Эдгар Грант - Сингулярность

– Не делайте глупостей, – Бэйтс повысил голос. – Вы проиграли. Ваши сообщники арестованы. Президент освобожден и через несколько часов выступит с обращением к нации. Перед этим он свяжется с главами Франции, Германии и Италии и расскажет им о вашей тайной операции на коллайдере. Все эксперименты будут остановлены, и Европа не будет разрушена через четыре дня, как планировали вы.

– Через четыре дня? – переспросил Тэйкли, осознавая, что Бэйтс, а значит, и Президент не знают о том, что катастрофа должна произойти через час.

– Да. Мы отменим все эксперименты на коллайдере, пока не разберемся во всем.

– Это будет ошибкой, – госсекретарь встретился глазами с Бэйтсом. – Вы что-нибудь слышали о параллельных реальностях.

– Не морочьте мне голову. С вами хочет поговорить Президент, – глава МНБ встал с кресла и повернулся к стоявшим сзади него спецназовцам. – Взять его, и тащите в вертолет. Только не помните, а то босс будет недоволен.

Швейцария. Женева

В зале контроля за экспериментами было непривычно тихо. Внизу на глубине почти ста метров, затянутый для отсечения радиации в массивную трубу из просвинцованного бетона, располагался АТЛАС* (* ATLAS ( A Toroidal LHC Apparatus ) – тороидальный детектор. Один из четырех основных детекторов Большого адронного коллайдера, созданный для сбора данных в поисках «новой физики» при протон-протонных столкновениях) – один из самых совершенных измерительных приборов, когда-либо созданных человеком. Его огромное цилиндрическое тело длиной 46 метров, диаметром 25 метров и весом более 7 тысяч тонн состояло из нескольких слоев детекторов, способных фиксировать и измерять природу, траекторию и энергию частиц, возникающих при столкновении протонов. Но все же его сердцем, основным элементом, ради чего он создавался, был внутренний детектор, плотно обжимающий трубу коллайдера в месте, где должны встретиться летящие навстречу друг другу почти со скоростью света пучки, и его самая чувствительная часть – пиксельный детектор, фиксирующий следы новых частиц, возникающих при столкновении протонов, и регистрирующий их характеристики и траектории.

Но недавно к сложнейшей схеме датчиков, детекторов и сенсоров АТЛАСа был добавлен еще один элемент. В самой трубе коллайдера в области столкновения пучков был смонтирован мощный источник лазерного излучения и оптоволоконный световод с приемным раструбом для лазерного луча. Именно в этом месте должна появиться пришедшая из будущего квантовая черная дыра и подхваченная плотным потоком фотонов снова исчезнуть в световоде, чтобы тут же появиться за тысячи километров на другом континенте и, испарившись, породить сильнейшую гравитационную аномалию.

– Что притихли, мальчики? – оторвавшись от экрана монитора, спросила Татьяна. – Прочувствовали значимость момента? Может, подгузники поменять?

– Да ну тебя, – махнул рукой Майк, который сидел в кресле, небрежно забросив ноги на рабочий стол, и что-то чиркал в своем блокноте. – Тут история вершится, а тебе все шуточки.

– Давайте, соберитесь. До запуска детектора десять минут, – уже серьезным тоном проговорила Татьяна и, поправив усик гарнитуры у щеки, включила внешнюю связь. – Это центральный пульт. Группа техобеспечения и инженеры, доложите готовность.

– Технические параметры детектора в рамках допусков. АТЛАС к пробному прогону готов, – раздался из динамика четкий голос.

– Вакуум? – коротко спросила Татьяна.

– Вакуум вышел на расчетное значение.

– Серверная?

– Сервера готовы принять данные с детектора для обработки.

– Хорошо. Всем готовность девять минут. Запускаю отсчет.

На центральном стеновом экране операционного зала в правом углу загорелась шестизначная цифра, отсчитывающая время до запуска в наносекундах. Вернее, все знали, что цифра шестизначная, но могли различить только три первых значения, остальные менялись настолько быстро, что человеческий глаз не мог их уловить.

– Пристегните ремни, мальчики. Мы начинаем.

Картинно щелкнув по сенсорной клавиатуре, Татьяна вывела на главный экран схему эксперимента, где был изображен внутренний детектор, а внутри него – лазерный контур для захвата черной дыры и транспортировки ее в световод. Доктор Ривье уже был знаком с этой схемой, но в ней был еще один новый элемент.

– Татьяна, Майк, почему лазерный контур в трубе в зоне столкновения пучков отмечен как вторичный, – он чуть подался вперед, словно стараясь получше рассмотреть схему. – И что это за вход световода на уровне излучателя нашего лазера?

– Все идет по плану. Не суетись, – успокоила его Татьяна.

– То есть как по плану? Совсем не по плану, – возмутился Ривье. – Откуда здесь еще один световод, который к тому же отмечен как вход первичного контура?

– Майк, – Татьяна бросила быстрый взгляд на итальянца, – я тут мониторю параметры и не могу оторваться от экрана. Объясни нашему французскому другу, откуда взялся первый контур.

– Понимаешь, Ник... – немного помявшись, начал итальянец, – коллайдер – это всего лишь часть нашего м... эксперимента.

– Как это? – спросил Ривье, чувствуя неприятный холодок внутри.

– Ты когда-нибудь слышал о Сарове?

– Это который в России? Конечно, слышал. Там они запустили 192-канальный твердотельный лазер на неодиевом стекле. Мощность вроде до 3 мегаджоулей. Проект закрытый. Скорее всего, совместно с военными. Официально говорят, что работают по природе вещества где-то на нашем уровне и термоядерному синтезу, но ходят слухи, что там могут изучать возможность создания термоядерного оружия нового поколения.

– Для простого ученого, не высовывающего носа из компьютера, ты неплохо осведомлен, – хмыкнула, оторвавшись от монитора, Татьяна.

– Но какое это имеет отношение к нам? – удивился Ник.

– Самое прямое, – Монтини встал, подошел к небольшому стоящему у стены столику, где были расставлены термосы, и налил себе чашку кофе, потом не спеша добавил немного сливок и вернулся на свое место. – Сколько раз говорил, надо поставить здесь нормальную кофе-машину, а то приходится пить всякую бурду.

– Какое это имеет отношение к нам? – настойчиво повторил свой вопрос Ривье.

– Самое прямое, – итальянец отхлебнул кофе и, поморщившись, отставил чашку, – переведи-ка 3.5 мегаджоуля, а именно такова энергия пучка русского лазера на уровне мишени, в ТэВ.

– Э... Приблизительно 15 ТэВ плюс-минус мелочь.

– Тебе это ничего не напоминает, – Монтини поднял брови и, видя, что его коллега раздраженно мотнул головой, продолжил: – В 2016 году на секретном военном объекте на севере России военные получили первую в истории человечества квантовую черную дыру. Да-да, не удивляйся. Это произошло задолго до того, как тебе Краузе вложил в мозги свои расчеты. И родилась эта дыра не на коллайдере, а на конце мощнейшего лазерного луча, ударившего в свинцовую мишень. Для возникновения КЧД, в отличие от обычной черной дыры, масса не важна. Важна энергия на уровне 15 ТэВ. Тогда рвется целостность нашего пространства и открывается доступ к одному из дополнительных обширных измерений, которое и провоцирует возникновение черной дыры. КЧД – это всего лишь элементарная частица, и она подчиняется законам квантовой механики. Во всяком случае, так мы предполагаем. А если это так, то КЧД не может занимать места больше, чем ее длина волны де Бройля. При этом ее масса должна быть больше 0,02 мг – чудовищно большое значение для квантового мира. И для того чтобы удержать такую частицу в стабильном состоянии, понадобится энергия, во много раз превышающая ту, что мы смогли достичь на коллайдере.