Сергей Нуртазин - Уничтожить Бессмертного [litres]

– Знаете, Никита, мне за свою жизнь не единожды приходилось выступать перед аудиторией, но сейчас я даже не знаю, что сказать на прощание.

– Наверное, сказать должен я. Знаете, профессор, со времени нашей встречи в параллельном мире я хотел сообщить вам о главном, но не решался, сейчас момент настал… Я… Я ваш пра-пра-пра… Точнее сказать – потомок.

– Извините, Никита, но я не совсем вас понимаю.

– Насколько я знаю из ваших рассказов, ваша дочь Надежда, живущая в Петербурге, собирается выйти замуж?

– Да, но какое это имеет отношение…

– Вы знакомы с женихом?

– Да, Надюша приезжала с ним к нам в гости.

– Вы скажете, как его зовут?

– Конечно. Егор.

– А фамилия.

– Кажется, Жи… Жи… Жиховин. Подождите, вы хотите сказать…

– Да, профессор.

– Это удивительно… Как же так… Никита! – В порыве чувств Кашинский обнял Жиховина, на глазах профессора выступили слезы. – Как же так!

– Наверное, я не должен был говорить этого…

– Нет, нет, все правильно. Мне очень приятно, что у меня и у моей дочери достойный потомок. – Кашинский отступил на шаг и стал рассматривать Никиту, словно видел его впервые. – Удивительно… Вы отследили нашу родословную, это замечательно.

– Это было сделано до меня, и я с самого детства гордился родством с вами.

– Я тоже горжусь вами, Никита!

– Прощайте, мне пора возвращаться. – Никита коснулся кнопки на браслете.

– Проща… – начал было Кашинский, но яркая вспышка на миг ослепила его.

Когда зрение восстановилось, Никиты не было. Профессор посмотрел на ясное звездное небо. След от падающего метеорита прочертил сияющую линию на черном поле небосвода. Кашинский вздохнул и усталым шагом направился к дороге, где в машине дожидались Геннадий Сироткин и Жорик.

В тусклом сиянии трех бледно-зеленых солнц Рикколл выглядел мрачным, как и все рикколлийцы, населяющие эту планету. Хруг-ин-ин-мэй из клана Пуольмарр, эрмонг-император Рикколла, сын Грр-ин-ина, смотрел сквозь узкий проем окна на вызывающий унынье пейзаж. Многочисленные озера, покрытые желто-бурыми водорослями, скрывающими черную жидкость, редкие грязно-белые игольчатые леса, торчащие повсюду коричнево-ржавые скалы, увенчанные остроконечными замками его соплеменников, вызывали в нем раздражение. А ведь совсем недавно он гордился своей планетой – центром Великой Рикколлийской Империи, покорившей множество планет и не знавшей равной по силе. А силой империи была агрессия ко всему живому, потому что все живое было пищей, заряжавшей их энергией, благодаря которой они могли покорять все новые и новые миры. На пути встали земляне. Рикколлийцам пришлось отступить, приняв позорный мир. И вот теперь величие империи рушилось окончательно, попытка вернуть его провалилась. Земляне предоставили свидетельства гибели Хкош-ин-ин-мэя, представителя императорского клана Пуольмарр, лучшего воина империи и агента, посланного с заданием уничтожить ненавистную планету Земля. Все было кончено. Корабли землян во второй раз окружили планету, их правительство ожидало капитуляции от императора великих и непобедимых рикколлийцев. Времени оставалось совсем мало. До того, как три солнца окончательно скроются за скалами, он должен послать представителей всех кланов к землянам, иначе те пойдут на штурм, а это значило конец всей рикколлийской цивилизации. Инопланетники, эти жалкие мягкотелые существа второй раз одержали над ними победу и второй раз щадят их.

Император в задумчивости отвернулся от окна.

– Может, в этом сила землян? – размышлял он. – Может, они одерживают победы благодаря чувствам, которые отсутствуют у рикколлийцев, воспроизводящих себе подобных без участия других членов клана? Ведь до встречи с землянами дети Рикколла не слышали о таких понятиях, как искусство, созидание, культура, дружба, милосердие, прощение, любовь.

Внезапно пришедшие в голову мысли озадачили Хруг-ин-ин-мэя. Если бы кто-нибудь из рикколлийцев узнал о его мыслях, противоречащих учению Грр-ин-ина, то жизнь эрмонга-императора продлилась бы недолго.

Он подошел к шершавой стене, приложил трехпалую ладонь к светящейся панели. В просторное, с высоким потолком, но скудно освещенное помещение императорской залы вошел рикколлиец в черном балахоне. Император снова подошел к окну, бросил взгляд на унылый пейзаж и, вдохнув полной грудью насыщенный сероводородом воздух, повернулся к рикколлийцу в черном балахоне. На шипящем рикколлийском языке он произнес:

– Передай предводителям кланов – мы принимаем условия землян.

Никита, Джейн Форестер и Мангати Бугамба плыли в потоке ликующей толпы, высыпавшей на все уровни города, чтобы выразить восторг по поводу сообщения об окончании войны с Рикколлийской империей. Все население города искренне радовалось победе. Так на Земле, наверное, было во все времена: люди смеялись, кричали, пели, обнимались со знакомыми и незнакомыми людьми, качали на руках тех, кто прошел Первую и Вторую рикколлийские войны.

Никите, наблюдающему все происходящее, показалось, что нечто похожее он видел на кадрах давней кинохроники Земли. На тех лицах было такое же выражение неподдельного счастья. Жиховин тоже радовался – радовался победе, возвращению в родной мир, встрече со знакомыми людьми, счастливым глазам Джейн Форестер и белозубой улыбке Мангаты Бугамбы. Лишь одно вызывало у него чувство легкой грусти – это отсутствие на празднике профессора Кашинского, бывшего морского пехотинца Олега Воронова, богатыря Дружины, Лешко и многих других, благодаря кому там, в параллельном мире, была добыта другая победа, спасшая Землю и, возможно, само человечество.

Праздновал город, праздновала вся планета, вся Ассоциация Дружественных Планет. Отовсюду, из всех ее уголков, с малых и больших планет передавались голограммные изображения торжеств, выступлений правительств, представителей Совета Высшей Справедливости, Конфедерации и Конгресса, поздравления союзников, человекоподобных, зеленокожих криландцев, улопсов – разумных вислоухих осьминогов и давних друзей Никиты гутидронов. На экранах ежеминутно мелькали лица героев минувшей войны: адмирала Тогусавы, военного пилота Олафсона, командующего Лунной эскадрой Войковского, полковника Ремезова, генерала Ашимшара, командора Шелдона, криландца Фуррба и многих других. Снова и снова транслировалась процедура капитуляции, которую представители Ассоциации Дружественных Планет приняли от предводителей кланов во главе с самим императором Хруг-ин-ин-мэем. Лицо императора показалось Никите странным, выражение агрессивности, злобы и высокомерия, столь присущие рикколлийцам в любых условиях, у него отсутствовало. В глазах Хруг-ин-ин-мэя читались озабоченность и грусть, столь нехарактерные для его соплеменников. Наверное, что-то изменилось в сознании императора, а возможно, и других рикколлийцев, до настоящего времени слепо следовавших инстинкту, особенностям физиологии и учению Грр-ин-ина.