Василий Криптонов - Гамбит

— Ладно, — поморщился я, снова почувствовав, что на меня водружают какие-то лавровые венки. — Давайте перейдём к более насущным вопросам. Где мне найти Кианга?

Гуолианг покачал головой, и я мысленно выругался. Ну да, размечтался, чтобы всё так просто и сразу.

— Я не знаю, где он скрывается, не могу даже объяснить, как он выглядит. Увы, здесь я тебе не помощник. Как и все, я начал слышать это имя давно. Когда в Шужуань хлынули наркотики. Дешёвые, доступные наркотики, из-за которых люди гибли пачками. Тогда имя Кианга передавалось из уст в уста. Одни его проклинали, другие — те, что распространяли эту дрянь — благословляли. Препараты постоянно менялись, как будто бы Кианг ставил опыты. И вдруг всё оборвалось. Последние несчастные погибли, про Кианга забыли. Но я помнил. И я смотрел в огонь, я слушал шёпот деревьев… Я знал, что это затишье перед бурей. И вот теперь буря уже рядом.

— Угу, Кианг создал нужный препарат. И нашёл себе дилеров, — пробормотал я. — Это даже не буря. Это конец света… Который сперва отрепетируют здесь, а потом распространят на весь мир.

Старик молча кивнул.

Надо ли было сорваться, закричать на него? Как-никак, этот засранец выдернул меня из родного мира, превратил в ад жизнь того пацана, которому принадлежит это тело. Хотя, с другой стороны, лично я ничего не потерял, а пацан — тот, может, даже приобрёл. Вряд ли он сам, собственными усилиями сумел бы пробиться в борцы, а пробившись — вряд ли бы победил на турнире. А значит — школа Цюань, потом серебряные рудники и смерть. Дряхлым двадцатипятилетним стариком. Сейчас у этого парня болит всё, что может болеть, он живёт в аду, но — живёт. И проскрипеть так, вероятно, сумеет ещё долго. Заявление я не отдал, так что вполне возможно, что пацан уже почти год служит в полиции. Может быть, у них даже что-то получилось с Настей…

Да, пожалуй, всё сложилось наилучшим образом. Если не считать того, что встреча со стариком не принесла мне ровным счётом ничего. Я только потерял время.

— Значит, где искать Кианга — вы не знаете, — подытожил я. — И помочь мне ничем не можете.

— Я и вправду не знаю, где скрывается Кианг, — пожал плечом Гуолианг. — Но помочь тебе кое-чем могу. Я видел нити, из которых сплетётся будущее, я смотрел…

— …в огонь, — продолжил я. — Слушал шёпот деревьев, нюхал, как течёт река. Да, я помню.

Гуолианг ухмыльнулся и с трудом выбрался из кресла. Положил погасшую трубку на столик.

— Направить тебя я не могу, — сказал он, начав рыться в ящике комода, примостившегося рядом с креслом. — Однако я могу тебе помочь. Видишь ли… никто об этом не знает, и пусть так и будет дальше. У клана Чжоу, как и у других кланов, есть ветви, которых они не признают. По разным причинам. Чаще всего ветвь отсекают в том случае, если она на протяжении трёх поколений не приносит избранников духа. Считается, что высшие силы отвратились от этой ветви. Так получилось и с моей семьёй. Однако… Ах, вот оно.

Гуолианг вытащил из ящика древнюю, поеденную временем по краям жёлтую страницу, видимо, вырванную из какой-то книги. Страница была заботливо вложена в плотную мультифору для сохранности.

— Вот, — улыбнулся старик и помахал страницей. — Это тебе пригодится.

— И что это? — Я не скрывал скепсиса. — Бусидо?

— Не знаю, что такое бусидо. А это — одна из высших техник избранных духами. Страница из книги, принадлежавшей клану Чжоу. Той самой, что доступна лишь учителям.

Из вежливости я довольно долго вглядывался в пожелтевшую страницу, испещрённую рисунками и иероглифами. Иероглифы не читались в принципе, разве что некоторые, но и те вызывали сомнения. Древние письмена, по древности не уступающие самой бумаге, естественно.

Бумага — это было проклятие китайцев, по крайней мере, в моём мире. Они изобрели её раньше всех остальных народов и с восторгом кинулись записывать всё, что только могли придумать. История, мифы и легенды, хроники, художественная литература. Только внезапно оказалось, что бумага, в отличие от пергамента, не отличается большой долговечностью. Потому-то в наше время прошлое Китая и осталось относительной загадкой: оно попросту истлело, за давностию лет.

Этот клочок, до того, как попал в комод папаши Гуолианга, явно хранился очень бережно, в надлежащих условиях. Однако и его не обошло тленом. Теперь же, в обыкновенном — пусть и очень плотном — «файлике», он доживал свои последние годы.

Картинки, напротив, выглядели очень современно, прямо как из пособия по самообороне, или гимнастике. На первой человек в ифу стоит, руки по швам. На второй руки у него сложены перед грудью. Отдельно рядом — картинка с пальцами. Видимо, это очень важно — как нужно держать пальцы. Следующая картинка — в руках появляется меч. Человек падает на колени и вонзает меч в землю. От меча и от человека разлетаются в разные стороны чёрточки. Последняя картинка дублировала предпоследнюю, с той лишь разницей, что у ног человека лежала не то мёртвая, не то спящая девушка.

— Интересно, — кивнул я, протянув файлик обратно Гуолиангу. — А перевод есть?

— Конечно, — удивил меня Гуолианг и постучал согнутым пальцем себе по лбу. — Всё здесь, Лей. Всё, что тебе нужно знать. К сожалению, я не учитель, и могу дать тебе действительно лишь перевод. Изучить эту технику ты должен будешь сам. Только… — Он замешкался, и вдруг стал каким-то растерянным, жалким. — Только я не знаю, как ты будешь этому учиться. Ведь это — разрушительная техника.

— Значит, придётся что-нибудь разрушить, — беспечно сказал я.

Про себя же подумал, что в крайнем случае обращусь с этим к Делуну.

— Что за техника, в целом? — спросил я.

— Она называется — Последнее Дыхание.

— Н-да, очень оптимистично, — пробормотал я. — А подробности можно?

Гуолианг смутился ещё больше. Похоже, он ожидал, что я приду к нему более подготовленным.

— Это очень сильная и действенная техника, — пробормотал он. — Однако и очень опасная. Она может истощить чакру полностью…

— Истощить что?

Гуолианг вытаращился на меня так, будто я высморкался в Туринскую плащаницу.

— Ты не знаешь, что такое чакра? Но… Что же ты вообще знаешь?!

Я пожал плечами:

— Обо всём понемножку. Чего вы от меня хотите? Я нахожусь в этом мире меньше года. Учусь по программе избранных — меньше месяца.

— Но чакра — это ведь… это основы, — бормотал Гуолианг.

— Уверены? Вы ведь не учитель, — подколол я его.

Древний листок лежал на столике между мной и Гуолиангом. Я потянулся за ним, взял, ещё раз окинул взглядом. Заметил ещё одну картинку, которая, при первом осмотре, показалась мне просто черкотнёй, как будто кто-то ручку расписывал. Однако документ писали явно не ручкой, и вряд ли бы допустили в нём бессмысленные вензеля. Вглядываясь в переплетение линий, я понимал, что вижу нечто знакомое.