями, уже пускающими первые стрелы, в ту сторону, где на далёком конце поля виднелись нагромождения Волзева капища.

– О боги, да он умом ослабел! – дурным голосом воскликнул Швиба, чувствуя, как ледяным обволакивает сердце. – Куда!