Константин Калбазов - Воевода [litres]

Вечером очередное свидание с девушкой, которая продолжила склонять его на свою сторону. Только на этот раз не столь откровенно. Ее поведение несколько изменилось. Она стала более задумчивой, нежной и где-то даже печальной. Ну вот просто девица печального образа, влюбленная в одного, но насильно выдаваемая за другого. Будь он и впрямь шестнадцатилетним юнцом, глядишь, еще и поверил бы, что этот любимый он и есть. Но разочаровывать ее не стал. Подыграл настолько, насколько вообще хватило его талантов.

Однако увлекаться этой игрой все же не стал. Ранним утром со своими пограничниками он был уже в порту и договаривался о перевозе на азиатский берег. А там дневная скачка со сменными лошадьми, и вот они в Пограничном. Забот столько, что только успевай поворачиваться.

Это так кажется, что в запасе целых полгода. На деле же всего лишь полгода. Подготовить нужно много. Очень много. Тем более учитывая то, что в первый год ни о каком производстве не может быть и речи. По сути, они смогут использовать только то, что привезут с собой.

В само село заезжать он не стал. Повернул сразу к плавильному двору, откуда доносился грохот молотов. Рабочий день еще в разгаре. У Комнина не забалуешь. Прежде производимая здесь продукция уходила сугубо на продажу, для пополнения казны аристократа, замыслившего заговор и нуждавшегося в средствах. Сейчас же все изделия поставлялись в армию.

Вообще-то плавильней называть это подворье давно уже неправильно. Здесь было налажено поточное производство арбалетов. Тут же штамповались наконечники. Михаил планировал на этом подзаработать, но нынешний император подмял это дело под себя. Мелочь. И стоит по факту пару медных монет. Но если взять объемы, то картина меняется кардинально. Один штамп способен соперничать с десятками кузнецов, обслуживается же всего лишь двумя работниками, которых мастерами невозможно назвать даже с большой натяжкой.

– Здравствуй, Исидор.

– Привет, Михаил.

– Как твои дела?

– А то ты не знаешь. Пока работал с тобой, было гораздо лучше. Тогда здесь все решал я. Даже ты не указывал мне, что и как делать, а советовал. Теперь же здесь заправляет другой, а я, как и прежде в Константинополе, опять оказался на побегушках.

– А уйти отсюда не думал?

– Куда? Если бы к тебе, то с радостью. Работать под твоей рукой одно удовольствие. Ты все время стремишься к новому, а оно всегда интересно и увлекает. Я тут на днях предложил немного переделать молот, так Варданий меня чуть не загрыз.

– Боится, что ты можешь его оттеснить, – пожал плечами Михаил.

– Знаю. Жаль, что тебе запрещено ставить свою плавильню.

– Здесь запрещено.

– Опять пришел уговаривать меня отправиться с тобой в Таматарху, – невесело ухмыльнулся Исидор.

– А что ты теряешь? Здесь тебя подмяли и не дают развернуться. Я уж не говорю о том, что семья твоя живет все так же скромно, как и в Константинополе.

– Меня не отпустят. Ты же знаешь, окрутили меня и опять сделали приписным.

– Знаю. И тебя предупреждал, что хорошим это не кончится. Предлагал уйти ко мне в мастерскую. Но ты отказался.

– Мне нравится мое дело.

– Понимаю. Тем ты мне и приглянулся. Человек, увлеченный любимым делом, не может не вызывать уважение. Думай, Исидор, хочешь ли ты остаться здесь и всю жизнь быть на побегушках или отправиться со мной и вновь стать хозяином на плавильном дворе.

– А там есть руда?

– Железо есть везде. Найдем и там. А не найдем, так здесь будем скупать. При нашем подходе выгода гарантирована.

– Ты сможешь меня выкупить?

– Даже не сомневайся.

– Тогда я с тобой.

– Вот и договорились. Пока трудись, как и прежде. Но уже скоро я все улажу.

Оно бы можно, конечно, и наплевать на высосанный из пальца долг Исидора да просто увезти с собой. Благо на территории подвластной империи он проживать не собирается. Но тут есть один нюанс. Начинать на новом месте всегда трудно. И к переезду лучше бы подготовиться. А как это делать Исидору, занятому на производстве Комнина. К тому же тот в любой момент может свернуть местные мастерские и перенести их в столицу. Обычная практика всех императоров. А кто нынче Алексей? То-то и оно.

Въехав на территорию Пограничного, Михаил вновь не стал спешить домой. Успеет еще. Из кузницы, что при въезде, доносится перестук молотков. Дмитрий трудится не покладая рук. И честно натаскивает двоих учеников из подрастающей ребятни. Да своих двое сорванцов. Так что стучит там не один.

Рядом с кузней стоит грек с фермы по соседству. Хозяйство дело такое, непременно что-нибудь да сломается. Вот и тянутся к Пограничному окрестные крестьяне. И каково им придется, когда кузнеца не станет. А уйдет он отсюда в любом случае. Не потянуть ему оборудование кузницы. Оно ведь мало что на инструмент заработать, так еще и семью содержать.

Романов в благодетели не нанимался. Еще в прошлом году, как только решил убираться отсюда, серьезно порезал возможности заработка Дмитрия. Не под самый корень, но от того, что было в начале, не осталось и следа. Разумеется, подвел под это дело обоснование в виде решения совета. Правда, о том, что случилось все с его подачи, информировать грека не собирался.

Ему нужен кузнец. Помнит, как намучился, когда ставили Пограничное. И дважды наступать на те же грабли Михаил не собирался. Не честно? Есть такое дело. И даже где-то стыдно. Но от своего все одно не отступится. Лучше потом Дмитрию щедрую плату положит. Но сейчас, если придется, так и волоком утащит. Нужен он ему, и весь сказ.

– Здравствуй, Дмитрий.

– Здравствуй, Михаил, – опустив раскаленное изделие в бочку с водой, ответил кузнец.

– Я гляжу, забот у тебя хватает, – кивая на бочку, над которой поднялся пар, произнес Романов.

– Забот всегда хватает. А вот рук маловато.

– Я как раз по этому поводу и заглянул. От местных заказы больше не принимаешь. Доделываешь то, что уже взял, и на этом все. Начинаешь трудиться только на Пограничное.

– Значит, весной все же уходите? – вздохнул грек.

– Уходим. И нам много чего потребуется.

– А как же фермеры?

– Я должен думать о своих заботах. Желаешь работать на них, значит, освобождай кузницу, найду другого мастера.

– Ты обещал, что…

– Я обещал, что обеспечу тебя всем необходимым инструментом и что ты не будешь платить налогов. Что после того, как пять лет отработаешь на Пограничное, кузница станет твоей. Назначенный срок еще не минул. И вина тому не моя. Так уж сложилось.

– Но, может, тогда хоть часть…

– Или все, Дмитрий, или ничего. И никак иначе. Не нравится, можешь идти, тебя никто не держит.

– Если так, то мне опять в подмастерья.

– Отчего же. Можешь стать и полноправным кузнецом. Если станешь приписным лет эдак на тридцать. Ну чего ты смотришь на меня волком? Знаешь же, что переселяемся по повелению Комнина.