Эдгар Грант - Сингулярность

Еще один рывок вынес Ника в абсолютную пустоту, далеко за пределы Галактики, и его взору во всем великолепии открылась усеянная мелким блестящим бисером звезд спираль Млечного Пути. А дальше, в бесконечность, словно уходящий за горизонт луг, усыпанный бесчисленным множеством разноцветных полевых цветов, которыми казались далекие галактики, простиралась Вселенная. Он вдруг понял, что может видеть ее всю: от мельчайшей элементарной частицы до гигантских скоплений галактик – и непередаваемое чувство восторга полностью захлестнуло его.

– Твою мать! Что это такое? – услышал он сдавленный от волнения голос Татьяны.

– Это? – эхом отозвался из холодной пустоты голос профессора Ишихары. – Это то, что вы сейчас собираетесь уничтожить. Красиво, правда? А ведь для того чтобы создать все это, ушло 18 миллиардов лет.

– Как? – прохрипел откуда-то Майк.

– Давайте вернемся на Землю. Я снова приму форму профессора Ишихары, если, конечно, Татьяна опять не проткнет мне горло чем-нибудь острым. Так вам будет легче воспринимать то, что я скажу.

Мир вокруг снова схлопнулся до небольшого пространства зала контроля за детектором АТЛАС. Трое молодых ученых молча переглянулись, и каждый из них в глазах коллег пытался найти рациональное объяснение этому фантастическому наваждению

– Что это было? – сглотнув засевший в горле колючий комок, спросила Татьяна. – Мы провалили операцию?

– Черт! – Майк кивнул в сторону таймера на застывшем стеновом экране, прекратившего обратный отсчет, не дойдя доли секунды до цифры 15. – Электроника накрылась.

– Это... Это было на самом деле, – чуть шевеля губами, прошептал Ривье.

– Да брось ты, – махнул рукой Монтини. – Говорю тебе, где-то рядом стоит узконаправленный волновой нейронный манипулятор, он и посылает все эти образы в наш мозг. Нас переиграли. Интересно, у кого есть такие технологии.

– Мои часы стоят. Это древняя механика еще с прошлого века. Отец подарил, – Татьяна со вздохом откинулась на спинку кресла. – Связи нет никакой. И, судя по всему, ИСИН отключился.

– Разберемся, – Майк потянулся за чашкой еще горячего кофе. – Не будут же нас держать в этом состоянии вечно.

– Он сказал, что вернется, – в голосе Ника прозвучала нескрываемая надежда.

– Конечно, вернется, если они снова включат свою психотронную хрень, – не скрывая раздражения, хмыкнул итальянец. – Хотя, признаюсь, все эти фокусы выглядят довольно реалистично. Меня до сих пор чуть мутит от чувства невесомости. Я даже предполагаю...

Но начавшего фразу Монтини прервал стук в тяжелую стальную входную дверь. Не мелодичный звонок кодированного запирающего устройства, совмещенного с внешней камерой, а именно стук, приглушенный толстым слоем металла, но громкий и настойчивый.

– Твою мать! Посмотри, кто это? – бросил Монтини, взглянув на Татьяну. – Может, это как раз те, кто нас водит за нос.

– Я не могу ничего посмотреть. У меня все зависло на секунде, когда остановился таймер.

– Тогда открой дверь, и покончим с этим, – Майк жадно, несколькими глотками допил содержимое чашки, как будто это был последний кофе в его жизни.

– Замок электронный. Управляется с пульта. Пульт завис, – словно ребенку, объяснила Татьяна ситуацию. – Надо попробовать аварийное открытие.

Ник, который все еще стоял на коленях на ковре в том месте, где исчезло тело профессора, медленно поднялся. Он осторожно подошел к двери, на секунду прислушался и, разблокировав запирающий механизм, потянул ручку на себя.

– Рад приветствовать вас еще раз, господа ученые, – в дверях в безупречном костюме и белоснежной рубашке, скромно улыбаясь, стоял целый и невредимый Ишихара. – Позвольте мне все объяснить.

Профессор, бросив безразличный взгляд на бронзовый нож, который Ник все еще держал в руке, решительным шагом прошел в зал контроля и уселся на один из свободных стульев.

– Что происходит? Кто вы? Чего вы хотите? – осторожно спросила Татьяна.

– Именно об этом я и пытаюсь с вами поговорить, – профессор отставил трость и таким знакомым Нику движением немного помассировал коленный сустав, когда-то поврежденный во время автомобильной катастрофы. – Все, что вы видите, не иллюзия. Все, что вы видите, происходит с вами на самом деле.

– Ага. И время остановилась, – съязвил Монтини, взглянув на застывший таймер.

– В этой Вселенной время – динамическая константа. Его нельзя остановить. Но его можно замедлить, ускорить или даже повернуть вспять, – голос Ишихары звучал спокойно и уверенно, как будто он читал лекцию в аудитории студентов.

– Повернуть вспять? – удивленно поднял брови Майк. – Вы сами себе противоречите. Если время – динамическая константа и не может достигнуть точки стабилизации, то оно не может иметь отрицательный вектор, так как при смене векторов должно будет пройти эту самую точку стабилизации, то есть остановиться.

– С точки зрения вашей физики и здравого смысла, вы правы, – согласно кивнулпрофессор. – Но дело в том, что, меняя вектор, время меняет и свои свойства, подчиняясь совсем другим законам.

– Каким же? – с нескрываемым интересом спросил итальянец.

– Законам сингулярности, – просто, словно констатируя очевидный факт, ответил Ишихара, и в зале на секунду повисла наполненная тревожным ожиданием чего-то сверхъестественного тишина.

– Вашу мать! Вы о чем? – не выдержала Татьяна. – Какие вектора! Какая сингулярность! Кто вы, черт возьми?

– Я? – профессор Ишихара, чуть прищурив и без того узкие глаза, взглянул на Татьяну. – Это будет звучать немного пафосно, но я – причина всего сущего. Источник всего, что есть, всего, что было, и всего, что будет. Я – творец этой Вселенной, ее хозяин, слуга и смотритель. Я и есть сама Вселенная. Я – Сингулярность.

Закрыв глаза, словно пытаясь отогнать наваждение, Татьяна набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. Монтини как-то странно всхлипнул и недовольно засопел. Доктор Ривье почувствовал, как тревожным набатом в предвкушении чего-то грандиозного в его груди бьется сердце. И все трое в этот момент почувствовали, что слова того, кто находился в теле профессора Ишихары, – правда.

– Послушайте... – Ник, запнувшись, провел языком по пересохшим от волнения губам.

– Профессор Ишихара. Называйте меня так. Это значительно облегчит общение.

– Послушайте, профессор, – Ривье пытался тщательно подобрать слова. – Зачем вы здесь? Что вы хотите нам сказать?

– Ник, да ты что, повелся на этот развод? – скептически хихикнул итальянец. – Мы, скорее всего, уже спим где-то в лаборатории, и всю эту фигню нам кто-то грузит прямо в мозг.

– Подожди, Майк, – в голосе Татьяны звучала тревога. – Даже если это сон или гипнотическое воздействие, нам пытаются что-то сообщить. Давай выслушаем.