Люси Сорью - Стигмата

Первый шаг , повторила Фон про себя. Возмездие всё ещё ускользало от неё. До сих пор ускользало от неё.

Но это было лучше, чем ничего. Лучше, чем бессильная ярость, душившая её все эти дни, комом стоящая в горле.

- Мы вернули вас к жизни. - проговорил Ястрземский, глядя на неё. - Дали вам новое тело. Дали вам шанс . Остальное в ваших руках, госпожа Крочесни. Вы согласны?

Фон посмотрела на него в ответ. Она не доверяла Ястрземскому. По очевидным причинам. Он вернул её к жизни — приказал вернуть её к жизни. Но он не был ей другом. Не как Виэр. Союзником, возможно - но не другом.

Но он сам сказал про первый шаг , подумала она. И он действительно дал ей шанс. Шанс выжить.

Шанс отомстить .

- Да. - сказала Фон. - Я согласна.

***

- ...Итак, - нарушил молчание Ярослав Войнаровский, - каковы будут наши действия?

Лидеры пяти фракций Сейма переглянулись, но никто не решился говорить первым. Их до сих пор не покидало то, что они увидели. И то, что они услышали.

- Заседание будет созвано. - проговорил, наконец, Мечислав Ксешинский. - У канцлера есть такая прерогатива. Но что до всего остального… - глава ФКП сглотнул и вытер вспотевший лоб платком. - Я не знаю.

- Могла ли это быть фальсификация? - спросила Дравинэ. - Подделка? Видеомонтаж? Смонтировать можно всё, что угодно. Вы же сами это знаете, господа.

- Нет. - помотала головой Ольга Нестеренко. Глава «Возрождения и триумфа» сидела в стороне, белая, как полотно, глядя перед собой; её руки, лежавшие на коленях, были крепко сжаты в кулаки. - Я видела её, Дравинэ. Это действительно была она .

- Возможно. - пожала плечами, имитируя человеческий жест, Дравинэ. - Но это не исключает возможности подделки. Приукрашивания фактов.

- Прошу прощения, госпожа Дравинэ, - медленно проговорила сидевшая напротив неё Беата Конецлешская. - Следует ли понимать, что вы сомневаетесь в добросовестной работе Управления Внешней Разведки?

Дравинэ обернулась к Конецлешской. Чёрные зрачки её глаз сузились до крошечных точек, будто пригвоздив лидера униатов — но Конецлешская не повела и бровью, исподлобья глянув на коллегу-кимарру.

- Госпожа Конецлешская, - сухо проговорила Дравинэ, - со всем уважением…

- Да, - прервала её Конецлешская, - или нет?

Дравинэ не ответила.

- ...Нет. - наконец проговорила она. - Я всего лишь…

- Отлично. - перебила её Конецлешская. - В будущем я настоятельно просила бы вас не разбрасываться такими обвинениями без серьёзных доказательств. Госпожа Дравинэ.

- Но в её словах есть рациональное зерно. - вслух заметил Войнаровский. - Всё, что мы знаем об этой ситуации… всё, что мы знаем о Фонделине Крочесни, мы знаем от Ястрземского и его подчинённых. У нас нету ни независимых свидетелей, ни экспертизы. Ничего. Кроме его честного слова.

- Как и всегда. - заметил Ксешинский. - Сколько раз нам приходилось верить канцлеру на слово?

Войнаровский вздохнул. Он был делегатом Сейма уже пятьдесят лет, сменив в своём округе отошедшую на покой Ядвигу Фоменко, и пережил уже нескольких канцлеров, избиравшихся, приходивших и уходивших. Некоторые уходили раньше, некоторые — позже; некоторые шли на поводу у Сейма, некоторые — пытались ломать его через колено. Иногда это им даже удавалось. Но Ястрземский был хуже всех.

Он никогда ничего не требовал. Никогда не угрожал. Вместо этого он просил.

И не оставлял им выбора.

Войнаровского мутило от одной мысли об увиденном там — на записях с камер наблюдения, сделанных вавилонянами с помощью вавилонских форматов и вавилонской техники, документировавших — со всем вниманием к деталям — страдания Фонделины Крочесни. Абсолютно бессмысленные и бесцельные страдания. Пытки ради пыток. Он первый признавал, что жёсткие меры в ряде случаев абсолютно необходимы — но там, на записи, был не тот случай: вавилоняне даже не задавали вопросов.

Они играли с ней.

Сейчас он понимал, что мог сомневаться. Должен был сомневаться. Что Дравинэ — кимарра, чужак, не-человек — была права: не было никаких гарантий, что все записи не были подделаны и смонтированы. И что Ястрземский манипулировал, как и всегда, не оставив им выбора.

Либо поддержать его план. Дать марцианам, устроившим кровавую революцию в своей собственной стране, военную помощь. Сделать это мог только Сейм.

Либо отказаться. И подписать себе политический приговор, потому что правительство не оставит от их репутации камня на камне. Войнаровский почти мог представить себе, в какие слова это будет облечено.

- Слишком много раз. - проговорил он вслух и поднял глаза на остальных лидеров фракций. - Мы поддержим эту инициативу канцлера Ястрземского. На этот раз.

Ксешинский кивнул. На лице главы ФКП на мгновение проскользнуло… облегчение, подумал Войнаровский?

Возможно.

- И мы. - подала голос Нестеренко. Все они — даже Дравинэ — удивлённо обернулись к ней, но она продолжила: - «Возрождение и триумф» также проголосует за.

Возможно, там действительно была она , потрясённо подумал Войнаровский. Если Нестеренко выглядела так, будто увидела призрака.

И перечеркнула ради этой призрака всю позицию своей партии по марцианской войне.

- Я думаю, - проговорила Дравинэ, не сводя с Нестеренко глаз, - что у нас нет выбора. Как бы мы не сомневались.

- Привыкайте, коллега. - почти добродушно прокомментировала Конецлешская. Дравинэ косо зыркнула на неё.

- Но, тем не менее, - добавил Войнаровский, - это будет последний раз, когда мы идём на поводу у канцлера. Добровольческая партия поддержит его сейчас. Но в следующий раз мы потребуем уступок, прежде чем поддержать любую инициативу правительства.

И если Ястрземский не пожелает их давать, подумал он, тем хуже для него. Особенно перед голосованием по следующему пятилетнему бюджету.

- Значит, решено. - подытожил Ксешинский. - В таком случае, я предлагаю разойтись, уважаемые коллеги. На сегодня.

Войнаровский кивнул. Собеседники поднялись из кресел, пожав друг другу руки.

У них было много работы.

***

- Вы уверены, - произнесла с экрана Эмилия ван Хаутен, - что это действительно была она?

Адмирал Фальке кивнул, стоя перед развёрнутым в воздухе полотном твёрдого света. Платиново-белые отблески играли на львиной голове наплечника.

- Я не провёл с ней много времени, - ответил он, - и она несколько изменилась, но это она, госпожа президент. Это точно она.

- Это так. - проговорила Айша. Фальке и стоявшая рядом посол Харасава глянули на неё; она наклонила голову и шагнула ближе к застывшему изображению на экране. - Я говорила с ней. Я была рядом с ней. Это она.

Я обещала никогда не отпускать её , молча подумала она. Её руки сжались в кулаки, ногтями впиваясь в ладони.