Михаил Хрисанфов - Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Выйдя от отца Иннокентия, Алексей все подробно рассказал Федору Петровичу, и они сообща решили, что он прав, скорее всего, это просто женщина, которой нужна помощь, и если Алексей решил ей помочь, значит нужно помочь. Пока они шли к машине, навстречу им попалась женщина, одетая в черный плащ и с черным платком на голове, плотно закрывавшем лицо. Женщина очень внимательно посмотрела на них, и Федор увидел очень грустные глаза, которые она тут же закрыла платком, очевидно вытирая слезы. В церковь на радостях люди ходят только два раза в жизни, когда родился, что бы креститься, и еще раз, когда женился, и иногда по праздникам, остальное все с горем, грустно подумал Федор и снова переключился на рассказ Алексея. По дороге в усадьбу они снова молчали, только Алексей иногда повторял про себя, забываясь и проговаривая вслух, как молитву, найти и помочь, тогда может произойти чудо.

Доехав до поста ДПС перед усадьбой, расспросили инспектора, и, удостоверившись, что похожих машин не было, решили, серьезной опасности нет и Федор, с ребятами из личной охраны, могут поехать домой, все равно завтра выходные, Алексей с водителем сам доберется до усадьбы, а понедельник покажет, что делать и как быть.

Дорога обратно в город много времени не заняла и особых идей не дала. Федор уже распорядился довести ребят до ближайшей станции метро, самому все равно в офис, он там свою машину оставил, или все же домой, черт с ней с машиной. Глюки Алексея заняли очень много времени и сил, ехать за машиной не хотелось. Среди этих праздных размышлений снова всплыла женщина в черном, идущая в собор. Все же, почему у нее так плотно укутано лицо, траур трауром, но лица наши женщины так не закрывают. Черт, шрам, она скрывала шрам, осенила его догадка, и тут же пришло понимание и решение по оперативно-розыскным мероприятиям. Не потерял еще хватку старый контрразведчик, похвалили себя Федор. Водителю приказал снова ехать к собору. Пока ехали, связался с приятелем еще не ушедшим в отставку и попросил пробить два телефона, чьи, куда и главное, откуда звонили. Первый, это тот с которого звонили Алексею, второй телефон Валерии, так, на всякий случай. Дальше, обдумать допрос священника, он человек интеллигентный, значит, вопросы должны быть жесткие и с двойным дном, где-нибудь обязательно проколется, наверняка это он присоветовал женщине обратиться к Алексею за помощью, просто признаться побоялся. Если это так, то опасности она не представляет, даже не корреспондентка, и можно спасть спокойно, остальное образуется само собой. Но уточнить все же, надо, что бы развеять глюки Алексея и свои подозрения.

Лера, припарковав машину на соседней улице, вышла на набережную, у ее местечка, в нарушение правил, стояли машины Алексея. Что он тут забыл? Неужели догадался, что она жива, но есть же белая и пушистая. Она постояла за углом, и, дождавшись, когда машины уедут, перешла дорогу и спустилась к воде. Больше часа Лера провела на набережной, но успокоения это не принесло, в голову постоянно лез Алексей. Что он тут делал, и что забыл. Если искал ее, зачем, она для него умерла, просто, ностальгия замучила, или все же догадался по ее звонкам, что она жива. Зря она ему звонила, она для него умерла, и он вправе найти себе новую жену или просто другую женщину. Лере с такими шрамами на лице в серьезном обществе делать нечего, а портить жизнь любимому человеку не в ее правилах. Да и детям тоже, как такую маму друзьям показывать, каждому не объяснишь, и не каждый поймет. Если получится у врачей убрать хотя бы шрамы с лица, может тогда она и решится показаться Алексею, но сейчас, точно нет. Да и зачем, наверняка у него уже есть документ о ее гибели, и он может с чистой совестью начать новую жизнь, без нее. Леру с таким лицом ни в гости привезти, ни в театр сходить, одно слово, жизнь отшельника и неудачника. Дарить такие перспективы человеку, которого любишь, Лера не могла. Тем паче, у него вроде кто-то появился, пусть он будет счастлив. Ей только очень хотелось посмотреть на детей, как они, все ли у них в порядке, как Светлана Павловна и Валентин Сергеевич. Нужно еще раз съездить и посмотреть, пусть издалека, но увидеть. Время, проведенное на набережной, не принесло Лере облегчения, как раньше, даже поплакать не получилось, мысли упорно возвращались к Алексею. Если бы он не появился тут, на набережной, все было бы в порядке, и логика Лериных рассуждений была бы правильной, для Алексея ее нет в живых и портить ему жизнь своим воскрешением, Лера бы не стала. Но он появился и явно искал ее, значит, верил, ждал и надеялся. Лерины мысли расходились друг с другом, вызывая в сердце еще большую тревогу, не давая возможности, успокоится, сосредоточиться на себе, подумать о себе и принять хоть какое-нибудь решение. Только одна скупая слеза скатилась по щеке, разрядиться, найти душевное равновесие и понять, что делать дальше не получилось. Наконец Лера поняла, самой, в одиночку, ей с этим не справиться. Нужно кому-то излить душу.

Лера вспомнила, с какой жалостью смотрела на нее Ленка, там, в Москве, пока она лежала в госпитале. Только теперь до нее дошел смысл Ленкиных взглядов. Шрамы сильно лицо не портили, но все же вызывали неприятные ощущения. Пока зарастали множественные ушибы, восстанавливалась голова и весь организм в целом, Лере было не до лица, все болело, ужасно болело, и о другом, она не думала, как предстанет перед Алексеем, и что он ей скажет, глядя на ее изуродованное тело.

Остаться живой у нее действительно шансов не было, случай, или снова божье провидение, сохранило ей жизнь, но сейчас, Лера считала, жить в таком виде, с такой внешностью, нельзя. Если у врачей ничего не получится, то ее воскрешение принесет огромные огорчения всем ее близким. Даже на службе ей вряд ли будут доверены ведущие роли, с такими особыми приметами она будет узнаваема еще за версту, какой из нее разведчик, в лучшем случае позволят дослужить до конца где-нибудь инструктором или преподавателем. Маме тоже нельзя показаться на глаза, глянет, сразу все поймет и будет плохо, выдержит ли она такой удар. Хорошо, догадалась ей звонить из госпиталя, когда начала нормально говорить, каждую неделю, но излить душу ей даже по телефону нельзя, не говоря о том, что бы приехать. А как дети, наверняка испугаются, увидев ее такую. Жаль, но посоветоваться не с кем. К Ленке в Москву не поедешь, да и что она может сказать, кроме слов сочувствия и жалости. В лучшем случае присоветует встретиться с Алексеем и предложить выбор, а там проявит он милость или нет, время покажет, а милости ждать Лера не хочет и не любит. Армия приучила ее не ждать милость, а проявлять силу и волю к победе. Но как победить эту беду, Лера не знала, понимала лишь одно, сейчас ее вид всем близким принесет лишь боль и мучения, даже детям.