Виктор Мишин - Боги войны [litres]

– Ну что, мамлей, поживем или как? – Комбат взглянул мне в глаза, а я начинал распаляться.

– Хрена им лысого, мы еще их всех переживем, – выругался я и потребовал связь с батареей.

– Нет связи, товарищ командир… – растерянно проголосил связист.

– Так исправляй, немедленно! Рацию на прием, вдруг из штаба будут искать!

Мои радисты и разведка забегали. Я уже был с биноклем в руках, наблюдая окрестности и изредка приседая, когда звук летящего смертоносного железа был уж совсем рядом. Правильно говорили опытные люди, если пулю, или мину, неважно, что именно, слышишь, она не твоя. Так и тут. Когда внезапно справа лопнула мина прямо в траншее, я слышал, как она летела. А вот как вжикнули по траншее осколки – нет. Что-то сильно ударило в ногу, уже присев, осматриваюсь, но взгляд быстро устремляется дальше. Вижу два тела, один из связистов и парнишка из ополчения лежат друг на друге в трех метрах от меня. Попробовал встать, получилось, но больно. Опускаю глаза, вся штанина ниже колена в крови, и в сапоге уже чавкает. Все же решительно иду к телам, увы, два трупа, причем связиста моего вообще нашинковало как капусту. Форма лохмотьями висит, лицо все в крови. Парнишка ополченец с виду вообще цел, а вот на деле… Одна дырочка на спине, одна-единственная, но, похоже, прямо напротив сердца.

– Некрасов, чего у тебя тут? – подбегает капитан.

– Да вот, ребят накрыло прям в траншее. Сука, надо же так попасть! Где связь? – ору я подбегающему Никоненко.

– Исправляют, товарищ командир, разрешите, я вам ногу посмотрю? – деловито указывает мне на рану разведчик.

– Тебя чего, тоже ранило? – только сейчас замечает этот факт комбат.

– А, задело немного, Вадик, найди санинструктора, от тебя больше пользы в наблюдении, так что смотри за немчурой, а то уже подкрались, наверное. И найдите, млять, корректировщика, ему тут и спрятаться-то негде!

– У меня два снайпера есть, – вдруг предложил комбат, – пусть твои найдут этого фрица, наблюдателя, а мои снимут.

– Отлично, Вадик, ты все понял?

– Конечно, уже бегу, товарищ лейтенант, все сделаем.

Через пару минут меня уже раздевал, точнее, снимал мне сапог санитар, а я слушал радиста. С нами связались сначала из штаба полка, приказав подавить немецкие минометы, а затем на связь вышла батарея. Позвал Вадима.

– Тут я, товарищ командир! – бодро подскочил боец.

– Нужно огонь открыть, Вадик, меня еще пять минут не будет, есть что-нибудь?

– Можно проверочный сделать?

– Нужно! – киваю я. – Ты нашел корректировщиков?

– Вроде да, хочу проверить.

– Бери радиста и командуй, я скоро, – махнул я рукой. – Брат, долго еще? – а это уже санитару.

– Товарищ младший лейтенант, имейте совесть, я еще до раны не добрался!

– Ты и не доберешься, если продержишь меня тут еще пять минут, давай быстрее, вяжи уже, потом посмотришь, если будет возможность! – ругаюсь я.

– Рана слепая, нужно вытащить осколок…

– Так тащи!

– Я… я не умею, товарищ лейтенант, простите.

– Да Евпатий Коловрат, а какого хрена ты тут делаешь тогда? А? Быстро взял свой долбаный инструмент и достал эту хренову железку, а то пойдешь в атаку сейчас!

– Я п-пойду, если надо, – заикаясь, качал головой санитар, а я видел, что ему просто страшно.

– Так, браток, мы сейчас все тут сдохнем, ты меня понимаешь? Слышишь, как долбят? Парней там убивают, а я тут валяюсь, сделай же уже что-нибудь! Немцы пройдут по нашим трупам и убьют всех в городе, захватят его, ты понимаешь? Давай, давай, работай, друже…

И он сделал. Подействовало, видимо, внушение. Осторожно взял пинцет и полез в рану.

– Ты хоть его протер? – смеюсь я, но на самом деле не до смеха.

– Конечно, пока вы кричали, – кивает санитар, и тут у меня в глазах темнеет. Привык, блин, что у меня болевой порог высокий да здоровья до хрена, а тут чего-то поплыл…

– Вы как, товарищ командир?

Выныриваю, возвращаясь в сознание.

– Нормально, это чего у тебя? – указываю на вату в руке.

– Спирт, вы отключились тут…

– Ты дело сделал?

– Да, вот. – Мужик протягивает мне маленький, какой-то деформированный кусочек металла.

– Маленький зараза, а болючий, – вздыхаю я. – Приходил кто-нибудь?

– Нет, но обстрел вроде стихает, – замечает санитар.

– Хорошо. Помоги сапог натянуть.

Выбежать в траншею не получилось, вышел, прихрамывая. По-хорошему, нужно в санбат и рану чистить, это не двадцать первый век, из-за этого клочка металла, что залез мне в мышцу, могут и ногу отпилить. Но пока не до нее.

– Вадим, что тут? – ору разведчику, он стоит в пяти метрах от блиндажа, связист рядом в траншее сидит.

– Выкурили гада, вон в тех кустах сидели двое, – указывает куда-то Никоненко. – Два снаряда выпустил, чтобы пристреляться, они, видимо, поняли – и бежать, а тут третий прилетел, и в ошметки их. Красиво.

– Как они там оказались, ведь тут до нас всего метров триста? – спрашиваю я.

– Так ночью, наверное, залезли, кто ж их заметил бы? – удивился разведчик.

– А ты что, вчера эти кусты не видел? – начинаю заводиться, но понимаю, парень-то не виноват. – Ладно, проехали. Твои ходили?

– Да, еле вернулись. Немцы в роще, танки опять, пехоты до батальона, но танки в двух местах стоят, странно это.

– Да уж, чего-то задумали. Кстати, обстрел кончился. Ты огонь по выявленным позициям открывал?

– Нет, боялся, что промахнусь, спугну еще.

– Что со связью?

– Восстановили, все в порядке, – подает голос связист.

– Говори, где там фрицы…

И тут они вылезли. Да как! Немцы разделили танки на две части и вылезли на нас с двух сторон. Между ромбами было около километра, не накроешь уже, как вчера. Когда они к нам подползут, конечно, сблизятся, но пока…

– Первому, влево десять-ноль, прицел шесть-пять, один снаряд! – ору я, связист дублирует, через несколько секунд кричит в ответ:

– Выстрел! – Я жду разрыва, дождавшись, вношу изменения и отдаю приказ на открытие огня, а сам бегу искать капитана. Нахожу его возле танков, укрыли их хорошо, фрицам подарок будет.

– Ты как? – встречает комбат меня.

– Да в норме, – слегка кривлюсь, – бери группу справа, там танки легкие, остановишь, я начал другую группу работать.

– Меня не забывай.

– Не боись, комбат, я сейчас по взводам разделю, хватит, наверное. Не думаю, что они все силы вложили в этот рывок.

Как же я ошибался! Тридцать шесть танков противника на наш куцый батальон, даже и с поддержкой батареи гаубиц, это много. Мы не удержали высоту. Честно стояли несколько часов, отбивали атаку за атакой, но… На батарее кончились снаряды, а было их штук триста. Танки наши, захваченные у фрицев, уничтожили вообще довольно быстро. Ну, а пехоту… Да и было-то там той пехоты кот наплакал. Меня, контуженого, с пробитой пулей рукой и утренним ранением в ногу, вытащил все тот же Никоненко. Я очнулся только на переправе, где нас остановили. Полковник из штаба дивизии орал так, что у меня уши закладывало. Не знаю, что теперь будет, неудачный у меня дебют в роли командира батареи вышел.