Юлия Горина - Приговоренный к одиночеству [СИ]

И тут до слуха Селины донесся слабый шорох. Резко повернув голову в сторону звука, она замерла, слушая ветер. Шорох повторился. По-звериному оттолкнувшись от земли, она со всех ног помчалась к противоположному склону, и остановилась только на самом краю.

Это снова был он.

Ветер раздувал его нелепый плащ и грубую длиннополую рубашку. Длинные волосы цвета воронова крыла развевались на ветру, как полотнище знамени. Черные глаза смотрели без страха, с интересом.

— Рик… Проклятый… — прохрипела Селина. — Умри ты уже наконец!!! — со всей силы проревела она, бросившись на юношу. — Умри!!!

Камни водопадом плескали из-под ее ног, глаза разгорались оранжевым.

Юноша попятился, а Селина вдруг споткнулась, проехалась по камням на спине — но тут же снова вскочила на ноги, как если бы у нее были цепкие когти. Огненные руны затанцевали в воздухе. Еще мгновение — и на Рике факелом вспыхнул плащ. Он закричал, упал как подкошенный, пламя заметалось над его извивающимся и скатывающимся вниз телом. Селина догнала его и вонзила меч в спину. Рик умолк. Шумно дыша, она вытащила клинок из тела убитого — и снова воткнула его промеж лопаток мертвецу. И еще раз. И еще!

Она колола мертвое тело, пока не устала. В изнеможении Селина рухнула рядом с трупом, уставившись на окровавленный меч. Потом перевернула мертвеца с живота на спину, чтобы взглянуть тому в лицо.

Ожоги не смогли исказить его черты. Даже сейчас в этом истерзанном трупе Селина без труда узнавала Рика. Вздохнув, она, наконец, поднялась, вернула меч в ножны и, схватив мертвеца за руки, поволокла его по склону вверх. Труп был тяжелый, и ей приходилось упираться всем телом. Время от времени девушка останавливалась, вытирала окровавленными руками пот со лба, размазывая по нему кровь, и вновь принималась за дело.

Наконец, она добралась до плато. Передохнув немного, Селина потащила тело к коричневатым клочкам горного кустарника. Здесь лежали еще три мертвеца, и каждый из них был Риком — и в то же время им не был.

Все четверо походили друг на друга, как ягоды в виноградной грозди. Один рост, телосложение, волосы, один облик.

Тот, что явился первым, уже во всю разлагался. Только гладкие черные волосы остались прежними. Рик, лежавший рядом с ним, сохранился лучше. Его Селина убила потоком стрел из своих крыльев. Третий почернел лицом — она задушила его и сломала шею, а птицы расклевали глазницы и губы.

И вот теперь — четвертый.

Селина больше не пыталась это понять. Да и зачем? Она просто убьет их всех.

С блуждающей улыбкой на губах девушка вернулась к Источнику, отыскала свою добычу и, усевшись поудобнее, продолжила ощипывать птицу, напевая себе под нос простенькую детскую песенку о храбром рыцаре с железным сердцем.

Во дворце Нокс с Клыкастым нашли только Эйона, но у того, как и у Рика, были срочные дела. Выслушав пару ехидных шуточек Клыкастого по поводу нового украшения на лбу, он откланялся и попрощался до вечера. Бородач ушел отдыхать, а Нокс отправился искать Рут на дворцовую площадь, где, со слов эльфа, она частенько тренировалась по утрам.

Рыцарь с радостью уплыл с острова неупокойников — а оказался в городе демонов.

Ноксу непросто было видеть, как они хозяйничают в Кордии. Рассказ Рика более-менее расставил все по своим местам и вроде бы ответил на большинство вопросов, которые прежде не давали ему покоя. Но, тем не менее, Кордия оставалась сердцем его родины. Города Нокс почти не знал: разведчику нечасто случалось приезжать сюда. Но это не имело никакого значения. Образ великой столицы являлся для него некой данностью, святыней, как образ матери для того, кто осиротел в младенчестве. И вот он видел ее растерзанной, полуразрушенной, и попираемой копытами враждебного племени. Демоны сновали здесь повсюду — деловито, высоко подняв увенчанные рогами головы. Стража и патрули хорошо выполняли свою работу — его снова и снова останавливали, и Нокс, сжав покрепче челюсти, в очередной раз совал им под нос скрученный в трубочку разрешительный документ на пребывание в городе. Улица вела его все дальше мимо развалин и опаленных домов. Даже сейчас, в окружении сожженных садов, без дверей и окон, с уродливыми черными ожогами на белокаменных фасадах было заметно, какими нарядными и красивыми их построили. Наконец, мостовая привела его к главной площади Кордии, и Нокс невольно остановился, сравнивая свои воспоминания с тем, что открылось взору.

Когда-то здесь на световом столпе парил императорский замок. Сейчас от него не осталось даже обломков. На месте столпа виднелся только проход вниз, к порталу, и вокруг него стоял многочисленный караул. Чуть дальше располагалось несколько грубых строений, которых раньше здесь и представить себе было бы сложно — или воины Рика, или ингварцы наскоро возвели их для нужд гарнизона. Напротив зданий виднелся загон для айров, а еще чуть дальше, по-видимому, кухня: Нокс так решил из-за стоявшей у крыльца телеги с большими корзинами, наполненными крупой и рыбой. Рабочий люд перетаскивал все это богатство внутрь, пока женщина в белоснежном переднике и чепце придерживала дверь.

С другой стороны площади отгородили тренировочный плац с соломенными чучелами в качестве тренажеров. И сейчас там какой-то хрупкий юноша под руководством старого демона в тяжелых узорчатых латах пытался отработать простейшую атаку коротким мечом. Рядом с импровизированным плацем у коновязи стоял молодой гнедой жеребец, пережевывая удила…

Солнце ярко отсвечивало от гладких булыжников, заставляя Нокса щуриться. Он еще раз повнимательней окинул взглядом площадь, превратившуюся в задний двор войскового гарнизона демонов, присмотрелся к юноше на плацу…

И тут Нокса будто обожгло. Он с изумлением узнал аспект Рут.

Свои роскошные волосы девушка обрезала так коротко, что у него даже сердце сжалось: пряди едва доходили до подбородка. Женщины-воины в империи иногда так стриглись, чтобы волосы не мешались в бою, но Рут не была воином. А еще она была северянкой, а для них длинные косы всегда были предметом особой гордости и обязательным условием красоты. Нокс подошел ближе, и теперь мог разглядеть, как раскраснелось ее лицо. Но при этом девушка почему-то сейчас казалось ему даже привлекательней, чем прежде. Незрелая угловатость облика и движений исчезли, и в ее чертах словно появилась какая-то завершенность.

Рут будто почувствовала его взгляд и обернулась.

— Нокс? — удивилась она, опуская оружие.

— Привет, — улыбнулся он, подходя еще ближе.

Он думал, что девушка тоже пойдет навстречу. Он ждал этого, надеялся, что сможет обнять ее на радостях. Но Рут не расцвела озорной улыбкой в ответ и даже шага не сделала в его сторону. Просто взглянула на него незнакомым, отрешенным взглядом и спросила: