Михаил Баковец - Лорд 3

Фигурки немецких пехотинцев, поднявшихся в очередную атаку, казались муравьями с позиции стрелков Цитадели. Даже лучшие снайперы РККА вряд ли сумели бы гарантированно поразить цели на такой дистанции, да ещё активно перемещающиеся. Но то, что оказалось не по силам обычным людям, было по силам полуэльфам, ветеранам стрелкам. И пусть в их руках находились не привычные арбалеты, а огнестрельное оружие. Это мало что меняло. Ведь мастер — всегда мастер. Зоркие глаза остроухих стрелков даже отличали офицеров и унтеров от обычных солдат. Они-то и стали первыми жертвами редкого, но невероятно точного огня обороняющихся.

Илья Бастрыкин, поймал в прицел офицера или унтера, вооружённого автоматом, в отличии от прочих стрелков, держащих в руках винтовки. То, что он иногда жестами отдавал команды, а ещё бинокль на шее, также выдавали в нём командира. Полуэльф буквально слился с оружием, трофейный карабин стал его частью. Секунда промедления — выстрел! И ещё почти секунду спустя тяжёлая винтовочная пуля, выпущенная из оружия, которое вышло с заводов Германии, ударила в грудь немца. Тот качнулся назад и медленно повалился на грязный весенний снег.

Спокойно передёрнув затвор, выбросив ещё горячую гильзу, Бастрыкин вновь прижал затыльник приклада к плечу, и стал выбирать очередную достойную цель. Например, ею станет пулемётный расчёт, состоящий из двух бойцов. Один из них тащил пулемёт, второй нёс в руках короба с лентами, забросив карабин за спину.

Выстрел! Спустя три секунды ещё один!

Первым пал наземь пулемётчик, следом рухнул второй номер расчёта. В течении следующих трёх минут Бастрыкин отправил на тот свет, а кого и на больничную койку, ещё восьмерых. Выбирал он тех, кто выделялся оружием, активностью, униформой. Ведь не только командир способен поддерживать боевой дух подразделения и успешно им командовать, но и опытный солдат, прошедший через множество боёв.

Вместе с Ильёй почти трёхкилометровый рубеж защищали восемнадцать цитадельских стрелков. Узнав это, немцы вряд ли поверили бы. Ведь уже в пятый раз их атака захлёбывается, а потери после каждой переваливают за две сотни убитых и раненых. Мало того, дух солдат с каждым разом падает всё ниже и ниже. Как назло, русские диверсанты или лесные бандиты, называющие себя партизанами, вывели из строя две батареи лёгких стопятимиллиметровых гаубиц. Они не только вырезали расчёты орудий, но и не то кислотой, не то иным способом повредили сами гаубицы. Оставались миномётчики. Но тяжёлые ещё в пути, а ротные пятидесятимиллиметровые не добивали до позиций русский с безопасного расстояния. А ближе подходить немцы боялись. Пример налицо в виде трёх миномётов, стоящих на открытом месте. Рядом с ними лежали мёртвые тела не только расчётов, но и тех, кто пожелал забрать тяжёлое оружие с боеприпасами. Больше такой ошибки немецкие миномётчики не совершали и вели огонь из укрытий с максимально возможной дистанции, что на порядок снижало его эффективность.

В лесу снег местами лежал сугробами выше метра, из-за чего пехотинцы вязли по пояс. А если под ним ещё оказывались нагромождения сучьев, поваленные стволы деревьев, кусты с гибкими ветвями, прижатых к земле снегом, то появлялся риск получить травму. Так уже два отделения ещё до боя попали в лазарет с переломами, вывихами и проткнутыми ногами.

Девяносто шестой мотопехотный полк в лице трёх пехотных батальонов и роты тяжёлых пулемётов и средних миномётов был отправлен в леса, чтобы выйти во фланг советским войскам, обороняющих Витебск с северо-запада. Это был практически весь полк, свыше тысячи солдат, если не считать связистов, обозников и роту тяжёлого оружия с противотанкистами, оставшиеся в спешно создающемся укрепрайоне на северо-западе от этих лесов. Артиллеристы просто не имели возможности тащить орудия по лесу, где пехотинец с пулемётом с трудом передвигается. Настроение шутце, унтеров и даже офицеров было где-то на уровне от невесёлого до похоронного. Наслышаны они про ужасы, которые творятся в этих местах. И ладно бы дело было только в партизанах и тайной базе советских диверсантов, на чьи действия штабные топтуны списывают неожиданные и сокрушительные удары с диверсиями от Витебска до Минска. Так ведь ещё и про нечистую силу шёпотом говорят в солдатской среде. Не даром многие офицеры заказали себе из серебра… пули. Глядя на них, примером воспользовались и рядовые. Те, кто был беден или не успел купить серебро до того, как оно резко взлетело в цене, имел при себя хотя бы иглу из этого металла. Да что там, кое-какие солдаты даже тайком ходили в русские церкви, которым разрешили функционировать с началом оккупации. Тем самым новая власть хотела противопоставить себя большевикам. Возможно, у них и получилось бы такими решениями склонить на свою сторону значительную часть населения, да перестарались с карательными акциями и нескрываемым презрением к белорусам, коих немцы не считали за полноценных людей. А кому понравится, когда тебя и свинью в твоём хлеву ставят на один уровень?

Так вот, в церквях солдаты вермахта покупали святую воду. Именно покупали, так как среди них считалось, что отъём оскверняет её, забирая святость греховным поступком. Стоить заметить, что благодаря этим двух факторам — немецкому «добро» на восстановление работоспособности церквей и храмов вместе с немецкой набожностью, связанной со странностями на Витебщине — количество церковных приходов в разы увеличилось по сравнению с тем, как обстояло дело при советской власти. Чертовщины, происходившей в непроходимых лесах и болотах, боялись не только оккупанты, но и некоторые местные жители. Но не все. Были и такие, кто считал это событием с совсем другим знаком и молился не за спасения себя и близких от неизвестной силы, а о том, чтобы она помогла.

Сейчас в лесу оказались все перечисленные.

Вместе с более чем тысячью немцев в лес вошли несколько десятков местных жителей. Половина из них добровольно пошла на службу оккупантам и носили белые повязки полицаев. Остальных силой заставили стать проводниками, пригрозив казнить родственников.

Один из таких мужчин, пятидесятишестилетний Остап Кинов ец вёл роту немцев по краю болот. Вместе с ним в отряде шли ещё трое его соотечественников. Вот только в отличии от пожилого мужчины эти трое носили белые повязки на чёрных шинелях и были вооружены трофейными советскими карабинами.

Полторы сотни мужчин после себя оставили отлично видимую тропу почти с любого места в радиусе нескольких сотен метров. А уж сверху настоящую траншею в снегу можно было заприметить и с нескольких километров. И пусть над лесом не летали самолёты, зато имелся кое-кто другой.