Михаил Баковец - Лорд 3

Понаблюдав за аэродромом, я использовал амулет отведения внимания и направился к военнопленным. Среди них я уже присмотрел немолодого мужчину в советской шинели, который пользовался заметным уважением со стороны своих товарищей по несчастью. Подчинив его, я отошёл с ним в сторону к штабелю железных листов, используемых для постройки взлётной полосы. Там я снял с него очарование, вместо него наложив на незнакомца лёгкое ментальное внушение, которое уберёт акцент со странностей и сделает из него покладистого собеседника. Заодно снабдил амулетом для отвода внимания, чтобы никто не помешал нашей беседе. Почему-то мне не хотелось проводить магический допрос, как с немцами, не желал я ставить этого человека на одну ступень с врагами. Я бы обошёлся вообще без ментального внушения. Но боюсь, что уйдёт много времени на объяснения и доказательства. И всё равно нет гарантии, что военнопленный будет со мной откровенен во всех вопросах.

— Здравствуйте, — первым представился я. — Обращайтесь ко мне… эм-м… товарищ военинженер. Я от партизан пришёл, чтобы провести здесь разведку.

Мужчина посмотрел на немецких солдат, куривших в каких-то сорока-пятидесяти метрах от нас, пожал плечами и ответил:

— Здравствуйте, товарищ военинженер. Я майор Богульников, командир триста шестого дивизиона.

Голос у него был сиплый от простуды, говорил майор из-за этого очень тихо.

— Приятно познакомиться, товарищ майор.

— Иван Андреевич, — произнёс он. — Лучше так.

— Как скажете. А теперь расскажите, что здесь происходит и откуда вы все.

Как оказалось, работы проводятся уже четвёртые сутки и примерно ещё через двое должны завершиться. Насчёт рабочих я почти не ошибся. Большая их часть была в самом деле советскими военнопленными, попавшими к гитлеровцам ещё в сорок первом году. Содержались они в так называемом командирском концлагере южнее этого места. Вместе с ними работали мужчины из еврейского гетто, расположенного в Шарковщине. Главной новостью для меня стало то, что в нескольких километрах спешно возводится ещё один точно такой же аэродром. Там точно также работают военнопленные.

— Догадываемся, конечно, — спокойно ответил майор на сообщение о предполагаемой зачистке после работы. — Почти все. Хотя многие надеются, что всё обойдётся. Многие из нас рады нормально поесть перед смертью. В лагере нас кормят баландой из картофельных очисток и ботвы. И всё это в земле, немытое. Самые слабые умерли от подобной кормёжки ещё в прошлом году. Ну, и зимой был страшный мор. Сейчас нас вместо пяти тысяч осталось шестьсот душ.

— Напасть на немцев и помереть в бою не появлялось желания?

— Почему не появлялось? Оно и сейчас имеется. Жаль, что не у всех, — он тяжело вздохнул и закашлялся. — Нас семьдесят девять человек всего таких. А немцев под пять сотен штыков. Остаётся надеяться на то, что нас не успеют пустить в расход до прилёта их лётчиков. Хотим хотя бы несколько этих хвалёных асов удавить. Это в небе они герои, тьфу, — майор сплюнул на землю, — а на земле просто вши, которых ногт ём раздавить можно.

— А если не прилетят?

— Значит, попробуем прихватить вертухаев хоть сколько-то.

— Знаешь, Иван Андреевич, с этим я тебе смогу помочь. Не только лётчиков на два метра в землю закопаем, но и вас вытащим. Только не сегодня, конечно. Если что, то с пилотами мы будем разбираться без вас.

— А мы куда?

— К нам в партизанский отряд или в Витебск, — и тут же спросил. — Слышал, что Красная армия ведёт бои в городе?

— Так это правда? — собеседник даже подался ко мне. — До нас только слухи доходили о нашем наступлении. И за них фашисты сразу расстреливали. Вон туда отводили, — он махнул рукой куда-то в сторону, — ставили у ямы и пускали пулю в затылок.

— Правда, правда, — кивнул я. — Только уточню, что в городе ведёт бой десант, удерживающий плацдарм. А основные силы бьются в семи километрах, примерно.

— А давно?

— Уже несколько дней.

— Сдюжат, как считаете, товарищ военинженер?

— Сдюжат. Все силы брошены на помощь десанту и наступающим частям. Немцы потеряли уже несколько тысяч солдат только убитыми, десятки машин и танков, десятки орудий. А один их бронепоезд даже был захвачен и сейчас в Витебске бьёт прямой наводкой по своим бывшим хозяевам.

— Прямой наводкой? — переспросил он.

— Ну, я не особенно разбираюсь в этих нюансах, — признался я, поняв, что его смутило. — Главное, что бьёт, а как и куда — дело десятое.

— Ну да, вы же не артиллерист.

— Ладно, давайте прощаться на сегодня. Ведите себя осторожно, помните, что помощь близка. Работайте, не саботируйте стройку, чтобы немцы не решили казнить кого-то из вас для запугивания. Всё равно с этого аэродрома не взлетит ни один самолёт.

Оставив одного сокола в качестве наблюдателя, я отправился на поиски второго аэродрома. Зная примерно, где он может быть благодаря Богульникову, я нашёл его через двадцать минут. И даже темнота не помешала.

Здесь картина была практически такая же. Разве что работали только военнопленные, без евреев и насильно пригнанных мужиков из деревень.

«Эх, поспешил я с обещанием помощи, — с досадой думал я, когда летел назад в лагерь. — Если не выйдет ничего, то будет неприятно, и это ещё, мягко говоря. Демоны, как же их протащить почти сотню километров до моих лесов по скопищу фашистов, фактически через линию фронта?».

Но это были только цветочки. Вернувшись в Цитадель, я узнал, что немцы вернулись к тактике захвата заложников. Причём, шантажируя родными, они заставили местных жителей, знающих леса и болота, провести свои подразделения в обход нашей линии обороны. Если бы не оборотни, в частности, огромное спасибо нужно сказать соколам, то у них это могло и получиться, так как моих солдат не хватало на многокилометровый рубеж. Один из таких проводников был приведён волколаками в гражданский лагерь. Ещё два больших отряда, не меньше роты каждый, были уничтожены или рассеяны по лесам. Без проводников в апрельской лесной чаще, по пояс в снегу, они все были обречены если не на смерть, то на длительное лечение. Или вовсе списание в тыл из-за сильнейшего обморожения.

Кстати, благодаря появлению настоящих воинов, я сумел переправить силы оборотней на патрулирование лесов и диверсии против немцев. Минувшей ночью волколаки с варгами устроили суматоху в трёх местах на немецких позициях. По словам моих полуэльфов, убитыми фашисты потеряли около сотни, лишились не меньше двадцати пулемётов, дюжины орудий и примерно столько же средних миномётов. Не стоит забывать и про моральный дух, который сильно падал после таких ударов.

— Остап поступил, как Сусанин с поляками во время Смутного времени, — сообщила Маша на совещании.