Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель [≈ Господин Изобретатель. Часть I (СИ) + 1-я глава книги Господин Изобретатель. Часть II (СИ)] [litres]

Капитан велел сделать соломенные чучела, как для обучения штыковому бою, только пожиже, не такие плотные, и нацепить на них мешки – так удобно подсчитывать попадания осколков. Вот завтра он хочет показать мне свое представление и поэтому приглашает поехать вместе с его командой на полигон – сбор у Академии в девять утра.

Пока говорили, дошли по Невскому до Гостиного двора, где и расстались.

Я направился в «Англетер». Но тут рядом раздался голосок, нежный и звонкий, ну прямо колокольчик:

– Сударь, простите, пожалуйста, ради бога, спасите меня.

Я повернулся и увидел высокую стройную девушку, скромно, но со вкусом одетую, в шляпке с вуалью, под которой можно было разглядеть хорошенькое свежее личико, несмотря на какой-то неестественный свет дуговых электрических ламп (Невский недавно полностью электрифицировали).

Только я открыл рот, чтобы сказать, что я на улице не знакомлюсь и молодым хорошеньким девушкам это тоже как-то не к лицу, как вдруг услышал в голове Сашку!

– Сашка, дорогой мой, ты вернулся! – обратился я к хозяину своего тела, с которым уж не чаял встретиться вновь, больше года прошло, как он меня покинул. Когда было совсем плохо, я звал его, но он не отзывался, и теперь я опять слышу его. – Только не уходи опять!

– Шеф, давайте ей поможем, она хорошая девушка, ну сделай это ради меня! – взмолился Сашка в моей голове.

Тем временем девушка, почуяв, что я колеблюсь, пошла в атаку. Но я не колебался, а только ощущал жар внизу живота и неудержимую эрекцию. Вот ведь запал на нее мой хроноабориген.

– Сашка, да уймись ты, а то я брюки испачкаю, – будет тебе твоя красотка. (Ну что делать с гормонами парня, да и с моими тоже – год воздержания все же, пусть на больничной койке, когда с того света выкарабкивался, не до женщин было, но теперь, встречая хорошенькие мордашки, нет-нет да и «обуевало чувство неземное, что волнует нашу кровь». Конечно, стандарты красоты здесь были несколько иными, чем в мое время, но в данном случае с физиолого-психологической точки зрения, они у меня и у Сашки совпали.)

Тем временем «неземное создание» продолжало атаку:

– Я служу в модной лавке в Гостином дворе, – взяв меня под руку, защебетала девушка, – а сегодня хозяина в лавке не было, и я с подругами задержалась вечером, попить чаю с конфектами по случаю дня ангела одной из наших девушек. Засиделись допоздна, а когда я вышла, то вижу, что полиция ловит на Невском этих… ну, вы понимаете, падших женщин. И задерживают всех молодых женщин без кавалеров и ведут в участок. Потом, конечно, выяснится, что я ни при чем, но хозяину придет бумага из участка, чтобы он подтвердил нравственность такой-то, а зачем это мне, уволить запросто могут.

Да, подумал я, действительно, облава на «прости господи»: их много было на Невском вечером, и мне как-то уже приходилось отказываться от настырных приглашений «отдохнуть в приятном обществе». В столице были бордели на все вкусы, где провести ночь стоило от рубля до четвертного, были и вызовы «на дом», но все женщины «облегченного поведения» должны были иметь так называемые «заменительные билеты» с медосмотрами и отметками врачей, и я видел, что полиция действительно задерживает некоторых подозрительных, по мнению городовых, женщин и отпускает, если они предъявляют маленькую книжечку.

– Мне рядом, на Гороховую, – раздался голос девушки.

«А вдруг она террористка и прячется от полиции, впрочем, вряд ли, – думал я. – Что же, Гороховая буквально в двух шагах, а в доме номер 2, насколько я помню, помещалось Охранное отделение [90] Это так, до 1898 года здесь было Губернское жандармское управление, которое затем переехало на Миллионную. , а потом ЧК». Но до дома номер 2 мы не дошли и, свернув с Невского налево, в переулок, прошли какими-то дворами-колодцами явно в расположение черных ходов на лестницы доходных домов. Зря я сюда сунулся, чертов рыцарь Айвенго, все, прощаюсь и в «Англетер». Сашка тоже как-то напугался и замолк, от жара внизу живота не осталось и следа, я позвал его – ни гу-гу, затаился. Наконец, мы подошли к какому-то выходу черной лестницы во внутренний двор, и девушка остановилась:

– Вот здесь я и живу, – мило оскалив зубки, сказала моя «фея», – приглашаю вас на чашку чая.

И как в тебя еще чай входит после чайных посиделок, подумал я, а вслух произнес:

– Спокойной ночи, милая барышня, – и сделал попытку развернуться и уйти, но не тут-то было…

– Как, и ко мне подняться не хотите, а жаль, была бы незабываемая ночь, – разочарованно произнесла обольстительница.

Все же «прости господи», подумал я…

Тут мне железной хваткой сдавили руки и к носу и рту прижали тряпку.

«Эфир!» [91] Средство для наркоза. – возникло в голове, и затем сознание отключилось.

Очнулся я привязанным за руки к спинке железной кровати и за ноги к ее изножью, распятый и голый до пояса, даже перчатки сняли, гады. Зато в рот вставили кляп. На мне одни исподние штаны – и на том спасибо. В голове гудело, изображение в глазах расплывалось, хотя я чувствовал, что очки на месте.

Потом глаза сфокусировались, и я разглядел сидящего у стола человека. Что-то в нем было знакомое, хотя лицо его было плохо освещено лампой под дешевым абажуром. Я немного огляделся по сторонам, насколько позволяла моя неудобная поза. Крохотная мансардная каморка под крышей доходного дома, такие обычно снимают студенты, стены оклеены дешевыми грязноватыми обоями, минимум мебели: стол, платяной шкаф, два стула и большая железная кровать с никелированными шарами. Пожалуй, и все, кроме умывальника, где в таз наливает воду какой-то шкафообразный и звероподобный мужчина в жилетке и цветной рубахе с закатанными рукавами.

– Семен, – послышался голос того, кто сидел за столом, – обожди за дверью, мы пока поговорим с господином. Да посмотри, нет ли кого на лестнице и не вернулись ли соседи. Брось ты наливать воду, он вроде очухался.

Семен вышел за дверь. Голос говорившего показался мне знакомым, вернее акцент. Ба! Да это давешний англичанин. Вот тебе и номер, заманили, а теперь, выходит, пытать будут… Ладно, я покочевряжусь для вида, потом соглашусь поговорить с дедом о выплате неустойки этому Перкину, пусть он сам станет пурпурным. А там видно будет, как дело повернется, может, сбегу…

– Вижу, что вы меня узнали, дорогой Александр Павлович, – елейным голосом проговорил дипломат-разбойник. – Думаете, речь пойдет о патентном праве на краситель? Нет, дорогой мой, ошибаетесь. (А ведь он чисто и правильно говорит по-русски, легкий акцент можно принять за прибалтийский, то есть остзейский.) Речь будет о другом красителе, который почему-то взрывается и который сейчас испытывает штабс-капитан Панпушко. А также о том препарате, что лечит больных в клинике Военно-медицинской академии у профессора Субботина. Мы давно следим за вашими успехами, только близко познакомиться не приходилось, вот и в поезде не удалось, пришлось действовать старым, но действенным методом. Поэтому, от имени правительства Её Величества королевы Великобритании Виктории, я, как офицер секретной службы Ее Величества, уполномочен сделать вам предложение о сотрудничестве. В случае согласия вы получаете подданство Империи, над которой никогда не заходит солнце, признание ваших патентов и, при передаче их правительству Её Величества, титул баронета, дом в парковом предместье Лондона и 100 тысяч фунтов на банковский счет, по курсу это почти 800 тысяч рублей золотом. Вы можете работать над своими изобретениями – они будут защищены британскими патентами и принадлежать лично вам. То есть вы становитесь потомственным дворянином Британской империи и богатым человеком. Для этого вам нужно будет всего лишь подписать несколько бумаг. Подумайте, у вас есть пять минут. Если вы готовы подписать, кивните головой.