Анатолий Матвиенко - Де Бюсси и инфанта

В живых остался один лишь Фернандо де Вильялонги из числа рискнувших со мной потягаться. Он опустился на землю, лицо было белее зубов. Кровь из раны уже не фонтанировала, а вытекала слабеющими толчками.

– Как здоровье, сын гранда? Скоро выполнишь свою миссию – соединишься на том свете с великими предками.

– Будь ты проклят, де Бюсси!

Сколько раз я уже слышал эти слова? Преимущественно от людей, испускавших последний вздох. И ничего, живу себе… «пшеклёнтый».

Испанская часть моего воинства, самая бузотёрская, унялась. Я их выстроил и сообщил: казна экспедиции понесла убыток, оплатив путешествие из Нидерландов десятка бездарей, сдохших при попытке бунта. Стало быть, расход ляжет на плечи дона Альфредо и остальных восьмидесяти девяти. Я оценил радостную ухмылку ван Роотена, но тут же разочаровал его, пообещав покрыть убытки из грядущего приза, а не забирая золото прямо сейчас. Хватит того, что в казну вернулись все эскудо, найденные на телах и в вещах погибших – не так уж мало.

Уехал Павел. С ним и с беременным слугой я даже особо не прощался. Время такое, что, расстаёшься с друзьями на время, но, скорее всего, это навсегда. К ушлой антверпенской барышне никаких тёплых чувств у меня не появилось, хоть обстиран, заштопан и ухожен я был лучше, чем за всё время пребывания в XVI веке. В принципе, она не сделала мне ничего плохого. Впрочем, сделала – увела Ногтева в самое неподходящее время.

Дон Альфредо из кожи вон лез, стремясь показать свою преданность. Он уверял в бдительности на случай следующего недовольства, но меня беспокоил другой брюссельский лейтенант – Хуан де Вильялонги, кузен покойника. Когда убивали его родственника, даже пальцем не пошевельнул, не помог перетянуть рану, из чего несложно догадаться: между двоюродными братьями пробежала чёрная кошка. Ранее также преисполненный претензий относительно условий расквартирования и жалованья, испанский дворянин заткнулся и усердно тренировался наравне с другими. Но веры предавшему человека своего клана нет никакой, меня предаст с ещё большей лёгкостью.

Минул июнь, месяц охоты. Пан Свидерский, словно нечувствительный к своему возрасту, носился с нами по окрестным лесам, где добывали косуль, а однажды молодого кабана. Малые размеры замка не позволяли устраивать балы и светские приёмы, я откликался на приглашения, где мелкопоместные шляхтичи гордо крутили усы, а маменьки подсовывали мне паненок на выданье, узнав о неженатости французского графа с владениями в Анжу. Но любовнику королевы, которого обещала ждать настоящая, хоть и замужняя принцесса, сватовство к польским кобетам вряд ли было уместно.

Польза от светской жизни получилась единственная. Страдая пристрастием к круглым цифрам, я восстановил численность своей маленькой армии после десяти смертей и отъезда Ногтева, рекрутировав одиннадцать безземельных панов. По крайней мере, польскими кавалерийскими саблями – кончарами – они владели вполне удовлетворительно, я заставил их упражняться с пиками в испанском строю.

К июлю эти воинские ухищрения мне самому казались излишеством – с кем тут воевать? По слухам, король Стефан Баторий объявил (или собрался объявить) посполитое рушение, Сейм вроде как поддержал, искатели ратной славы стекались к нему в Гродно, в противоположную от Лодзи сторону Речи Посполитой.

Стали приходить письма от многих, заинтересовавшихся бумагами Радзивиллов. Их были готовы выкупать, удостоверившись в подлинности, вот только просили обождать, потому что с деньгами прямо сейчас трудно… Я ждал. А восемнадцатого июля на роняющем пену коне прискакал человек от бургомистра и сообщил: к замку Свидерского двигается целая армия. Сколько – неясно. Возможно, литвины!

Я радостно потирал руки. Чем больше людей в охранении, тем больше золота везут! Но на всякий случай стянул своих к замку поближе, разместив в шатрах, и насел на скрягу ван Роотена срочно закупать провиант. Если не сгодится для осады, пойдёт на пир в честь гостей или на обратную дорогу. В замок поползли телеги с мукой, бочки с солониной, овёс для лошадей. Поспевал новый урожай, крестьяне охотно продавали остатки прошлогоднего… Пока ожидаемое войско не подтянулось к замку, и его фуражиры просто не вытрясли остатки.

А я из главной башни увидел штандарт с гербом Радзивиллов. Именно такой герб красовался на чёрной дверце кареты, когда вёз Эльжбету в Литву. Пшеклёнтый радзивилловский знак!

Сиротка восседал на массивном гнедом коне, годившемся для рыцаря в полном доспехе. Даже с замковой стены было хорошо заметно, что мой главный недоброжелатель растолстел и обрюзг за истекшие три года с нашей последней встречи.

Он оглядел поднятый мост через ров с водой, соединённый с руслом реки. Понятно, что в военном отношении это ухищрение устарело лет на сто. За строем конных виднелись пушки, судя по всему – намного крупнее наших кулеврин. Разобьют ворота, расковыряют стены. Потом литовцы бросят мостки через ров и окажутся под стенами, у самых больших разрушений. Дальше – проще, если у осаждающих хотя бы раза в два больше людей, чем у обороняющихся. Это очевидно и для меня, и для Сиротки.

Очевидно также, что штурм не обойдётся без потерь. А проливать шляхетскую кровь в тылу, когда круль посполитый ввязался в войну с Московией, не слишком хорошо. Наверняка ушлый магнат попробует выкрутиться из ситуации иначе.

– Литовское отродье! – проскрежетал пан Свидерский. – Верьте, ваша светлость, поляки на вашей стороне!

– Премного обязан.

Премного, но не слишком много: сам владелец замка, далёкий от лучшей формы, полдюжины его челяди, пара сыновей, тоже не слишком юных, да одиннадцать нанятых мной шляхтичей. Сколько времени сохранится их верность? Радзивилл вполне способен на осаду, тем самым не только удержит меня в затруднительном положении, но и не даст проехать к замку покупателям ценных бумаг! То есть обрекает миссию на провал. Нет, так не пойдёт.

Он что-то скомандовал и развернул тяжеловоза, ускакав в тыл. Через полчаса через стену перелетела тупоконечная стрела с привязанным куском бумаги, на котором было начертано приглашение на переговоры в его лагерь. Я ответил согласием, но с условием – под стенами замка, выхожу один, он тоже и без охраны.

Магнат приехал ближе к вечеру. Я приказал опустить мост и, раздав распоряжения на случай неожиданностей, двинулся к своему давнему врагу.

Тот дожидался верхом.

– Будете разговаривать со мной сверху вниз?

– Оставьте издевательский тон, граф, – литовец осадил коня, с любопытством ко мне потянувшегося. – Просили же – приехать одному, так помогите спуститься.