Илья Крымов - Песнь копья

Сфера, бывшая центром волшебного механизма, издавала мелодичное гудение на грани слуха. Наделённая почти что разумом, она протянула внутрь двух тел энергетические нити и призвала к себе их души, их разумы. Один из людей сопротивлялся и в нематериальной прослойке звучали крики боли; другой покорно вышел из дряхлой оболочки и устремился к сфере, чтобы внутри, поменявшись местами с упорствовавшим, снизойти в молодое, полное сил тело. Процесс потреблял громадное количество гурханы, вся крепость испытывала отток энергий, и всё же процесс шёл медленно.

Янкурт, дотоле наблюдавший, прислонившись к стене, выпрямился вдруг и сделал несколько шагов к механизму. Он потянулся как после сна, хрустнул шеей. Дух Геда отвлёкся от процесса и обратил взор к фактотуму. Пребывая в бестелесном состоянии, маг мыслил медленнее, воспринимал материальный мир смазанным и инертным. Медленная как движение улитки мысль родилась в сознании: «Что ты делаешь?»

Тем временем Янкурт совершил один короткий, но столь быстрый рывок, что успел проскользнуть между столпами за долю мгновения. Заголосили крошечные бубенчики, крепившиеся к волосам-иглам.

«Что ты делаешь, Янкурт?»

Воин достал из-за спины меч, — очень длинный кривой клинок без гарды, с уродливым иззубренным лезвием.

«Янкурт? Нет… Нет!»

И тогда великий волшебник услышал, как вопли Сергиуса сменились на громкий, радостный хохот. Предательство!

«Янкурт!»

Мечник подпрыгнул к сфере и нанёс удар.

***

Когда произошёл взрыв, жизнь в Керн-Роварре остановилась. Жители многочисленных рабочих посёлков, служащие фабрик, созданных повелителем-волшебником, замерли и обратили взоры на блиставший в ночи шпиль. Часть его исчезла вдруг с грохотом и раздалась какофония хаотичных звуков, от которых ужасно болели головы. Видимое небо близ пролома стало искажаться, — появилась огромная переливчатая сфера нестабильного пространства. Она мерцала и подрагивала, испуская скрежещущие звуки разных тонов, от которых с ближайших пиков сходили лавины.

Оправившись от первичного потрясения, жители долины зашевелились как растревоженные муравьи. Многие волшебники, получив приказ от повелителя Узх е та, собрались на крыше големостроительной фабрики, где образовали круг призыва и часы напролёт читали общее заклинание. На рассвете их голоса были услышаны.

В центре круга, образованного десятками магов, появилась высокая фигура. То был рослый мужчина очень крепкого сложения, чьё лицо скрывалось под капюшоном зелёного плаща; из-под растрёпанных полов виднелись грязные босые ноги. Волшебники немедленно пали ниц, выказывая почтение высочайшему присутствию. Только старик Узхет направился к носителю плаща, тяжело опираясь на посох.

— О дражайший господин, — продребезжал мажордом Геда Геднгейда, — случилось страшное! Мне отдан приказ взывать к вашему милосердию, если нечто подобное…

— Я вижу. — Неразличимое лицо обратилось к шпилю. — Гед внутри.

— Мы полагаем, о дражайший господин! Вчера Янкурт прибыл с, — маг понизил голос до едва различимого шёпота, — новым телом, и мы оставили нашего повелителя наедине с его скорбью! Что-то случилось…

— Видимо, я должен отправиться туда.

— О дражайший господин, будьте осторожны! — взмолился Узхет. — Аванг о р повёл внутрь своих воинов, но они не вернулись!

Призванный испарился с крыши, чтобы в тот же миг оказаться внутри Зеркального Оплота. Осмотревшись, он двинулся по лабиринту, который знал не хуже хозяина крепости. Структура реальности была стабильной в большинстве мест, и только в эпицентре возмущения творилось нечто странное. Так носитель зелёного плаща добрался до одной из внешних кромок аномалии. Воздух стал казаться ему смородинным на вкус, потянуло смесью запахов ладана, озона и старых рыболовных сетей.

Дражайший господин двигался по одной из аркад, когда плотность бытия стала ощутимо меняться то в большую, то в меньшую сторону. Он начал слышать звуки, отделившиеся от источников, голоса, которые звучали в прошлом, но теперь повторялись из-за нестабильности темпорального потока. Всё это изрядно забавляло, учитывая, что прошлого не существовало, а будущего ещё не существовало.

Впереди замаячили массивные чёрные фигуры.

«Далеко же вы забрались,» — подумал дражайший господин, нагнав отряд.

Гвардейцы Геда Геднгейда являлись грозной силой. В прошлом волшебники, они присягнули великому повелителю и согласились пройти путями синтеза живой плоти с неживым металлом, — чёрным чугуном. Древний маг наградил их механическими телами големов, снабдил великолепным оружием времён Эпохи Тёмных Метаний и нарёк Нержавеющими. У него было своеобразное чувство юмора. Громадные, тяжеловесные, грозные, с непроницаемыми чёрными куполами, скрывавшими остатки человеческих лиц, они бросились внутрь башни на помощь господину и завязли в неустойчивой реальности.

Вёл гвардейцев, несомненно, Авангор, — самый первый и самый громадный. В правой руке он сжимал молот на длинной рукояти; левая рука являлась шестиствольной чарометающей пушкой; из горбатой спины тянулась дымившая труба, а на лице застыло выражение гнева и решимости.

Члены отряда то и дело подрагивали, их очертания смазывались, фигуры непроизвольно смещались, а наблюдатель слышал, как тяжёлые шаги сотрясали стены под приказы Авангора. Коснувшись предводителя, он укрепил того в реальности и гигант отмер.

— Дражайший господин…

— Как мухи в патоке. Я не намерен сопровождать вас назад или нести вперёд, но хочу уверить, что сделаю всё возможное.

— Благодарю вас, дра…

Отпустив глупца, он продолжил путь сквозь искажённое пространство, больше не отвлекаясь на мелочи. Ушей дражайшего господина достигал громкий и мучительный крик, который раздваивался, перевивался, переходил в вой и вновь раздваивался. Страдание и призыв о помощи. Когда же он добрался до разрушенной части шпиля, застал там хозяина в весьма плачевном, пугающем состоянии.

Гед Геднгейд лишился телесной оболочки и пребывал теперь в форме духа посреди разрушенной залы, где реальность сосредоточенно сходила с ума, пытаясь перемолоть саму себя. Препятствовала ей только могучая древняя воля волшебника. Сам же он ещё существовал лишь благодаря мерцавшей сфере, испускавшей в Астрал звуки агонии. Артефакт получил страшный удар, по нем пробежала трещина и сие грозило Геднгейду окончательной гибелью. Но он боролся. Они боролись.

Дражайший господин воспринимал их в виде белёсого свечения, ещё не утратившего сходства с материальной формой. Очертания духа были то человеческими, то переходили в нечто иное, с массивным лбом и могучими рогами, росшими из висков. Вместе эти две сущности, кричавшие на разные голоса, переливались и путались, то раздваиваясь, то вновь сходясь. Они поддерживали сферу, а она поддерживала их в постоянно повторявшемся мучительном круговороте.