Илья Крымов - Песнь копья

Женщина-эльф приподняла чёрную бровь, медленно затянулась, и выдохнула на чистом шахмери:

— От имени дома Сороки приветствую вас в С о рше, дорогие гости. — Холодность её лика обратилась теплотой, неприятные человеческому взгляду эльфийские черты смягчились. — Мне поручено доставить вас к берегам великого озера в целости и сохранности. Положитесь на меня и на дорогого брата Ри о на.

По мановению руки Самшит Огненные Змейки раздвинули щиты, и жрица выступила навстречу нелюдям.

— Мы постараемся не быть обузой, позаботьтесь о нас.

— Всенепременно. Прошу внутрь железноколёсного вагона , — сказала женщина-эльф.

Длинный омнибус имел правильные формы, его ровные стены были созданы из бронзы. В передней части находилась единственная скользящая дверь, а вдоль всей длины виднелись узкие горизонтальные окошки. Темноту внутри рассеивали только жёлтые кристаллы, установленные на потолке. От начала до конца омнибуса шёл коридор, по левую сторону которого находились новые скользящие двери. Все окошки были забраны в о локами, стены покрывали деревянные панели, а на полу лежал ковёр.

— Мы изучили списанные гномские образцы, — рассказывала Гелантэ, идя по коридору, — и создали свой: без подвески, с бронзовыми частями вместо железных и подходящий нам по росту. Конструкция подобающим образом зачарована. Дверь в передней части — возницкая, оттуда мы с Рионом будем управлять полётом; следующая за ней — кладовка с запасом пищи, а в самом конце — уборная. Восемь остальных комнат предназначены для вас. Как только устроитесь, взлетим, время дорого.

— Не спеши, — подал голос одноглазый наёмник, отодвигая один волок и выглядывая наружу, — мой напарник ещё не прибыл, а без него никак.

Обернувшись от женщин к нему, Гелантэ вновь стала ледяной глыбой, всё тепло в ней погибло.

— Tuve kekhoen mui’tel melfio [35] «Вы создаёте слишком много проблем» ( лонт. ). , галантерейщики, — бросила женщина-эльф.

— Такие уж мы, — пожал он плечами.

Гелантэ посмотрела на световые кристаллы, которые раздражающе помигивали там, где стояла Верховная мать.

— Прошу воздержаться от оправления религиозных ритуалов во время путешествия, госпожа. Некоторые боги не приемлют магию, и нам не хотелось бы потерять лётные чары посреди небосвода внезапно.

Бессмертная прикусила загубник трубки и вместе с чародеем скрылась за дверью возницкой.

С дозволения Самшит её свита начала располагаться. Два Пламерожденных устроились по сторонам от комнаты жрицы, третий всегда должен был находиться в коридоре. Змейки разместились в трёх комнатах, одна из них также обязана была нести караул и первый дозор взяла на себя Нтанда.

Войдя в определённую ей комнатку, верховная мать рада была найти там пару застеленных коек, столик и простую лампу в стекле. Всё рассчитанное на эльфийский рост, — слишком большое для человека, но слишком маленькое для Пламерожденного. Единственное окошко тоже было забрано волоком, который ещё и надо было отпирать.

— Тесно, ни наружу взглянуть, ни ноги вытянуть. Мне-то что, а вам тяжелее с копьями, да с таким ростом. Должно быть скучаете по просторным залам Анх-Амаратха?

На лице Нтанды отразилась смесь удивления и стыда, вместе с Н’фирией они опустились на колени.

— Матушка, — чернокожая склонила голову, — если мы чем-то заслужили ваше неодобрение, если проявили слабость, молю, накажите нас и впредь этого не повторится!

— Что ты говоришь? — не понимала Самшит.

— Она говорит, — прогудела Н’фирия, — что идти за вами, госпожа, это привилегия, которая не тяготит, но возвышает нас всех. Никакие трудности, никакие опасности не отнимут у нас радость служения вам. Если вы узрели усталость Змеек, или решили, что Пламерожденным надоела теснота, — это значит, что мы проявили неподобающую слабость, опозорили себя и не достойны такой привилегии.

Самшит поняла, что допустила ошибку.

Её дом становился всё дальше, и Верховной матерью она чувствовала себя всё меньше. Простая женщина, которая идёт по огромному чужому миру и может пропасть, стоит лишь оступиться, — вот, кем она была теперь. Откуда-то появлялась неловкость и даже страх перед грядущим. Никогда прежде пылкая жрица не знала этих чувств, даже в самый тяжёлый час. Но теперь, забравшись так далеко, намереваясь забраться ещё дальше, она вдруг задумалась. Такая размытая цель, такая непонятная, идея, вдохновлённая слепой верой… а что если она просто вела их в пасть зверя?

— Я неверно выразилась, мои дорогие, мои верные. Поднимитесь и несите свою службу с прежним достоинством, не посрамлённые, чистые, честные.

Они встали на ноги с заметным облегчением, даже по закрытой металлом Н’фирии это было заметно.

Жрица улыбнулась слабо, но тут же улыбка завяла, — в груди Самшит обрелось нечто отвратительно склизкое и холодное, комок щупалец, шевелившихся в темноте; дрожь пробежала по хребту, кожа пошла пупырышками. Она вышла из своей комнатки чтобы увидеть, как внутрь вагона уже забирался раб Глубинного Владыки.

С его плаща капала речная вода, за спиной поблёскивали гарпуны, а обломок тайахи был заткнут за верёвку, служившую поясом. Существо прошло мимо, сгорбившись, распространяя едва уловимый запах рыбы и крови. Орк забрался в самое последнее купе и из возницкой раздалось:

— Приготовьтесь, мы взлетаем!

Вагон плавно оторвался от земли.

День 19 эпира месяца года 1650 Этой Эпохи, г. Белатарн, королевство Ривен.

Оставив за спиной пепелище Старых Глинок, охотник и его пленница перебрались в королевство Ривен и ещё много суток ехали по землям маркизата Каэр и н вдоль границы с Марахогом. Несколько раз, особенно по ночам, они подвергались нападениям тварей, но Клеменс неизменно расправлялся с ними, — прихваченный топор лесоруба в его руках оказался более грозным оружием, нежели шпага. Так добрались до приграничного города-крепости Белат а рн, в котором был ещё и порт, ведь город тот стоял на берегах великой реки Ор е д.

На южных воротах Клеменс предоставил страже знак Святого Официума и попросил отправить кого-нибудь в белатарнский оплот Инвестигации с вестью. Гонец умчался на крыльях ветра, пока усталый путешественник болтал с солдатами гарнизона. Те робели перед «инвестигатором», то и дело косясь на Тильнаваль, чьи перчатки не могли не привлекать внимание.

Наконец к вратам подошёл целый отряд солдат Церковного Караула. Десять пехотинцев и пять драгунов во главе с братом-капитаном сопровождали монаха-петрианца верхом на муле. Божий человек натянул поводья, взглянул на Клеменса бесстрастными глазами, похожими на две серебряные монеты, и осенил его знаком Святого Костра. Охотник не скривился и не захирел, чем выдержал проверку.