Мэри Стюарт - Кристальный грот

Я поднялся на ноги. Глядящие на меня отовсюду лица не выражали ничего. Все молчали.

— Что все это значит?

— Поговорим снаружи, если не возражаешь, — повторил чернобородый. — Нам ведь не нужна…

— Я ничего не имею против доброй ссоры, — сказал я жестко. — Ты назовешь мне себя, прежде чем я сделаю с вами хоть шаг. А для начала, убери-ка от меня свои руки. Хозяин, что это за люди?

— Люди короля, господин. Лучше бы тебе делать, как они велят. Если тебе нечего скрывать…

— То нечего и бояться? — сказал я. — Слышал я это, да только на деле все всегда было не так. — Я стряхнул руку чернобородого со своего плеча и повернулся к нему лицом. Диниас, я заметил, глазел на меня, открыв рот. Это был уже не тот смиренный кузен, которого он знал. Что ж, время этой игры кончилось. — Я не возражаю, чтобы все эти люди услышали то, что ты собираешься мне сказать. Говори здесь. Зачем тебе надо поговорить со мной?

— Нас заинтересовало то, что говорил здесь твой приятель.

— Так почему бы вам не поговорить с ним?

Чернобородый бесстрастно ответил:

— Всему свое время. Не сообщишь ли ты нам, кто ты и откуда приехал?..

— Меня зовут Эмрис, и я родился здесь, в Маридунуме. Несколько лет назад, еще ребенком, я уехал в Корнуолл, теперь же мне захотелось приехать домой и узнать, что здесь нового. Вот и все.

— А этот молодой человек? Он называл тебя «кузен».

— Это просто обращение. Мы родственники, но неблизкие. Вы, может быть, слышали и то, как он назвал меня «бастардом».

— Минуточку. — За моей спиной из толпы послышался новый голос. В первые ряды протиснулся пожилой седовласый мужчина — мне он показался незнакомым. — Я знаю его. Он правду говорит. Да, конечно же, это Мирддин Эмрис, внук старого короля. — Затем, обращаясь ко мне: — Ты-то меня не вспомнишь, господин. Я был слугой в доме твоего деда, одним из слуг. И вот что я вам скажу, — он по-куриному вытянул шею, глядя снизу вверх на чернобородого, — чьи вы там люди, короля или нет, нечего налагать руки на этого молодого господина. Он вам правду сказал. Он уехал из Маридунума пять лет назад — да, точно, пять, это было как раз в ту ночь, когда умер старый король — и никто не знал, куда он уехал. Но могу чем хотите поклясться, он никогда не поднял бы руки против короля Вортигерна. Он все готовился стать священником и никогда не брал в руки оружия. И ежели ему угодно выпить спокойно с принцем Диниасом, что ж, они родичи, как он вам и сказал, и с кем же еще ему пить, чтобы узнать, что дома нового? — Он вежливо кивнул мне. — Да, верно, это Мирддин Эмрис, теперь он уже не маленький мальчик, а взрослый человек, но я всегда бы его узнал. И позволь заверить, господин, я чертовски рад видеть тебя живым и здоровым. Боялись, что ты погиб в огне.

Чернобородый не удостоил его даже взглядом. Он стоял точно между мной и дверью. И не сводил с меня глаз.

— Мирддин Эмрис. Внук старого короля. — Он произнес это медленно. — И бастард? Чей же тогда сын?

Отрицать не имело смысла. Теперь и я узнал слугу. Он кивал мне, весьма довольный собой. Я ответил:

— Моя мать — леди Ниниана, дочь короля.

Черные глаза сузились.

— Это правда?

— Правда, истинная правда.

Это снова вмешался слуга; доброе чувство ко мне сияло в его светлых глуповатых глазах.

Чернобородый снова обернулся ко мне. Я видел, как его губы складываются, чтобы задать следующий вопрос. Сердце отчаянно билось в груди и я чувствовал, как кровь приливает к лицу.

Усилием воли я попытался заставить себя успокоиться.

— А кто отец?

— Не знаю.

Может быть, он подумает, что покраснел я лишь от стыда.

— Думай, что говоришь, — предостерег чернобородый. — Ты должен знать. Кто тебя породил?

— Я не знаю.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Твоя мать — дочь короля. Ты ее помнишь?

— Прекрасно помню.

— Что же она, так ничего тебе и не сказала? И ты думаешь, мы поверим?

Я раздраженно ответил:

— Мне все равно, верите вы или нет. Я устал от всего этого. Всю жизнь задавали мне этот вопрос, и всю жизнь не верили моему ответу. Именно так, она ничего мне не сказала. И вряд ли сказала кому-нибудь другому. Насколько я знаю, она, может статься, недалека от истины, говоря, будто понесла меня от дьявола. — Я нетерпеливо взмахнул рукой. — Зачем вам это?

— Мы услышали сказанное вон тем молодым господином. — И вид, и манера говорить его оставались бесстрастны. — «Лучше быть незаконным сыном короля, нежели неизвестно чьим отродьем, у которого никогда и не было отца».

— Если уж я не обиделся, то что обижаться вам? Вы же видите, он навеселе.

— Мы всего лишь хотели убедиться. И убедились. Тебя разыскивает король.

— Король?

Наверное, это прозвучало озадаченно. Он кивнул.

— Вортигерн. Мы ищем тебя уже три недели. Тебе следует отправиться к нему.

— Не понимаю.

Выглядел я скорее изумленным, чем испуганным. Миссия, с которой я прибыл сюда, разваливалась прямо на глазах, но вместе с тем приходило какое-то смешанное чувство замешательства и облегчения. Если они три недели ищут меня, это никак не может быть связано с Амброзием.

До этого момента Диниас спокойно сидел в своем углу. Я думал, что он просто пропустил мимо ушей большую часть сказанного здесь, но тут он наклонился вперед, положив руки на залитый вином стол.

— Зачем он нужен королю? Скажите мне.

— Тебе нечего беспокоиться. — Чернобородый бросил это ему почти с отвращением. — Он не тебя ищет. Но что я скажу — поскольку именно ты нас на него навел, ты и получишь награду.

— Награду? — переспросил я. — О чем это ты?

Диниас вдруг как-то сразу протрезвел.

— Я ничего не говорил. Что ты имеешь в виду?

Чернобородый кивнул.

— Именно сказанное тобой привело нас к нему.

— Он только спрашивал о родственниках — он ведь уезжал, — заговорил мой кузен. — А вы услышали. Любой мог услышать, мы ведь не шептались. Клянусь богами, да сговаривайся мы об измене, разве здесь бы мы стали о том говорить?

— Никто и не говорит об измене. Я просто исполняю свой долг. Король хочет встретиться с ним, и он должен поехать со мной.

Старый слуга сказал, теперь уже обеспокоенно:

— Вы не можете причинить ему вред. Он тот, за кого себя выдает, сын Нинианы. Можете сами у нее спросить.

При этих словах чернобородый быстро повернулся к нему.

— Она еще жива?

— О, да, с ней все в порядке. Она в женской обители Святого Петра, что за старым дубом у перекрестка, это отсюда в двух шагах.

— Оставьте ее в покое, — теперь я напугался по-настоящему. Что-то она им скажет? — Не забывайте, кто она. Даже Вортигерн не осмелился бы тронуть ее. Кроме того, вы ведь не властны. Ни надо мной, ни над ней.