Эдгар Грант - Сингулярность

– Он настоящий монах, принявший обет верности этому монастырю и ставший его смотрителем и его частью. До этого он был офицером МГБ и сейчас продолжает помогать нам, обучая наших людей медитативным методикам и способствуя им в раскрытии их внутренних возможностей. Это часть большой сделки, заключенной в прошлом. Так вот, вы встретитесь с ним вечером, а завтра сюда прилетит Тьери, и модератор попытается стимулировать ваш мозг, чтобы открыть канал контакта с Сингулярностью.

– Он что, в курсе всего происходящего? – удивился Ник.

– Да, – кивнул Гао. – Как только мы поняли, что у наших ученых после контакта произошли какие-то изменения в сознании и убедились, что исследования обычными методами не продвигаются дальше регистрации активности клауструма, мы пришли сюда.

– Очень интересно, – Монтини сделал глоток чая, поморщился и поставил чашку на стол. – Монах и глубокая наука, столкнувшаяся с субквантовой суперсущностью, управляющей Вселенной. Вам это не кажется несколько необычным?

– По-моему, здесь нет ничего странного. Более того, религии всегдапредполагали существование высшей силы и жизни после смерти в той или иной форме. А медитативные методики, тысячелетиями совершенствовавшиеся буддистскими монахами, подвели их почти вплотную к ментальному контакту с ней.

– Ладно. Оставим религию монахам, – махнул рукой Майк и спросил: – Ты говоришь, Тьери прилетит завтра. А Татьяна?

– Она пока в Москве. Русские, похоже, решили ее прогнать по большому кругу исследований и тестов. Когда они ее отпустят, не знаю. Но это совместная программа трех государств, поэтому она должна прилететь сюда в ближайшее время.

– Хорошо, дай знать, когда все прояснится, – зевнул итальянец и достал из кармана куртки пачку сигарет. – Пойду на воздух, покурю, что-то меня мутит от этого чая. И эти палочки с благовониями...

Когда итальянец вышел, Ник подозрительно посмотрел на свою пустую чашку и перевел взгляд на китайца.

– Чай действительно странный. Такое ощущение, что курнул травки.

– Обычный местный чай, – успокоил его Гао и до половины наполнил свою чашку из стоящего на столе древнего, как сам монастырь, небольшого медного чайника. – Листочки, корешки. Здесь все его пьют. Но, согласен, он обладает невыраженным стимулирующим эффектом или, наоборот, успокаивает. Это кто как реагирует.

После чаепития их разместили в жилом блоке в отгороженных друг от друга тонкими бамбуковыми стенками комнатках, крохотных настолько, что там могли разместиться только невысокая кровать, низкий табурет и что-то похожее на плоский шкафчик вдоль одной из стен. Опустившись на постель, застланную бельем из грубой ткани, Ник почувствовал, как на него навалилась усталость. Видимо, сказывался долгий перелет и смена часовых поясов. Он, с трудом борясь с закрывающимися веками, стянул с себя одежду и забрался под тяжелое, набитое то ли ватой, то ли шерстью одеяло.

Вечером Ник проснулся от гулкого удара гонга, созывающего обитателей монастыря на ужин. Он не спеша оделся, сполоснул лицо водой из медного тазика, стоящего на табуретке возле кровати, и вытерся грубым холщовым полотенцем.

– Эй, соня, выбирайся из своей берлоги, – в дверь заглянул Монтини. – Я сам отрубился после этого чая. Думал, дреману пару часов, а проспал до вечера. Тебе снилось что-нибудь?

– Нет. Проспал, как младенец. Если бы не гонг, наверное, еще бы дрых пару часов.

– Мне тоже не снилось, – наморщил лоб итальянец, словно пытаясь что-то вспомнить. – И это странно. Мне обычно сны снятся. А последнее время так в основном всякие радужные нити да спиральки.

Кутаясь в теплые пуховики, предложенные им еще в аэропорте, они пересекли внутренний дворик и вошли боковое крыло монастыря, где располагались кухня и столовая. Здесь, несмотря на внушительный огонь, разведенный в очаге, было значительно холоднее, чем в жилом блоке. Хмурый и задумчивый Гао уже сидел за длинным столом с чашкой дымящегося чая в руке.

– А где все остальные? – Майк обвел глазами пустой зал столовой. – Днем я видел как минимум четырех послушников.

– Они ушли в долину. Там в деревушке приличная гостиница. Поживут пару дней, пока мы в монастыре будем заниматься нашими делами.

– Ага, – не удержавшись, хмыкнул Монтини. – Ты просто не хочешь, чтобы мы видели лица ваших шпионов с прокачанными после медитации мозгами.

– Чушь, – небрежно отмахнулся китаец. – Каждый из тех, кто прошел через монастырь, настолько ценен, что отправлять его за границу – неоправданный риск. Они все будут работать в Китае, подальше от опасностей внешнего мира.

– Тогда чего ты напрягся? – не унимался итальянец.

– У нас возникла маленькая заминка. Монах не выходит из состояния глубокой медитации. Послушники сказали, что он вошел в пещеру еще вчера вечером.

– Так долго? – Ник удивленно взглянул на китайца.

– Это не долго. Он может неделями медитировать без воды и еды. Странно то, что мы его просили о встрече сегодня вечером и он на нее согласился. А сейчас... Видно, увлекся немного. Или случилось что.

– А ты был в зале медитации? Знаешь, как туда попасть? – спросил Монтини.

– Был, и не раз, – китаец сдвинул брови и на несколько секунд задумался. – А может ты и прав. Неизвестно, сколько он там еще пробудет. Я думаю, он не обидится, если я сам вас провожу к нему. Заодно, посмотрим, что с ним. И давайте не будем откладывать. Поужинаем после экскурсии.

Отставив чашку, он поднялся из-за стола и направился к выходу.

Молитвенный зал монастыря был подсвечен десятком небольших масляных горелок, развешенных на стенах, по которым с потолка струились узкие полотна бордовой материи. В глубине в сиянии множества свечей в тонких струйках дыма от благовоний располагался начищенный до блеска медный Будда, украшенный богатой гирляндой неизвестно откуда взявшихся зимой живых цветов. Сложив ладони и быстро поднеся их ко лбу, Гао что-то прошептал и жестом пригласил следовать за собой.

– Я думал, коммунисты в Бога не верят, – хмыкнул стоявший сзади Майк.

– Если бы ты видел то, что видел я, то от страха молился бы без перерыва, – не оборачиваясь, ответил китаец.

– Да ладно... Мой дух был в межгалактическом пространстве. Я проникал в самые глубины мироздания и чуть не прикоснулся к первоисточнику всего сущего. К самой Сингулярности. Что может быть еще более необычным и пугающим? – весело спросил Монтини.

– Смерть, – тихо отозвался Гао, и это слово почти осязаемым жутким видением повисло в воздухе.

– Черт! Прекрати нас пугать, – перешел на шепот Майк, нервно дернув плечами. – У меня итак от этого места мурашки по коже.

Потайная дверь находилась слева от алтаря. За ней вниз, в полутьму, размытую светом крошечных масляных ламп, вела узкая каменная лестница, выходящая в такой же узкий и низкий тоннель, прорубленный тысячелетие назад в скальной породе. Воздух был необычно сухим, а под ногами как-то странно поскрипывал белый песок.