Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

— Ты тут сдохнешь, знаешь, сколько наших положила, не счесть, ты думаешь, мы тебя сразу убьем, это слишком мягко для тебя, будешь медленно умирать. — Высказался один из бандитов.

Ее снова избили и бросили в яму, прикрепив другой конец цепи замком к кольцу на дне ямы. Утром ее подняли за ноги и оставили висеть над ямой, любой желающий мог потренироваться, как на груше, что иногда и делали. Когда ее опустили обратно в яму, она уже и не помнила, потеряла сознание. Здесь ее продержали неделю, подвешивая за ноги часа на два. Вместо еды давали неизвестное месиво и несколько глотков воды. Через неделю ее повезли снова, новое место и новая яма, били, но за ноги уже не подвешивали. Еще через неделю ее перестали возить, но били регулярно, раз в три-четыре дня. Лера уже привыкла, значит, здесь будут убивать. Открыть оковы нечем, не убежать, сил сражаться, тоже уже нет. Маленький лучик надежды забрезжил, когда ее подняли наверх и привели в сарай, но он быстро погас, на нее глянул важный господин, махнул рукой, и ее опустили обратно. Лера уже потеряла счет времени, когда ее снова подняли, избили, затащили на грузовик и опять повезли, она была совсем уже не живая, зачем везут, куда, убили бы и все. Вдруг она очнулась и услышала русскую речь без акцента, стала колотить со всей силы в ящик, один другой, ящик выпал, с другой стороны раздался крик, открылась стрельба, грузовик проехал немного и снова встал. Ящики разгребли, на фоне неба стоял пограничник

— Это кто?

— Это моя плохая жена, она наказана, это не ваше дело.

— Сержант, я не его жена, он врет, я русский офицер, они похитили меня, хотят убить.

Сержант позвал офицера.

— Вы кто?

— Я Никита, позвоните в Петербург, я из ОРДО СпН ГРУ Западный округ, Чеглок.

Все, силы кончились, потеряла сознание.

Лера очнулась только на четвертые сутки в госпитале пограничников. Попытка перевоза ее через границу провалилась совершенно случайно, пограничники получили информацию о важном грузе и машина, ехавшая в объезд пограничных постов, нарвалась на патруль, которого в это время здесь не должно быть, опять повезло. Показательная казнь должна была состояться на одной из баз террористов расположенной вне территории России. Там уже собирались лидеры террористических организаций. Проводить такое мероприятие на территории России они не рискнули, тут могут и самих поймать. Сценарий казни уже был написан, поэтому Леру и не убивали, она им была нужна живая, хоть в каком виде, но живая.

Перевозчиков убили, задержали только водителя и то раненного. Ленка уже дежурила у ее койки, девчонки из отряда тоже, кормили с ложечки сладким чаем и бульоном, все тело было похоже на один сплошной синяк, все болело, даже шевельнуться не могла, не то, что говорить. Ленка спрашивала, а она открывала и закрывала глаза в знак согласия, потом стала ими двигать в стороны. Говорить начали только через две недели. Лена все спрашивала, как Алексею сообщить, что жива, три месяца в плену, думали, что ее уже нет в живых. Лера показывала, не надо, еле шевеля губами, шепотом отвечала, не хочу, что бы меня такой видели. Врачи разрешили ее везти только через месяц. Все равно, она еще не могла встать, сплошной синяк начал распадаться на мелкие, давая еще большую боль. Если раньше болело все вместе, то теперь стало болеть все по отдельности, но все же, ее могли перевести поближе к дому, вначале в Москву. В самолете ей стало плохо и в Москве снова положили в госпиталь, запретив дальнейшее движение. В Москве медицина сильнее, чем в приграничном госпитале и силы стали возвращаться быстрее. Начала говорить, плохо, шепотом, но говорить, лицо, губы и голова стали приходить в норму. Начала вставать, пока, только сидя на кровати, на ноги не могла, сразу кружилась голова. Еще два месяца у нее дежурили девчонки и Ленка, но Лера уже начала набирать темп, делая зарядку лежа, потом сидя, а к концу третьего месяца и стоя. Только на четвертый сделала первый самостоятельный шаг, к концу уже бодро ходила и даже начинала бегать. Головокружения постепенно проходили, силы восстанавливались. Остались шрамы на лице и на теле, врачи обещали несколько косметических операций, но это уже дома, в Питере, уже хотелось домой. Интересно, как Алексей, нашел себе белую пушистую, или нет. В Москве ей вернули деньги, документы, оружие, дали отпуск на год для поправки здоровья и отпустили. Ленка, выполняя просьбу Леры, так в Питер и не позвонила. Дома ее не было семь месяцев, интересно, как там, как дети.

Прилетела в Питер, квартира оказалась закрытой и ключи не подошли, поехала к Светлане и Валентину, там тоже никого, где же они. У соседки узнала, живут они за городом, сюда приезжают редко, детей она не видела совсем. Узнала телефон, но звонить не стала, поехала к фирме Алексея. Дождалась, когда тот выедет на машине, взяла такси и прокатилась сзади, хотелось увидеть, есть белая и пушистая, или нет. Не увидела, он сразу рванул за город и его не догнать. Поехала на электричке, и на автобусе. Дошла до его усадьбы, нашла щелку в заборе и понаблюдала, увидела детей и Светлану Павловну, малыши играли, Бориса нигде видно не было, но Лайма, его любимица, бегала по двору. Лайма, это доберман, которого Лера привезла от Ленки из Африки, значит и Бориска рядом. Комок подкатился к горлу, хотелось сразу к ним, все же себя переборола, узнают ли. Вдруг увидела, по ее тропинке, по которой она бегала на озеро, идет Борька с охранником, спряталась, значит, Алексей взял всех к себе, молодец, осталось узнать, как у него на счет белой и пушистой. Не хотелось разрушать его счастье, Лера отчетливо понимала, она снова не только прошла по страшному краю жизни, но и заглянула за этот край, зачем отрывать человека от счастья, только для себя, принося трагедию другому. Села на автобус и уехала. Плохо конечно, Ленка с Владимиром не поддерживали связь с Алексеем и не знают, нашел он кого или нет. Грустная вернулась в город. Вспомнила, ключи то не подходят и ночевать ей негде. Снова села на электричку и поехала в отряд, там не выгонят. В отряд пустили, наверное, новый командир, но ее комната не занята, вещи на месте. Осталась на ночь, утром разбудили, не дали выспаться, командир действительно новый, но из старых, ее знает. Все ее обнимали и целовали, здесь была ее семья, они ее всегда ждали и радовались ее возвращению. Ее Жигуленок стоял в отряде, его перегнали сюда с пушкинского аэродрома.

Утром поехала в Академию, на кафедру лицевой хирургии. Врач долго смотрел снимки и разглядывал ее шрамы, наконец, изрек:

— Шрамы убрать, вопрос не очень сложный, но след все равно останется, чтобы все было без следа, нужны препараты, которых у них нет, их производят в Германии и во Франции, нужно заказывать и ждать финансирования, все очень дорого. Такому человеку, как генерал Соколова найдут, но не сразу, нужно время, операцию будут делать, когда все будет, а на это нужно месяца три-четыре, может больше.