Андрей Царев - Конец игры

— Так, парни, время нет говорить, сейчас мы заводим танк, и вы с нами едете на базу. Там еда, вода, и люди. Все понятно? — быстро выпалил я.

А в ответ тишина. Мне их лица плохо видно, но чем-то недовольны. Вот та, вдалеке, девчонка, похоже, она без оружия совсем. Вон тот, что ближе ко мне, с «Ксюхой», он, похоже, самый старший. Сколько ему? Лет пятнадцать, наверное. В светлой рубашке в клетку, в джинсах и кроссовках, да пацан совсем.

— Так, парни, вы что? Не доверяете мне? У нас все нормалек, не обидим никого, — скосил я глаза на девчонку, — в монастыре живут люди, и на Гребном. Там все по закону людскому и божьему. Одни вы тут не выживите.

Вижу, что подростки зашептались, а я тем временем подошел к броне и запрыгнул.

— Горючка у танка закончилась, — пояснил я, — сейчас зальем и до базы дотянем. Там перекантуемся ночь, потом к своим.

Майор Кузьмин, Крым, май…

Туман в голове рассеялся и навалилось чувство голода. Встал, провел по лицу рукой, щетина впечатляет. Сколько дней прошло? Судя по моему лицу, около четырех или пяти, я ведь брился сразу, как приехал сюда, в первый же день. Осмотрелся вокруг — те же стены, балкон, чайник на столе. Пить, очень хочется пить. Я поднялся, и снова в голове побежали круги, откашлялся и сделал несколько шагов к чайнику, схватил его двумя руками. Запрокинул стал жадно пить мутную воду с известковым осадком. Чайник был почти пустой. Наконец то вода… Я помню, что вставал и пил прямо из чайника и из под крана воду, но было это во сне или наяву, уже не понятно. Запах в комнате стоит так себе, но из открытой двери на балкон идет свежий воздух с примесью морской соли, а значит, будем жить. Посмотрел телефон — батарейка села, а зарядник у меня в машине, автомобильный. На время я утратил связь с внешним миром. Сунул смартфон в карман брюк, нужно у Фёдора зарядник спросить, или в машине заряжу.

Потратил еще около получаса на приведение себя в порядок. Сбрил щетину, умылся, постоял по холодным душем, вода никуда не делась, вот она, течет из крана. У Фёдора, как я знал, вода привозная. Наполняет большую бочку, а потом она уже течет в систему водоснабжения гостиницы. Сейчас постояльцев почти нет, значит, воды должно быть в достатке. Теперь еда, есть тоже очень хочется. Но еду у меня нет в номере, в машине несколько консервированных пакетиков «Кронидова» должно быть в багаже, пока пойдет. Этот «Кронидов» очень сытный, и мясо натуральное. Готовый набор для выживания. А по сравнению с сухим пайком еще и вкусно. Я помню, как нам выдавали эти сухие пайки на десятидневный выход. Куда я суну такую кучу коробок? А еще несколько БК (боевой комплект) нести. Многие просто вскрывали эти коробки, доставали то. Что будут есть, складывали в РДшку, а остальное выбрасывали. Так вот, в «Кронидове» все можно есть, все вкусно. Да у Фёдора хлеба спросить нужно, не откажет. Остановился и понюхал воздух. И всё таки, нужно вымыть пол, а то запах остался нехороший…

Посмотрел на себя в зеркало, перед тем, как выйти из номера. Сухая кожа, под глазами тёмные круги, широкое лицо, чёрные волосы. В таком виде я себя видел только однажды, после ранения в госпитале, но это было лет десять назад. Я был тогда моложе на десять лет, но выглядел примерно так же, как и сейчас. Оглядел себя сам еще раз с головы до ног. Черная футболка, серые джинсы и черные кожаные туфли. Уже было хотел открывать дверь, как с улицы раздался протяжный вой. Я просто вздрогнул, что, волки завелись в окрестностях? Подошел к балкону, отодвинул занавеску и ступил на бетонный пол своими модными туфлями. Мне всегда этот хлипкий балкон не внушал доверия. Во мне было больше ста килограмм, ну пусть сейчас чуть меньше, несколько дней голодал, на сколько он рассчитан, оставалось загадкой. Стоишь и думаешь, что вдруг он рухнет?

Передо мной как на ладони в лучах заходящего солнца раскинулся красавец посёлок. Изогнутая бухта на берегу моря, пляж с набережной, вершина потухшего вулкана, море, дома в низине, и дорога, петляющая через холмы. А по этой дороге, запинаясь, брёл человек. Прямо по середине, по асфальту, не сворачивая никуда, не боясь, что его собьет шальная машина. Но самих машин почему то не было. Человек остановился, поднял голову вверх, и протяжно завыл.

— У-ууууууууу.

От этого жуткого воя мне стало не по себе. Быстро вернулся в комнату и открыл чехол с купленным карабином. С виду как обычный АКМ, в деревянном цевье и с деревянным прикладом. Если не знать, что это переделка под гладкий ствол, то и не понять с первого взгляда. Разобрал и собрал, передёрнул затвор, нажал на спуск. С виду все в рабочем состоянии, сам автомат шестьдесят девятого года, складского хранения, ижевский. Теперь магазины. Вот этот, на тридцать патронов, как говорил прежний хозяин, подклинивает. Его в качестве контейнера для переноски патронов буду пока использовать, а вот эти вот два, на десять патронов, пластиковые, подают хорошо. Их снарядил странными, с чёрной пулей, патронами. Один магазин вставил в карабин, второй убрал в карман джинсов, благо, он там легко помещался. Потом взял свою сумку с деньгами, и в то отделение, в котором лежал мой «Гранд-Пауэр», изъятый следователем, сунул магазин на тридцать патроном. Ну вот и все, можно выходить на улицу.

Ремень к карабину в комплекте не полагался, или просто продавец зажал, а я сейчас был не в лучшей форме, поэтому, тяжесть оружия оттягивала мне руки. Открыл входную дверь в номер, прислушался. Тишина в коридоре, тишина на лестнице, так всегда и было. Шумных постояльцев нет, не сезон. Но как по мне, так уж лучше бы гульбанили люди, шум пьянки и веселья лучше, чем вот такая зловещая тишина. Аж мороз по коже берет и в ушах звенит. Еще и полумрак стоит повсюду, окно одно, и то в лестничном пролёте. Запер дверь в свой номер и начал спускаться по лестнице. Карабин небрежно закинул на плечо. Патрон в патронник не досылал, но с предохранителя снял, сказалась старая привычка. Неоднократно видел, как молодые солдаты пытались в критической ситуации досылать патрон с оружием, поставленным на блокировку. Дослать патрон в патронник — это уже привычка, а вот снять с блокировки в критических ситуациях можешь и забыть.

Спустился до первого этажа — никого. Толкнул дверь на выход — открыто. Опять закружилась голова, но я постоял несколько секунд, вдохнул свежий вечерний воздух, и сделал шаг на крыльцо. Первое, что меня поразило — вместо Трезора валялся истерзанный комок шерсти и плоти, и лужа крови. Интересно, кто так смог разорвать собаку? Точно, только волки. Недаром ведь слышал, как они выли. Стоп, это же не волки, это человек на дороге выл? Или мне показалось? Дослал патрон в патронник и осмотрелся. Двор пустой, ворота открыты, Фёдора нигде не видно. Моя машина стоит, следов вскрытия не обнаружено при внешнем осмотре.