Алекс Орлов - Один в поле воин [СИ litres]

– Вот про это название я хотел спросить – что оно значит?

– Понятия не имею. Так мне транслирует станция. А ещё есть «Нуни», «Аллоиз» и «Параманика». Они приходят поочередно, и станция вынуждена вести с ними перестрелку.

– Офигеть! А что это за война? Кого и с кем?

– Слушай, пойдём перекусим. Ты будешь – основные блюда, а я ограничусь парой гранул.

– Пойдём, – сразу согласился Головин. Абстрактные темы, в которые здесь приходилось погружаться повсеместно, настолько его озадачивали, что хотелось прикоснуться к чему-то обычному, например поеданию аварийного пайка.

Перекусывали они у себя в жилом углу. Головин, соблюдая последовательность принятия элементов, а Билли – просто так, чтобы разнообразить досуг.

– Вот эта загущенная вода, она всё же не даёт такого эффекта, как обычная мономолекулярная, – пожаловался Головин, – у меня в брюхе какой-то непорядок. До диареи дело не доходит, но как будто не так там всё уложено. Нет того удовольствия от еды.

– То, чем ты питаешься, Марк, никак не связно с удовольствием.

– Возможно, Билли, но ты богач. По крайней мере, был им, а я привык питаться недорого и оптимально.

– А хочешь, я тебя водой напою? – спросил Билли, чувствуя неловкость от того, что высказался в адрес Головина не слишком этично.

– Водой? Здесь?

– Да. Есть у меня тут поилка, куда вода поступает прямо из окончательной переработки из зоны синтеза.

– Было бы неплохо, Билли. А это далеко?

– Нет, совсем недалеко. Идём.

Билли поднялся со своего жёлтого стула, а Головин – с кровати, на которой сидел, и они пошли в том же направлении, что и в прошлый раз, но свернули раньше и ещё немного поплутали по одинаковым смежным помещениям, пока Билли не остановился посреди одного из них.

– Пришли? – спросил Головин, осматриваясь, надеясь заметить хотя бы намёк на какой-то трубопровод или стоящий у стены кулер. Но ничего не было.

– Вот здесь, – сказал Билли и сделал несколько шагов к ближайшему углу, после чего Головин сумел разглядеть на стене что-то похожее на торчащий из-под штукатурки провод.

Он подошёл ближе, надеясь, что, как в случае с большой панелью управления, что-то проявится по мере приближения, но нет. Был только этот проводок.

– Вот тут вода, Марк. Можешь пить прямо из этой трубочки, – сказал Билли.

Головин недоверчиво осмотрел трубочку и потрогал её пальцем. По виду обычная пластиковая трубочка.

– Не беспокойся, там нет ни яда, ни грязи.

– А почему ты так уверен?

– Потому, что в ней нет ничего, пока ты не потянешь из неё.

– А ты?

– Я отвык. Первый год приходил сюда часто, потом реже, потому что лучше освоил технику реализации внутреннего состояния. Но раз в месяц бываю, чтобы станция не оптимизировала метку. Хотя вода мне и не нужна, но всё-таки какое-то разнообразие.

Головин осторожно взял трубочку в рот и потянул. И действительно, из неё пошла вода, имевшая лёгкий привкус мела. Головин одно время покупал такую, потому что на неё были хорошие скидки.

Он пил довольно долго, однако привычного насыщения не почувствовал, просто какую-то тяжесть в животе. Впрочем, здесь все ощущения были какими-то приглушёнными.

Потом они пошли обратно.

Утолив жажду, Головин весь отдался внутреннему анализу. Так уж у него было заведено, что сначала он набирался каких-то впечатлений и информации, а потом всё это обрабатывал, и у него возникали вопросы.

– Вот все эти названия кораблей, которые ты тогда произносил, что всё это означает? – спросил он Билли.

– Это враги станции. У них война.

– А война кого и с кем?

– Я пытался это выяснить, причём несколько раз. По мере того, сколько времени я тут провёл, ответы станции казались мне всё более понятными, однако до конца объяснить это, похоже, невозможно.

– Почему?

– То, как мы общаемся со станцией, это лишь какая-то её узкая полоса взаимодействий. Параметры, выходящие за её пределы, нам непонятны. И, скорее всего, не могут быть понятны.

– Ты говоришь как учёный.

– Здесь нахватался. Так-то у меня экономическое образование.

– Что ещё ты знаешь про эту войну?

– Скажем так, у меня сложилось определённое мнение, только и всего. Насколько я понял, это какая-то очень старая война. Я бы даже сказал – древняя.

– Но техника-то у них будь здоров, хоть они и древние, – заметил Головин.

– Ну да, учитывая, что военный флот никак не реагирует на их огромные корабли, значит, он их просто не видит.

– А на кораблях противников нашей станции тоже нет персонала? Тоже типа корабли-роботы?

– Не знаю, но здесь персонал точно был. Станция как-то «проговорилась».

– Прости, я уточню – ты как с ней общаешься, мыслеобразами? То есть ты задаешь ей картинку-вопрос, а она тебе – картинку-ответ?

Поскольку они уже пришли к своему жилому уголку, прежде чем ответить, Билли сел на свой стул. Головин присел на кровать.

– Немного не так. Вопрос я задаю практически текстом – просто проговариваю про себя. Иногда несколько раз в течение дней. А позднее у меня появляется понимание, что теперь я знаю ответ на этот вопрос. Причём это не озарение и восторг, а просто ощущение, что я давно это знаю.

– Круто.

– Так вот, персонал был, и я однажды в какой-то полудрёме увидел внутренние сектора, ведь кроме нашего технологического контура есть и те, которые ещё ближе к центру станции. Так вот, там есть и мебель, если это можно так назвать, и всякого рода камбузы, душевые, туалетные комнаты. Они, конечно, не такие, к каким мы привыкли, но мне стало понятно, что это именно то и есть.

– А может, там до сих пор кто-то живёт, а? – перейдя на шёпот, спросил Головин.

Билли вздохнул. Похоже, он и сам много раз думал об этом.

– Может, и есть, но вряд ли. Я чувствую, что здесь пустота, понимаешь?

– Да. Наверное, свихнуться можно без развлечений или таблеток каких-то. Как ты коротал время?

– Спал. А потом научился путешествовать по своему организму.

– Как это?

– Ну, например, по кишечнику.

– Ни фига себе. Это как?

– Воображаешь, что ты на какой-то капсуле путешествуешь по великану, например.

– Например, как капсула с препаратами?

– Да хоть и так. И вот, ты проходишь пищевод, желудок, ну дальше. Всё внимательно изучаешь и разглядываешь.

– За такие откровения в нашем привычном мире упекут в исследовательский комплекс.

– Это да, – согласился Билли, улыбнувшись в бороду, – но после таких путешествий я намного лучше начинал себя чувствовать.

– А за что воюет станция со своими противниками?

– Не знаю. Но я так понял, что конфликт мог бы уже закончиться, но на некоторых кораблях есть управляющий персонал, а на других он потерян. Поэтому договориться невозможно. Там, где есть персонал, они могут пойти на какие-то компромиссы, а там, где управляет автоматический суперпилот, всё строго регламентировано. Есть враг, и с ним нужно воевать. Но это лишь моё мнение.