Михаил Баковец - Лорд 3

Подождав, когда дистанция сократится до трёх сотен метров, командир танка старший сержант Максим Стёпин произвёл выстрел.

— Есть, горит сука! — заорал он. — Горит гад! Федя, давая назад, зайдём от белого дома.

Советский танк вовремя спрятался за угол полуразрушенного кирпичного дома, так как через пару секунд в то месте, откуда чуть ранее торчала часть танка, ударила очередь двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных «двоечкой».

— Осколочный! — с трудом услышал Стёпин крик заряжающего, загнавшего только что унитар в казённик орудия.

Танк проскочил улицу, пронёсся через два двора сожжённых ещё ранее домов, и вышел во фланг наступающим немцам.

— Стой! — крикнул Стёпин и продублировал приказ пинком по плечам механика. Как только танк замер, как немедленно раздался выстрел, который разметал в разные стороны как бы не целое отделение гитлеровцев, залёгших за завалом, образовавшимся после обрушения многоэтажного дома. — Назад!

Следующий маневр вывел советский танк на немецкий «Pz-II». Тот выстрелить успел на секунду раньше своего противника. Очередь малокалиберных снарядов прошила насквозь лобовую броню БТ. Ответный осколочно-фугасный снаряд из танковой пушки «20-к» также не заметил противопульной брони в лобовой проекции лёгкого немецкого танка. После попадания там сдетонировал боекомплект, крошечная башня слетела с погона, будто была бумажной треуголкой из газеты, попавшей под порыв ветра. Немецкий танк разворотило любо-дорого было посмотреть.

Когда в «бэтэшку» угодили вражеские снаряды, то мир будто замер для старшего сержанта. Он увидел, как появились красные точки на броне перед ним, следом в тех местах сталь лопнула, впустив внутрь не менее красные кусочки металла с оранжево-красными искрами окалины и мельчайших фрагментов брони. В голове у Стёпина мелькнула неуместная мысль, что всё это похоже на то, когда достают из костра головню и бьют ею о землю. Точно такие же огненно-световые эффекты с искрами.

«Неужели это… конец?», — промелькнуло у него в голове.

И вдруг разом время вернуло свой привычный бег. Танкист рванулся вверх, освобождая люк от стопора, и вывалился наружу на горячую броню вместе с клубами удушливого дыма и первыми раскалённым воздухом, который бывает только при открытом пламени. Ещё заметил своего механика краем глаза, а чуть позже, когда окончательно пришёл в себя, то нашёл и заряжающего. Все трое лежали на земле в десятке метров от полыхавшей «семёрки».

— Живые? — хрипло спросил Стёпин.

Товарищи немедленно откликнулись.

— Кажется.

— Ага. Командир, ты сам-то не ранен? Считай, в тебя же фашист очередь влепил, — произнёс Фёдор Куропаткин.

— Ни царапины, — отозвался тот и только сейчас вспомнил о подарке, который ему вручил младший политрук сегодня утром. Машинально он поднял правую руку и посмотрел на медную круглую пластину, исчерченную хитрыми завитками и закреплённую на кожаном ремешке. О таких танкист только слышал, мол, они защищают от твоей пули или осколка. Слышал, но поверил только сейчас, испытав всё на себе. Повезло, что политрук выделил их экипаж из оставшихся в строю танков. И тут же его больно кольнула мысль — «Но не повезло другим».

Немецкие подкрепления, шедшие на помощь частям, штурмующим Витебск с запада, были ночью на марше разгромлены. Советские штурмовики налетели на них неожиданно, двигаясь буквально над дорогой, зажатой с двух сторон деревьями. И в густую массу пехоты полетели сотни снарядов, тысячи пуль и десятки «эрэсов». За считанные минуты немцы потеряли сотни убитыми и ранеными, а дух уцелевших под авианалётом упал так низко, что боеспособность в ротах стала никакая. Чуть ранее, этой же ночью волколаки разогнали гитлеровскую кавалерию. Количество тех, кто попал в гроб и на больничную койку от копыт и при падении на подмороженную землю оказалось в разы больше, чем пострадавших от клыков и пуль оборотней.

Как-то так само получилось, что оборона западной окраины Витебска полностью легла на мои плечи. А оттуда немцы валили буквально живым валом. Ещё хорошо, что первую крупную волну разгромила советская авиация на марше. Вдвойне хорошо, что маны хватило на перерождении сотни с лишним людей в полуэльфов воинов-ветеранов. Приставка ветеран не просто ради красивого словца давалась этим мужчинам и женщинам, сменивших арбалеты на винтовки. Ветеранами назывались воины, прошедшие десятки боёв и вышедшие из них победителями, укрепившие свой дух и получившие новые навыки и хитрости, помогающие им бить врагов ещё лучше. Кстати, кое-кто из разведчиков попросил оставить им арбалеты. Аргументировали тем, что зачарованное привычное оружие в лесах, то есть, на короткой дистанции, будет эффективнее винтовки или автомата. А в качестве огнестрельного оружия взяли пистолеты и компактные гранаты, советские Ф-1 и немецкие «яйца». Выслушав их, я согласиля на это.

Гаю я дал день на отдых и погнал обратно в соседний мир за пополнением и амулетами, которые стоили там дешевле, чем продавала Озара. К счастью, Озеров сумел найти нужные доводы для своего руководства и те прислали некоторое количество необработанных алмазов вполне неплохого качества и размера, плюс, тридцать пять мелких бриллиантов. Последние явно до попадания ко мне красовались в каких-нибудь украшениях. Также, не собираясь ставить Озерова в известность, я приготовил для переправки в соседний мир кое-какие музейные ценности, ранее вывезенные из Минска. Возможно, получиться продать их там каким-нибудь коллекционерам. Да, с одной стороны, я вроде бы уподобляюсь немцам, что хотели ограбить СССР. С другой же, этими предметами я воспользуюсь для борьбы с врагом Союза, а не в личных целях.

Феи вновь отправились рыть котлован, который по размерам уже был сравним с каким-нибудь высохшим глубоким озером. Из-за боевых действий, в зону которых попала железная дорога, стало опасно таскать оттуда рельсы. А нести сырьё из Витебска, где лежали тысячи тонн строительного мусора в виде камней, кирпичей и древесины, а также разбитая техника, было ну очень далеко. Я даже пожалел, что привёл бронепоезд в город, а не заставил очарованную паровозную бригаду отвести его назад и бросить в месте, где до моего лагеря было минимальное расстояние. Примерно там, где мои феи несколько раз собирали урожай рельс. Уж как-нибудь с разборкой вагонов справились бы. В крайнем случае мои сапёры взорвали бы их, чтобы потом собрать фрагменты.

Кстати, с началом сражения за Витебск, прекратились обстрелы моего лагеря. Всё-таки, артиллерии у германцев было не так много, чтобы распылять ту на несколько задач. Или имелась какая-то другая причина, которая мне не известна.