Ярослав Гжендович - Носитель судьбы

Вдалеке кто-то напевает. Негромко, но чисто. Напевает песню, которая абсолютно не подходит к месту и кажется мне удивительно, раздражающе знакомой.

Я стою некоторое время с предупреждающе поднятой рукой, но ничего не понятно.

— Это где-то там, — роняю я и слышу, что голос у меня изменился. — Бегом!

Команда не спрашивает ни о чем, и мы бросаемся галопом в путаницу полупустынных улочек по соседству с улицей Бондарей.

Мы перескакиваем через какие-то бочки и двухосную повозку, привалившуюся к стене, заглядываем в переулки. Я тянусь под куртку и поправляю нож. Слышны отдаленные вопли, топот — но ничего больше. Дразнящая мелодия исчезла.

А затем я вдруг снова застываю с поднятой рукой, потому что слышу ее вновь.

И узнаю безо всяких там сомнений, чувствуя, как сердце мое взрывается. «Накормить ворона». Карлос Саура. Баллада из фильма. Старая испанская песенка. Пропетая более ста лет назад, но с жизнью куда более длинной, чем сам фильм, наигранная многократно в различнейших версиях, и даже совсем недавно.

Песенка.

С Земли.

Я снова срываюсь в бег, мои люди следом. Выскакиваем на обводную улицу, что тянется вокруг запорной стены, совершенно пустую. Окна здесь темные и мертвые, только где-то вдали раздается голос поющего по-испански. По кругу, одно и то же.

А потом топот, треск и крик.

И песенка, доносящаяся из мрачного переулка.

Мы входим туда строем — я впереди, Варфнир и Грюнальди сбоку, Спалле и Сильфана позади, прикрывая.

Я слышу, как они достают с тихим скрежетом мечи, а у меня только нож под мышкой. У меня три меча, в том числе этот мой совершенный «Нордланд», но в город я не взял ни одного. Ледяной Сад считался безопасным местом.

Переулок заканчивается тупичком, небольшим угловатым двориком в квадрате готических стен. Вижу уродливые спины четырех мутантов из Отвергнутых Древом. У одного из них сложенные ангельские крылья, у второго — зад и ноги оленя, третий корчится на земле, стискивая руками горло, и кровь его бьет из-под пальцев.

А под стеной я замечаю парнишку лет поменьше двадцати, несомненно здешнего, худого и жилистого, с вытянутым лицом и ярко-рыжими волосами, одетого в потрепанные штаны и короткую куртку, словно бы чуток китайские с виду, он держит двухметровую палицу, может, посох путника. Стоит склоненный, на широко расставленных ногах. Под ногами его лежит каска, похожая на тропический шлем. Парень стоит неподвижно и ждет, как поведут себя эти остальные.

И он поет по-испански.

Все это длится долю секунды, пока я фиксирую ситуацию и вызываю Цифраль, и она появляется в проблеске радужных искр, раздражающе китчеватая, как и всегда.

Отвергнутые услышали их шаги, моментально обернулись, грозно глядя из-под бесформенных лбов и порыкивая. Драккайнен миролюбиво приподнял руки, Варфнир и Грюнальди подошли к нему поближе. Спалле и Сильфана развернулись к улочке с вынутыми мечами.

— Столько-то вас нужно на одного мальчишку, Братья Древа? Оставьте ребенка.

— Мы не служим Древу, — ответил оленеподобный мутант. — А это не ваше дело. Разве что спешите погибнуть.

Пауза не длится и секунды. Все сдвинулось с места, будто кто-то запустил стоп-кадр.

Ангел раскинул крылья, заслоняя вид, и бросился на Драккайнена, выставив перед собой мерзкие кривые клинки, похожие на египетский боевой серп, двое других кинулись на Варфнира и Грюнальди, лязгнули мечи, парень со свистом махнул своим посохом, на конце его появилось острие. Драккайнен ушел полуоборотом вправо, пустив серп ангела вдоль своей руки, перехватил запястье противника и резко развернулся в другую сторону, проведя мутанту котэ-гаэси . Создание мелькнуло ногами в воздухе и грянуло об брусчатку, Драккайнен ударил его трофейным серпом и прыгнул в сторону второго, с лицом, покрытым шипами. Грюнальди отбил быстрый удар в горло, но тот был таким сильным, что воина отбросило на стену.

Вуко перехватил серп в другую руку, выхватил нож и метнул в противника Последнего Слова, уклонился от широкого удара шипастого, рубанул его в ахиллово сухожилие, повалив на землю, а пока тот падал — распорол ему бок. Варфнир проткнул своего противника, оттолкнул его пинком, освобождая клинок, а потом наискось рубанул ему по шее и прыгнул на того, с которым все еще морочился Грюнальди.

Тем временем ангел подтянул ноги и встал, помогая себе крыльями; сваленный Варфниром тоже собрался и воздвигся в вертикаль, хватаясь за стену; шипастый начал подниматься, игнорируя разрубленные ребра, широкую рану на боку, из которой торчали клочья легкого, и беспомощную уже ногу.

— Худо дело, — заявил Вуко. — Покажи мне песни.

— Ничего нет, — простонала перепуганная Цифраль. — У них это внутри! Заперто в организме!

— Заперто, да? Просканируй-ка вон ту кровь!

— Есть! — пискнула она. — И немало.

Драккайнен развернулся и отклонился назад, избегая косого удара, а потом пинком сломал шипастому колено и рубанул в запястье, по сухожилиям. А потом отбросил серп, присел и обеими руками собрал дымящуюся кровь из лужи и снег, превращенный в рыжую грязь.

— Perkele lamitaa! — рявкнул Вуко и выбросил руки в сторону противника, держа перед глазами картинку частичек воды, рвущихся связей и весьма реактивных атомов водорода, соединяющихся в частицы, в окружении газообразного кислорода, насыщенного энергией.

Вспыхнуло, шипастый свалился с горящим лицом, из его раны на боку рванул огонь. Драккайнен обернулся к остальным, и в каждой руке он держал танцующее, рвущееся пламя.

— Ну, давайте, уроды, — сказал. — Make my day , [10] Фраза-штамп из боевиков; в переносном смысле: «Доставь мне удовольствие, сделай нечто, чтобы я смог ответить». панки.

Грохнуло. Из руки его ударила струя огня. Один из Отверженных превратился в факел, он бился на брусчатке и горел, ангел прокатился по стене, издавая испуганный визг и пытаясь погасить пламя, бьющее из его ран, как из сопел реактивного самолета. Безрезультатно. Каждая капля крови сразу же взрывалась газолином и поджигала следующую.

Оленеподобный рванул в сторону выхода из улочки как болид. Варфнир и Грюнальди одновременно уступили ему дорогу и рубанули по ногам, а потом, все так же одновременно, пробили грудную клетку и, ухватив за рога, приволокли к Драккайнену и бросили у его стоп. Он склонился и зачерпнул побольше снега с кровью.

— Жри! Kusipaa!

А потом развернулся, тяжело дыша, и взглянул на паренька, который так и не отложил свой посох, но смотрел на них широко открытыми глазами.

Вуко стряхнул голубые огоньки с пальцев, вытер ладонь чистым снегом и нашел свой нож.

— Ты пел, парень. Hablas espańol, muchacho? [11] Говоришь по-испански, парень? ( Исп. )