Никита Марков - Инферно

— Можно спросить? — обратилась я к охранникам, что вели меня.

— Спрашивайте, мисс Башаран, — ответил один из охранников.

— У вас что, тюрьма универсальная? и для женщин, и для мужчин?

— С чего вы так решили? — нахмурился охранник.

— Ну, я ведь женщина.

— Да? хм… — Охранник тут же остановился и обратился к другому охраннику. — Лео, почему в нашу, чисто мужскую, тюрьму прислали мисс Башаран?

— Мне-то откуда знать? — пожал плечами Лео. — А вообще, какая разница?

— Ну, я вот сам тоже не понял, зачем ей это.

Пара секунд у меня ушла на осознание того, что они только что сказали.

— Как зачем?! — возмутилась наконец я. — А то, что меня выебут — это пусть, да?

— Но ведь секс на территории тюрьмы запрещён, — удивлённо сообщил охранник, имя которого я до сих пор не знала.

— О, правда? — округлив глаза, спросила я.

— Да, — тут же подтвердил охранник Лео.

— Ну, спасибо, ребята, теперь я чувствую себя в полной безопасности, — с сарказмом высказалась я.

— Хорошо, — спокойно кивнул охранник (который не Лео), и повёл меня дальше.

Я была в полном недоумении. Тем не менее, почему-то мне даже не хотелось переспрашивать — в их голосе было что-то искренне успокаивающее, а от того я пребывала в некоем странном состоянии полу-страха полу-спокойствия.

Мы остановились у двери моей камеры. Лео достал ключ и начал открывать дверь — я пребывала в ожидании увидеть хату с огромной кучей вонючих мужиков и пыталась морально подготовиться к очень болезненной потере своей девственности, а может даже и потере частей тела. Ну и ладно — я всегда знала, что этот момент когда-нибудь настанет. Почему бы и не сегодня? Мне уже было плевать — будь что будет! Давайте, отжарьте меня по полной!

Дверь отворилась, и передо мной предстала картина более скучная, чем я предполагала, — меня это даже разочаровало. В общем, это была не камера, а просто карцер — самая обыкновенная серая комнатка на одного заключённого: одна койка, один металлический унитаз у раковины, один душ в углу и ещё какая-то дверь рядом с ним; на потолке висела примитивная лампочка, а почти у потолка, на стене, была вентиляция, из которой веяло лёгкой прохладой.

— А что за той дверью? — указала я на дверь около душа.

— Всё, — нелепо ответил охранник (который не Лео).

Лео тут же закрыл дверь. Охранники ушли, а я осталась наедине с собой — стало намного спокойнее, но, в то же время, как-то грустнее.

«Ну, по крайней мере, мне пизду не порвут», — рассудила я про себя, вздохнув с облегчением. Хотя, лучше бы и порвали, а то уж здесь совсем как-то депрессивно. Я продолжала глядеть в сторону загадочной двери у душа. И что они имели в виду под словом «всё»? Типа, там «вообще всё»? Всё, что я только смогу себе представить? Звучит довольно многообещающе, но спешить проверять мне как-то не хотелось.

Я разложила своё постельное бельё на койке. Единственно что, я не могла понять: чем мне теперь заняться? Дрочить, что ли? Всё о чём я думала — это о загадочной двери. Нужно было подойти и попробовать открыть. Но правильно ли это? Или я этим что-то нарушу? Никто ведь ничего не объяснил мне. Очень странная тюрьма — вообще никаких инструкций по использованию.

Ну, ладно, попробую рассудить логически: зачем тюрьмы в принципе существуют? Наверное, для того, чтобы в них сидели преступники. А я — преступница; по крайней мере, так решил Райли. Получается, мне нужно сесть… где-нибудь, а потом сидеть… сколько-нибудь. Хотя, сколько мне сидеть — я не знала, потому что никакого суда, а соответственно и приговора, не проводилось.

Я села на койку.

Через минуту мне наскучило сидеть. Делаю ли я всё правильно? Как же меня раздражала эта неопределённость.

А время, тем временем, близилось к обеду, судя по электронным часам, висящим над выходом из камеры. В животе постепенно начинало урчать от голода. Я тут же попыталась вспомнить, когда в последний раз ела. Сегодня я не завтракала — это точно. Отсутствие аппетита по утрам — это наша с Келвином семейная черта. Нет, я, конечно, понимаю, что начинать день без завтрака — вредно. Вообще, я в последнее время стараюсь завтракать вовремя, просто иногда забываю об этом. Да, я могла позавтракать с Кусрамом, но отказалась — не особо люблю змеятину. Ну и вот, теперь мне это аукнулось. Осложняло ситуацию и то, что мне с утра пришлось много поработать лопатой. А последний раз я ела только вчера — лазанью, которую приготовила моя, только что усопшая, мачеха. И то не доела, так как сбежала с ужина, устроив истерику.

— Эй, ребята! — крикнула я через решётку двери в коридор. — Когда обед?!

Ответа не последовало. А был ли там вообще кто-нибудь? Что-то у меня даже начали появляться подозрения, что нет.

— Эй! Эй! Эй! — повторяла я монотонно, но отчётливо и громко. — Пидоры! — позвала я. «Может, хоть так кто-нибудь услышит?».

И опять тишина. «Ладно, — подумала я, — насрать». Я легла на койку и принялась «с интересом» разглядывать серый бетонный потолок.

Прошло десять минут. На самом деле, скучно мне не было — хотелось только жрать. Я всё размышляла о том, как мы сегодня с Кусрамом чуть не переспали. Не знаю, может, сама вселенная решила нам помешать совершить этот грех. «Да и не очень-то и хотелось, если честно, вселенная», — обратилась я в мыслях. И мне действительно было плевать. Кусрам меня не привлекал, хоть и был весьма миленьким. Иногда мне кажется, что мой сводный брат и то посексуальнее будет, а мне он, между прочим, как-то даже и противен в последнее время стал.

Я продолжала вспоминать Келвина и думать обо всей той херне, что между нами происходила. Воспоминания о событиях на Хакензе всплыли в моей голове, и меня от них чуть не стошнило. Я целовалась с ним! Целовалась с этим чмошником! И зубы забыла почистить перед этим, и теперь я ему противна. А чего он вообще на меня запал? Всё из-за того, что я один раз попыталась ему в пещере поправить костюм. Ну, ладно — я пыталась его изнасиловать. Вернее, как «пыталась»? Не пыталась, а просто хотела посмотреть на его реакцию, а он взял, да и оказался не против. Что за херня вообще? Я, конечно, понимаю, потеря памяти — все дела, но неужели парни действительно соглы переспать с первой же встречной, и даже прыщавой и уродливой, девушкой? С другой стороны, я сама виновата — не надо было мне его разыгрывать. Я вообще много чего, оказывается, делала неправильно в своей жизни. В последнее время я даже думаю, что мне стоило бы слегка попридержать коней и начать вести себя более адекватно.

А что может быть лучше, чем пребывание в тюрьме, для того, чтобы начать вести себя адекватнее? Я привстала, закрыла глаза и начала медитировать. «Ом-м-м», — произносила я, формируя большими и указательными пальцами кольца.