Сергей Нуртазин - Уничтожить Бессмертного [litres]

Кольберг сидел за старинным, работы восемнадцатого века, массивным резным столом. Вальяжно развалившись в большом кожаном кресле цвета беж, он попыхивал тонкой сигареткой, распространяющей запах шоколада. Кабинет был длинным и узким и с первого взгляда напоминал приемный кабинет крупного чиновника-функционера. Впечатление усиливали стоящие вдоль стен стулья с прямыми спинками, однако оно менялось при виде большого, в рост человека камина, стоящего позади кресла, отделанных темным деревом стен, на которых висели воинские доспехи и оружие. Всю эту композицию завершали два портрета, которые висели по обеим сторонам камина позади хозяина. Портреты изображали Кольберга. На одном он был в черном кимоно с мечом-катаной в руках, на другом – в рыцарских доспехах, опирающимся на двуручный меч. Изображения были точной копией оригинала: короткая стрижка, надменный взгляд холодных светло-серых глаз, тонкие губы, волевой овал лица.

– Здравствуйте, уважаемый Альберт Венедиктович! – воскликнул Кольберг, изображая неподдельную радость. – Я счастлив, что вы в первый раз за все время нашего знакомства решили посетить мое скромное жилище.

Затушив сигарету в пепельнице, изготовленной в виде черепа, он подошел к Кашинскому, протянул руку:

– Здравствуйте, профессор, я же говорил, что наша встреча неизбежна.

Кашинский никак не отреагировал на приветственный жест бывшего коллеги.

– Извините, но я здесь не по своей воле. Давайте перейдем к делу. Что вам от меня нужно?

– Обижаетесь? Зря. К чему этот глупый вопрос? Вы прекрасно знаете, что мне от вас нужно… Вы видели мое уютное гнездышко? Неужели вам не хочется остаток жизни провести в таком вот особняке и, будучи обеспеченным человеком, отдыхать от трудов праведных, дышать свежим воздухом, выращивать цветы с вашей женой. Я знаю, она их очень любит. Хотите Кипр, Бали, Канарские острова? Хотите власть над миром? На двоих?

– Вы подлец, Кольберг. Запомните, ни изобретение, ни чертежи вы от меня не получите.

– Получу. Получу, старый ты козел! – Теряя самообладание, Кольберг схватил Кашинского за воротник. – Получу, или ты, твои интеллигентные детки и твоя старая клуша отправитесь на тот свет.

Звонкая пощечина привела Кольберга в чувство. Вернув себе самообладание, он отпустил ворот профессора, растер щеку, ухмыльнулся:

– Насколько я помню, в старые времена пощечина означала оскорбление и следствием такового была дуэль. Так как вы человек хотя, может, и благородных кровей, но не способный защитить себя…

– Почему же не способный? Я вижу, у вас большой выбор холодного оружия, мы могли бы сразиться. – Профессор перевел взгляд с одной стены, увешанной европейским оружием, на другую – с различными экземплярами восточного.

– Даже так? – удивился Кольберг. – И где же вы научились владению холодным оружием? Уж не в ваших ли путешествиях во времени?

– Вы правы, время многому учит. Меня оно научило не бояться.

– Я с превеликим удовольствием расправился бы с вами, но мне нужна ваша жизнь.

– Мне ваша нет, поэтому принимайте вызов, или я убью вас. – Профессор шагнул к стене с европейским оружием, наметив для себя франкский обоюдоострый меч.

– А ну, стой! – взревел Кольберг, бросаясь на Кашинского сзади… но оказался на полу. Он вскочил на ноги, не в силах понять, как этот щуплый интеллигентишка смог его, неоднократного призера, как щенка бросить на пол. Кольберг в ярости снова бросился на профессора, но тот ожидал его, вооруженный мечом. Кольберг отступил к противоположной стене, вооружился самурайским мечом-катаной. Чем бы закончился их поединок, неизвестно: двери кабинета отворились, и в него вбежал Никита.

Он схватил со стены первый попавшийся меч и встал рядом с профессором. Не ожидая такого поворота событий, Кольберг отступил к столу. Откинув меч, он выхватил из выдвижного ящика стола пистолет, но и в этот раз ему помешали.

В кабинет ворвались два омоновца во главе с капитаном Сироткиным:

– Кольберг, бросайте оружие! Сопротивление бесполезно!

– Вы пришли вовремя, эти люди ворвались в мой дом и пытались убить меня. – Кольберг кивнул на профессора и Никиту. – Это покушение связано с предвыборной кампанией. Хорошо, что у меня есть право на хранение этого пистолета, а иначе вы нашли бы здесь мой труп.

– Не валяйте дурака, Кольберг. О вашей преступной деятельности нам известно все.

– Какая преступная деятельность? Вы что, рехнулись? Неужели трудно понять, что это грязные инсинуации конкурентов? Я вынужден буду обжаловать ваши действия в суде. К тому же мне хотелось бы убедиться в наличии у вас санкции прокурора.

– Санкция имеется. Так что не пытайтесь отвертеться. Учтите, ваш разговор с профессором в этом кабинете записан. А также, хочу вас обрадовать, подпольный цех по производству наркотиков ликвидирован. Так что, уважаемый, вашей преступной деятельности конец, и не видать вам должности мэра нашего города как ушей.

– Это мы посмотрим. – Кольберг незаметно наступил на педаль у ножки стола: имитированная под паркет панель, рядом с камином, начала бесшумно сдвигаться в сторону. Панель скрывала вход в подземный тоннель, по которому Кольберг надеялся скрыться. – Все, что вы говорите, бред. – Внезапно он нажал спуск. Раздался выстрел. В кабинете запахло порохом.

Среагировать успел Никита. В последний момент он оттолкнул профессора, принимая пулю в плечо. Боль помутила сознание. Почему-то вспомнилась Атея, которая спасла его во время штурма замка Хкош-ин-ин-мэя.

Кольберг кинулся к люку, но скрыться ему не удалось. Один из омоновцев успел ранить его в ногу. Операция закончилась.

Кольберг и Ротов, ожидая суда, коротали время в СИЗО. Дело преступного кандидата в мэры города обещало быть громким, так как вызвало немалый резонанс в обществе. Высокопоставленные знакомые Кольберга не спешили прийти ему на помощь. Он понимал, что лошадь, сошедшая с предвыборных скачек, никому не нужна. В состоянии отчаяния его даже посетила мысль отправить на волю записку-маляву и припугнуть бывших компаньонов, пообещав чистосердечно признаться в своих преступных деяниях, но вовремя одумался. Такое нахальное поведение по отношению к людям, которые помогли ему так высоко взлететь, могло усугубить его положение и даже привести к преждевременной кончине, к чему он не особо стремился. Поэтому Кольбергу оставалось лишь смириться со своей судьбой, а она воздала ему по заслугам.

По заслугам были оценены и труды капитана Сироткина, он получил звание майора и повышение по службе. Для остальных участников событий тоже все складывалось благополучно. Жорик сумел продать квартиру Олега Воронова и, прибавив к вырученным деньгам часть из личных доходов, перевел данную сумму на счет детского дома номер 7, чем чрезмерно остался доволен. Профессор Кашинский готовился к отъезду в Москву, куда был приглашен для работы в секретной лаборатории, находящейся под патронажем ФСБ. Готов был к отправке в будущее и Никита, рана которого на удивление быстро зажила. Теперь лейтенант из будущего и профессор из настоящего стояли на пустыре за городом в ожидании скорого расставания. Золотистый свет луны освещал их грустные лица.