Кристофер Руоккио - Ревущая Тьма [litres]

– Мне не нужны ни рабы, ни солдаты, – сказал я. – Мне нужно встретиться с ним.

– Адриан, – предупредил меня Паллино.

Я снова поднял руку, сжатую в кулак, призывая к молчанию:

– Он принимает лордов, которые снова хотят стать молодыми, которые хотят того, чего не может дать никто иной.

Я слышал эти легенды и сам пересказывал их по пути сюда, но, честно говоря, не верил в них. Всем известно, что добиться бессмертия невозможно. Иначе императоры были бы бессмертны. Человеческий разум имеет пределы и рано или поздно сдается под объемом информации.

– Он в самом деле бессмертен? – спросил я, приближаясь.

– Он не умирает, – ответила старуха. – Он воздвиг эти камни. Построил их на останках былого. Изгнал демонов.

– Вы серьезно? – Я онемел.

Женщина с обидой посмотрела на меня и отступила.

– Вы говорите про Кхарна Сагару? – вспомнил я старую легенду. – Короля с десятью тысячами глаз?

Шара побледнела.

– Не произносите это имя! – отшатнулась она.

– Это невозможно, – шагнул я к ней.

– Адриан! – резко – резче, чем Паллино, – вмешался Бандит.

– Ему ведь должно быть десять… – Я запнулся, задумавшись. – Пятнадцать тысяч лет!

– Адриан! – воскликнула Валка. Очевидная тревога в ее голосе заставила меня остановиться, пробудила от грез.

Я так увлекся, что не услышал и не увидел, как нас обступили стражники. Одетые в коричневатую форму, сапоги и перчатки, с остроконечными шлемами и неразличимыми лицами. Шара поспешила прочь, а с ней и остальные попрошайки. Один афинский хор уступил место другому, оставив нашу шестерку в окружении безликих.

Безликих.

Нет, лица у них были. Когда-то. Если вам приходилось видеть трупы – а всем нам рано или поздно приходится, – то вы знаете, как выглядела стража Воргоссоса. У мертвецов нет настоящих лиц. То, что было лицами, щеки и челюсти, больше не оживлено волей и болтается подобно кускам мяса на мясницких крюках. Золотисто-зеленоватый свет проходил сквозь них, очерчивая тусклые контуры черепов под услужливой плотью. Айлекс была права. Это действительно были СОПы, и куда более жуткие, чем те, которых натравил на нас Крашеный в Арслане.

– Я вижу их! – воскликнул я, выхватывая из-под полы меч.

Стражники не делали резких движений, но понемногу сжимали кольцо.

Их было около тридцати. Мы были окружены. Я не активировал меч, но держал палец на переключателе. Другую руку положил на пояс-щит. Оглянувшись через плечо, я увидел своих товарищей. Хлыст уже достал оружие, Айлекс тоже. Паллино был настороже, Валка рядом с ним. Бандит был предельно спокоен. Я даже ему позавидовал.

– Успокойтесь! – крикнул я, принимая защитную стойку. – Не двигайтесь!

Один стражник шагнул вперед, склонив голову. Остановился в пяти шагах от меня и наблюдал, освещенный призрачным огнем. Когда-то он был бледным коренастым мужчиной, с подкожной щетиной, от которой его челюсть отливала синевой. Я уловил в его мертвых, рассредоточенных глазах какое-то движение. Зрачки сузились, вялые и атрофировавшиеся мышцы лица вдруг подтянулись, сделав СОПа вновь похожим на человека. Я представил, как кто-то дернул за ниточки этой чудовищной марионетки.

– Уберите оружие – и не пострадаете.

Голос был плоским и безжизненным, как будто говорила статуя. Голем. Машина.

Убрав руку с пояса, я представился:

– Адриан Анаксандр Марло с Делоса, двоюродный брат императора. Я прибыл с дипломатической миссией от имени его величества и Первого стратига Тита Хауптманна.

– Уберите оружие – и не пострадаете, – повторил СОП.

– Адриан, он вас не слушает, – заметила Валка. – Там, внутри, никого.

У меня не было времени внимать ей.

– Со мной баэтан сьельсинского итани Отиоло. Мне сказали, что Вечный вел дела с аэтой из клана.

СОПы двинулись на нас. Сдержав стон негодования с помощью умственного усилия и одного из труизмов Гибсона, я прицепил рукоять меча на пояс и шагнул к ним:

– Мне нужно встретиться с Кхарном Сагарой, если так зовут вашего хозяина.

СОП дернул головой, и я почти поверил, что за его пустыми глазами что-то кроется.

«Глаза, что и во сне страшно встретить» [14] Из поэмы Т. С. Элиота «Полые люди», перевод В. Топорова. .

Но это была иллюзия, и почудившийся мне проблеск сознания тут же исчез.

– Уберите оружие – и не пострадаете.

Создание занесло дубинку… и ударило.

Я проснулся от звука голосов.

Не грубых, хриплых угроз или вульгарных шуток заключенных, не холодного, монотонного бубнежа бесстрастных инквизиторов. Голоса были негромкими. Вежливыми. Борясь с послешоковым головокружением и онемением, я попробовал подняться. Еще будучи молодым, я привык просыпаться в незнакомых уголках и казематах. Когда я звался наемником, посещение подобных мест вошло у меня в привычку. Однако, когда я вновь без сил повалился на подушки, ко мне пришло мрачное осознание того, что в этот раз Джинан не поспешит ко мне на помощь. Джинан была далеко, с Бассандером и легионами Центавра, и готовилась оборонять Вуаль.

Подушки…

Я сообразил, что в тюрьме обычно неоткуда взяться ни подушкам, ни удобному, роскошно обитому и расшитому красными и золотыми цветами дивану, на котором я возлежал. Наверняка старинный. Позолота на деревянных элементах местами облупилась, ткань поблекла, напоминая о роскоши давних времен. А вот потолок надо мной разительно отличался от всего остального. Бетонный, потрескавшийся, с торчащей там и сям ржавой арматурой. Стены были такими же, но украшенными картинами и гобеленами, достойными дворца любого лорда.

– Очнулись! – произнес спокойный, размеренный голос, бесстрастный, как старое дерево. – Стражники принесли вас несколько часов назад. Вырубили, надо полагать?

Моим новым знакомцем оказался человек, с кожей, покрытой старческими бляшками, с густой седой шевелюрой и острой бороденкой. С высокими скулами и монголоидными глазами. Ниппонец? На нем был светлый костюм с воротником-стойкой и отороченная золотом красная тога. На длинных пальцах красовались тяжелые перстни. Я сразу понял, что он палатин и что лет ему очень много. На руках тоже были бляшки – верный признак того, что жить ему осталось недолго. Из всех, кого я знал, лишь Гибсон выглядел старше.

– Верно, – ответил я, кивая, насколько это было возможно лежа. – Где мои спутники?

Старик помотал головой:

– Вы были один. Как и мы. – Он описал круг рукой.

В комнате за его спиной сидели, стояли и бездельничали несколько десятков человек. Мужчины и женщины, все потрепанные, но богато одетые, все высокие, по-палатински симметричные, с идеальными фигурами. Старик положил ладонь на грудь. У него были очень длинные ногти.