Никита Марков - Инферно

— Прямо как Бильге, — подметил я.

— Поверь уж, твоя сестра — просто душка по сравнению с моей, — неожиданно ухмыльнулся Дуанте. — Не знаю, что за эксперименты над ней ставил Альянс, но она определённо была убита на одном из этапов, а затем воскрешена. Как думаешь, как я это определил?

— Как? — спросил я.

Дуанте вздохнул.

— Потому что мне кажется, что я теперь понимаю её, — продолжил он. — Смерть — она делает что-то с человеком, Кел, прямо как в «Кладбище домашних животных». Умирает один человек, а возвращается уже не пойми что. Не важно, что тело было воскрешено, ведь душа уже была испорчена смертью. Душу излечить уже никак нельзя. Умирая, человек освобождается от этого мира, а воскрешаясь — вновь оказывается запертым в нём. Как актёр, который отыграл свою роль в пьесе, после чего собрался идти домой к своей семье, но его вновь затолкали обратно на сцену уже без сценария, и теперь ему приходится как-то изворачиваться, импровизировать, чтобы его наконец-то уже отпустили домой. Так немудрёно и захотеть искать смерти, ведь смерть персонажа — это гарантированное освобождение от роли.

— Но не в нашем случае, — подметил я.

Дуанте кивнул мне.

— Так быть не должно. Представь, что наш мир — это арена, а мы в ней — гладиаторы. Смерть — главная суть таких представлений. Бессмертные гладиаторы же — это абсурд. Как считаешь?

— Да, наверное, — согласился я.

Дуанте вновь взглянул на труп своей сестры.

— В конечном итоге, смерть — единственное, что заставляет нас любить жизнь, — заключил Дуанте.

— Значит, счастливый конец — это достижение смерти? — с недоумением спросил я, глядя на тело Селин.

— Не просто достижение смерти, — возразил Дуанте, — а именно достижение смерти в борьбе за жизнь.

— Так зачем бороться, если суть всё равно в смерти? — пожал плечами я.

— А ты попробуй убить себя.

— Сейчас не могу — во мне эссенция жизни, — возразил я.

— Ну, тогда позже.

Я поразмыслил над сказанным. А вообще, смог бы я сознательно совершить попытку самоубийства? Да вряд ли.

— Честно говоря, убивать себя — это весьма стрёмно, — признался я.

— Вот-вот, — кивнул мне Дуанте.

Несколько секунд мы стояли в тишине. И тут Дуанте продолжил:

— А ты лишил меня на Хакензе моей героической смерти, Келвин.

Я нахмурился.

— О чём ты?

— Я погиб, чтобы мою сестру не преследовал Альянс, но ты меня воскресил, — напомнил Дуанте.

— Прости, — произнёс я.

Он вновь взглянул на меня.

— Тебе, кстати, не пора ли идти?

— Пора, — подтвердил я.

Я собрался уходить, однако Дуанте почему-то продолжал стоять у тела Селин.

— А ты не идёшь? — спросил я.

— Я останусь здесь, — сообщил он. — Идите без меня.

— В смысле, останешься здесь навсегда?

— Да. — Он взглянул на меня. — Прощай, Кел.

Я почувствовал себя немного подавленным.

— Прощай, Дуанте, — кивнул ему я. — Удачной смерти тебе.

— Тебе тоже, — слегка улыбнулся Дуанте.

Мы все поднимались по ступенькам Пирамиды — я, Хэйли, Друли, истекающий кровью Говард, Бильге, Серхан, Кусрам, Хамиил, Шерон, Чандра, хакензианцы и генерал Такаги. Почему Говард истекал кровью? Не знаю — вылечить себя он не просил ни меня, ни моего отца. Может, ему по кайфу.

Я подошёл к Хэйли.

— Как тебе «жизнь после смерти»? — весело поинтересовался я.

Хэйли взглянула на меня и слегка нахмурилась.

— Издеваешься, Кел? — с раздражением произнесла она. — Отвали от меня.

— Спасибо за ваше честное мнение.

Я подошёл к Друли.

— А ты что скажешь? — начал спрашивать я. — Как впечатления?

— Весьма обескураживающе, но я не знаю почему, — ответил Друли, слегка кивая.

— А мне норм, — высказался Говард. — Я уже привык. — И тут он упал в обморок.

Отец подбежал к нему, но все остальные продолжили идти, как ни в чём не бывало; к моему удивлению, даже Хэйли не обратила на это особого внимания — лишь бросила короткий взгляд. Полагаю, ей уже осточертело беспокоиться о своём брате.

— Так ведь жизнь после смерти — это вообще нормально, — встрял со стороны Кусрам. — Вон, Хамиил уже профессионал в этом деле — я его восемь раз воскрешал на Хакензе. Помнишь, Хамиил?

— Помню, — подтвердил Хамиил. — Весело было.

— Это уже его последняя, девятая жизнь из девяти, — с улыбкой подметил Кусрам. — А у меня только вторая началась. По сути, я только сейчас потерял девственность.

— А, так вот как вы работали солдатами удачи, — прокомментировала Бильге. — А я-то думала, что вы, типа, крутые.

— Не, — ухмыльнулся Кусрам. — Мы самые обычные вояки, просто я был с эссенцией жизни — и это придавало мне смелости. Я вообще не боялся ран, хотя и получил свою первую серьёзную рану только уже от людей Гергера.

— Кстати, Гергер — это Ракба Бенгал, — сообщил я.

— Из Ракба Индастриз? — изумился Кусрам. — Хм… это многое объясняет.

— Погоди, Кус, какого хрена? — встряла Бильге. — Ты же говорил, что твою эссенцию активировали только перед экспериментом.

— Да это я напиздел, чтобы понтануться перед тобой, — пояснил Кусрам. — Типа, я и вне эксперимента настолько крутой, что даже без страховки могу.

Мы вошли в холл. Ребята продолжили разговор:

— Ага, — произнесла Бильге, ткнув пальцем в сторону Кусрама. — То есть теперь ты осознал, что не хочешь быть крутым для меня, так что ли? Неужели я тебе настолько разонравилась?

— Мисс Башаран, — обратился Хамиил.

— М? — отреагировала Бильге.

— На случай, если вам нравятся кошко-люди… — с ухмылкой начал Хамиил. — Знаете, я не против сходить с вами на свидание как-нибудь.

— Нет уж — я обещана Кусу, — возразила Бильге. — А ещё, чёрные коты приносят неудачу.

— Ы…

Я обратил внимание на мёртвых солдат AUR, лежащих на полу.

— А чего это тут трупы валяются? — поинтересовался я.

— А, — махнула рукой Бильге. — Я здесь немного погуляла утром, а Райли почему-то не прибрался.

— Вы к кому? — спросил вахтёр Шелдон.

— Мы к Райли, — ответил Серхан, прибежавший с улицы. — Он ещё дома?

— Да-да, входите, господин президент.

Мы доехали на лифте до одного из верхних этажей, а затем вышли; лифт был просторный, поэтому в него поместились мы все, в том числе хакензианцы, генерал Такаги, а также вновь исцелённый Говард. Мы шли по коридору — отец шёл впереди всех нас. На полу я заметил лежащий револьвер — Бильге к нему подбежала и подобрала. Сперва я не придал этому особого значения, однако затем она начала целиться в затылок отцу — все позади слегка замедлились. Серхан этого ещё не заметил.

— Что ты делаешь? — шепнул я сестре.

— Тихо, — шикнула она.

— Вы чего это делаете, мисс Башаран? — поинтересовалась генерал Такаги.

И тут раздался выстрел.

— Ай! — произнёс Серхан, схватившись за голову.