Марк М Одер - Конец Антропоцена [publisher: SelfPub]

– Ой, Димочка пришел. А к чаю-то у меня совсем немного. Булочки еще не пропеклись. Проходи, проходи, Димочка!

Затем она заметила Ковальского и сделала театрально-недоверчивый вид, при этом засмеялась заливистым смехом и сказала:

– И Даня-сорванец с тобой! Ну и ты проходи!

Потом она заметила и Арину и просто приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, девушка!

– Добрый день!

Смирнов, который уже вошел внутрь, повернувшись, улыбнулся и сказал:

– Знакомьтесь! Клавдия Петровна, это Арина. Арина, это Клавдия Петровна! Она тут старшая по дому. Можно сказать, что она фея домашнего очага!

Клавдия Петровна смущенно замахала руками и, все также смеясь, сказала Смирнову:

– Ой, Димочка, да будет тебе! Феям не может быть столько лет, сколько мне. Ну, вы проходите, проходите. Я сейчас Арсения Ивановича позову! Проходите! Сейчас и чай организуем!

И она в предвкушении потерла руки.

Смирнов подошел, взял ее руки в свои и сказал, улыбаясь и как бы извиняясь перед ней:

– Клавдия Петровна, да мы по делу. Не до чая. Уж простите. Вот, дай бог, вернусь в следующий раз и обязательно зайду на чай с вашими фирменными булочками.

Клавдия Петровна расстроенно развела руками и сказала:

– Ну, вот тебе и на! Эх, Дима, Дима! Как вырос, так совсем забыл тетю Клаву. Ну ладно, что ж поделать с тобой. Но как вернешься, я тебя жду обязательно!

– Договорились!

Клавдия Петровна ушла в глубь дома.

Все трое разместились в большой гостиной. Смирнов сказал:

– Это жена сослуживца отца. Она всю жизнь пыталась помогать, передавала и еду, и деньги, когда не стало матери. Своих детей у нее не было, вот ко мне и относилась очень хорошо всю жизнь. А после смерти мужа попросилась помогать сюда, в часть. Но как жену генерала можно было поставить в посудомойки или еще куда! Арсений Иванович сам предложил ей место хозяйки в своем доме. Позади дома пристройка, она там спит и отдыхает. А еда для генерала и управа хозяйством здесь на ней. В основном на ней.

Арина кивнула. В доме у Килько ощущалась заботливая женская рука. Тут было очень уютно и пахло булочками с корицей.

Они просидели в гостиной не менее получаса, когда, наконец, показался и сам хозяин дома. Генерал Килько вышел в гостиную, одетый по всем правилам, – в форме и с гордо поднятой головой. Глядя на него, Арина подумала, что генерал Килько смотрится ряженым. Ну, никак не выглядел он человеком, «нюхнувшим пороха». Слишком ухоженные и совсем небольшие руки для мужчины, лоснящееся и дряблое тельце, которое, похоже, вообще не знало о физических нагрузках, тем более – об участии в боях. Арина решила задать соответствующий вопрос, когда они выйдут из дома генерала. А сейчас она вместе с остальными вскочила, встала по стойке смирно.

Вошедший оглядел всех и, заметив Арину, не совсем довольно, но все же доброжелательно сказал:

– Вольно! Дима, Даня, кто это с вами? И с чем вы ко мне пожаловали?

Смирнов представил Арину. Рассказал коротко о ситуации с пропавшей Анной, опустив некоторые моменты, о которых, действительно, без доказательной базы лучше было не упоминать вовсе. И попросил начать официальные поиски девушки. К его просьбе присоединился и Ковальский.

Килько сидел очень опечаленный таким поворотом, но явно не из-за Анны, а потому что придется что-то делать и искать Анну, а троице он ответил:

– У меня два вопроса: что здесь делает она? – он кивнул на Арину. – И по какой причине вы разводите панику? Я так понял, даже трех суток еще не прошло?

В основном Килько обращался к Смирнову. По отношению к Арине он демонстрировал явное пренебрежение, а на Ковальского поглядывал лишь изредка.

Смирнов ответил генералу:

– Рядовой Арина Грик здесь на всякий случай – если вдруг в дальнейшем понадобится вести протоколирование нашей встречи.

– А что насчет вашей паники? Вы же знаете устав. Если человека нет более трех суток, то можно паниковать, устраивать поиски, беспокоиться. А тут что? Пропала меньше двух суток назад, сейчас вообще еще утро! Что за ерунда? Вы – старшие офицеры! И страдаете такой глупостью! Так… Давайте, идите, готовьтесь к отъезду! Я не удивлюсь, если эта девушка найдется к сегодняшнему вечеру и окажется, что она пропадала где-нибудь в лесу, скача верхом на каком-нибудь мужике из деревни… или откуда-нибудь еще! Но ее придется отдать под трибунал! Добровольно покидать часть нельзя! Хотел предложить вам чаю с булочками, но уж нет, увольте! Я даже не представлял, что можно заниматься такими глупостями. Это мерзко! Все, пошли вон, пока я окончательно не разозлился.

Арина хотела возмутиться, но Ковальский взял ее за плечи довольно больно, поставил на ноги и практически вытолкал к дверям. Позволил ей развернуться только у самого дверного проема, при этом больно ткнул ее и, жестом требуя повторить за ним, гаркнул:

– Здравия желаю, товарищ генерал!

Затем он окончательно вытолкнул ее из дома.

Пока они ждали Смирнова, Ковальский сказал ей:

– Возражать ему нельзя. Если было больно, не серчай, это ради твоего блага.

Арина подняла брови и сделала благодарственный и одновременно ироничный жест рукой.

Через несколько минут к ним присоединился Смирнов. В руках у него был большой бумажный пакет, завернутый в полотенце, а из пакета доносился чудесный запах булочек.

Смирнов раскрыл пакет, чтобы булочки остывали, и они двинулись в обратный путь.

Арина не стала ничего спрашивать, просто шла вперед, периодически потирая плечи, ноющие после жесткой хватки Ковальского.

Ковальский тоже молчал, время от времени виновато поглядывая на Арину. Смирнов же шел, уставившись себе под ноги. Минут через пять он достал и раздал каждому по одной булочке с корицей.

О! Что это были за булочки! Невероятно вкусное тесто, щедро сдобренное корицей и пудрой из тростникового сахара. Пудра превратилась в карамель и теперь чудесно потрескивала на зубах. Внутри булочки, помимо корицы, находились орехи и изюм.

Дальше они шли молча не оттого, что повисла неловкая пауза, а потому, что каждый из них позволил себе насладиться этими невероятными булочками, которые напомнили всем о мирном времени, о детстве и семье. О том, что, несмотря ни на что, желание оказаться дома возникает у каждого человека, даже у тех, кто является военным до мозга костей. Что уж говорить о тех, кто пока еще этим военным является только наполовину!

Доев первую булочку, к превеликой радости остальных, Смирнов достал еще по одной такой же булочке и раздал всем.

Арина сказала:

– Я, наверное, оставлю своим ребятам.

И тут Смирнов сделал очень неожиданный для Арины шаг. Он остановился, взял ее за руки и сказал:

– Арина, съешь эту булочку сама. Вернемся ли мы оттуда – кто знает? Когда будет голодно, ты еще поделишься куском хлеба с сослуживцами. А эту булку съешь сейчас! Поверь, таких моментов может больше и не быть. Килько напомнил мне о том, что мы все-таки на военном положении. И если мы сейчас объявим в розыск Анну, то она попадет под трибунал. Ничего сейчас мы не можем сделать, а через день нас здесь и не будет.