Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher: SelfPub]

С отцом у него отношения остались сдержанными. После смерти бабушки Дима несколько раз посетил деда, чему последний был так рад, что даже прослезился. Через несколько лет умер и дед, оставив завещание, где все отходило именно Диме. Тот все на себя оформил, но присматривать за хозяйством попросил отца. А сам начал весьма блестящую карьеру. Собственно, так он и оказался в начальниках роты. И из всех троих именно его прочили на повышение до начальника батальона. Своей собственной семьи у Димы не было. Женщины вились вокруг него стаями. Но он никогда не был замечен ни с одной из них. Дмитрий старался избегать любых отношений, в том числе и дружеских, но особенно это касалось отношений с женщинами. Он очень боялся привязаться, а затем потерять любимого человека. А еще он боялся причинить боль человеку, с которым у него были бы отношения. Поэтому он был, что называется, в самом прямом смысле волком-одиночкой.

Он считал женщин хрупкими, слабыми и нуждающимися в защите, очень боялся, что дать этого не сможет, особенно на войне. В его роте было две женщины, но они были женщинами в возрасте. Два фельдшера. И, положа руку на сердце, можно сказать честно и откровенно: этих женщин опекали и оберегали так, как, наверное, не всякая мать оберегает своего ребенка. Остальные члены его роты были исключительно мужчинами.

Смирнов жестом предложил Арине сесть на свободный стул, а сам сел напротив. Дождавшись, пока Арина сядет, и внимательно осмотрев ее, он сказал:

– Арина Станиславовна, я хотел с вами поговорить, поскольку теперь вы будете служить в моей роте. Сегодня произошла не очень красивая ситуация. Но я хотел бы все прояснить и расставить точки над «i».

Он выжидающе посмотрел на Арину. Она кивнула, и он продолжил:

– Итак, для начала… Я обычно не беру женщин в свою роту, потому что считаю, что женщины физически гораздо слабее мужчин и на самом деле, не в обиду будет сказано, вам нечего делать на войне. Но это только сугубо мое мнение. А сейчас ситуация обязывает руководство страны призывать и мужчин в возрасте, и женщин. Происходит это в первую очередь потому, что количество уклонистов-мужчин, возрастом до тридцати лет, просто зашкаливает.

Он откашлялся, потом продолжил:

– Не буду скрывать, оценив ситуацию, я понял, что не хотел бы, чтобы вы попали в роту Ничипоренко. Я ведь правильно понял, что и вы также не хотели этого?

– После его заявки на меня, я собиралась записываться в отряд смертников, – сказала Арина.

Озадаченное лицо Смирнова красноречиво говорило само за себя, но он продолжил:

– Даже так. Ну что ж, я убеждаюсь, что все сделал правильно. И тем не менее я хочу прояснить следующие моменты… Во-первых, я подал заявку не только для того, чтобы вы не попали к Ничипоренко. Я бы не хотел, чтобы вы думали, будто я вас спас. Это не так. Да, я не беру женщин в свою роту, но ваши показатели лишь немногим уступают показателям лучших из мужчин вашего возраста. Вы быстро бегаете, хорошо стреляете, я вижу, что вы имеете права двух категорий. Вы неплохо деретесь. При всем при этом я увидел в вашей анкете, что вам отнюдь не двадцать лет, вы замужем, и у вас двое детей. И один из этих детей уже служил на фронте. Мне, конечно, хотелось бы понять, что вы здесь делаете? Как вы оказались в добровольцах на фронт?

– Все очень просто, Дмитрий Владимирович. Мне предложили выбор… Несмотря на то, что и муж, и сын служили, и даже беря в расчет то, что они были тяжело ранены, от нашей семьи потребовали, чтобы один из ее членов служил прямо сейчас. И вариантов было два, либо в отряд смертников отправили бы младшего сына, либо на фронт – меня. А я вам скажу честно и откровенно, я за своих детей жизнь отдать готова совершенно спокойно. Я люблю своих мальчиков. Младшему всего восемь лет. А старшему для того, чтобы вернуться к нормальной жизни, нужна долгая реабилитация. У меня просто не было выбора. Просто. Не было. Выбора.

Арина замолчала и посмотрела в сторону.

Смирнов тоже молчал. Затем он все же продолжил:

– Да, печальная история и некрасивая. Ну что ж. И все же вы уже здесь. Вот что я хочу вам сказать и предложить. Я предлагаю вам службу в роте, которая состоит из адекватных нормальных людей. Да, женщин тут почти нет. Пока что. Кроме двух женщин-фельдшеров. Но я предлагаю вам нормальные условия службы. И если вдруг что-либо будет происходить ненормальное, не по уставу, предположим, какой-либо конфликт, вы сразу идете ко мне, и мы во всем разбираемся. Я предлагаю вам защиту. Защиту от внешних противников, защиту от неадекватных людей. Мы все будем решать вместе. И еще я предлагаю вам свои знания. Моя рота всегда была местом, в котором каждый делится с товарищами теми знаниям, которые могут быть полезны в бою и в жизни.

Смирнов посмотрел на нее и продолжил:

– Но при этом я хочу, чтобы вы знали… Я не буду делать вам никаких поблажек. Если мы идем в день сто километров, то все идут со всей группой, как бы тяжело ни было. Никаких поблажек. Если мы на учениях и стреляем из снайперской винтовки, стреляют все. И не важно, болит ли при этом плечо от приклада. Мы стреляем. Все. На равных условиях. Если мы идем куда-то пешими и несем снаряжение, то несем все одинаковую ношу. Все без исключения. Конечно, есть снаряжение, которое несут только мужчины, которое очень тяжелое. Но стандартное снаряжение несут все. Вы согласны на такие условия?

– Да, господин капитан, конечно, согласна.

Они посмотрели друг другу в глаза. Оба были настроены решительно. И оба были довольны тем, что Арина попала в эту роту.

Смирнов встал и протянул руку для рукопожатия. Арина тоже поднялась. Они обменялись рукопожатиями.

– Можете идти. Сегодня вы отдыхаете. Но это самый последний день, когда у вас отдых. Через несколько дней вернутся мои остальные бойцы из увольнительных. А к концу недели прибудут также бойцы из разгромленной части Брянска. После этого у нас будет более, если хотите, точечное распределение каждого конкретного солдата по взводам, отделениям и расчетам. Думаю, к середине следующей недели вы уже все будете знать по своему распределению. У вас остались какие-либо вопросы? Если да, задавайте.

– Нет, господин капитан. Все ясно.

– Ну что ж, тогда вольно! Идите. Наслаждайтесь последним днем относительной свободы. Завтра вы приступите к тренировкам прямо с утра. И поздравляю с зачислением в мою роту!

– Спасибо, господин капитан.

Арина вышла. Неподалеку ее ожидали Герман, Алик и Иван.

Она подошла к ним.

Герман тут же спросил:

– Все нормально? Чего он тебя вызывал?

– Все хорошо. Мы просто поговорили. Он, скажем так, обозначил дальнейшие планы работы нашей роты. Все хорошо.