Василий Криптонов - Турнир [СИ]

Хочешь говорить со мной — говори со мной, чёрт бы тебя подрал! А с Ниу тебе говорить не о чём и незачем.

Джиан бросил на меня невнимательный взгляд, вновь обернулся к Ниу и поклонился. Церемонно, что-то явно обозначив этим жестом. И ушёл, не оглядываясь.

— И что это такое было? — спросил я, оказавшись рядом с Ниу и взяв её за руку.

Судя по её взгляду, она была изумлена происходящим даже больше, чем я.

— Он извинился.

— Он? Извинился?! За что?

— За то, что было тогда, во дворе. Сказал, что просит прощения сам и приносит извинения от лица всех борцов. Лей, ты его снова побил, да?

Изумление уступило место задумчивости. В наших с Джианом отношениях уже сложно было однозначно сказать, кто кого, когда и сколько раз побил.

— Н-нет, — ответил я. — Это он сам где-то упал, наверное.

— Эй, Лей! — послышался крик сверху.

Я задрал голову. Перевесившись через перила, на галерее стояли Ронг и Бэй.

— Чего вам?

— Мы подумали проветриться.

— Рад за вас, — откликнулся я.

— Часок потопчемся тут. Если вдруг чего — сразу же постучим. — И Ронг изобразил условный стук по перилам: тук, тук-тук, тук.

Я пожал плечами. Потом, подумав, хмыкнул:

— Всё-таки хорошо, когда у тебя есть преданные фанаты…

— Что? — удивилась Ниу.

— Да ничего. Пойдём.

Я потащил её за руку. Когда мы, миновав Бэя, вошли в мою пустую комнату, до Ниу дошло.

— Но сейчас ведь день! — воскликнула она. — Если кто-нибудь…

— Не волнуйся. — Я привлёк её к себе. — Если вдруг чего — они сразу же постучат.

Тук, тук-тук, тук.

Ниу уже завязывала ифу, и теперь её пальцы начали двигаться быстрее. Я оправил постель, переложил на неё игральные карты, лежавшие на тумбочке. Маскировка, способная обмануть только полного и абсолютного тупицу.

Технически, конечно, интимные отношения запрещены в школе не были. Они даже, в какой-то мере, поощрялись (иначе откуда бы противозачаточный эффект у таблеток?). И режим мы не нарушили: сегодня праздник, день свободный. По сути, даже повода для предупреждения нет.

— Лей, автобус, — услышал я снаружи голос Ронга. — Вейж смотрит. Мы пошли.

— Понял, — откликнулся я и дождался, пока стихли шаги.

— Уезжаешь, — пробормотала Ниу, констатируя очевидное.

— Сиди тихо, — сказал я. — Не привлекай внимание. Не болтай. Если будут рассказывать, какое я ничтожество — не надо кидаться меня защищать. Твоя задача — дождаться меня живой и невредимой, поняла?

Ниу грустно кивнула.

— Если будет нужна какая-то помощь, обращайся к Зиану. Помнишь Зиана?

Она помнила Зиана. Того весельчака, с которым я познакомился в консерватории, после того, как меня три дня подряд внутривенно пичкали наркотой, надеясь вызвать зависимость, а по итогу — чуть не убили. С тех пор мы с ним мало пересекались, иногда болтали на прогулке. Пока с человеком на пару тонну дерьма не сожрёшь — о нём мало что можно сказать, это, конечно, да. И всё же, из всех учеников, остающихся в Цюане, Зиан был самым вменяемым, к тому же относился ко мне с уважением.

— Я с ним говорил о тебе, он обещал присмотреть краем глаза. Он, конечно, на распиле работает, но… тем не менее.

Я умолчал о том, что Зиан, при всей своей вменяемости, не смог и даже не попытался защитить несостоявшегося беглеца Жонга от «несчастного случая» — парню циркуляркой отрезало мизинцы на обеих руках. Красные Птицы были очень злы, что из-за побега Жонга им пришлось целый месяц мыть полы и драить сортиры школы Цюань.

В общем, сомнительный статус героя по факту давал мне крайне мало преимуществ. Я даже не мог оставить Ниу со спокойным сердцем. Одиссей, вот, тоже оставил раз Пенелопу, и что получилось… Пришлось по возвращении заниматься массовыми расстрелами. А я, даже если выиграю этот турнир, хрен знает, когда вернусь за Ниу. И стрелкового оружия мне уж точно никто не даст.

— Не волнуйся за меня. — Ниу нашла в себе силы улыбнуться. — Я здесь не первый день живу. Справлюсь.

И то верно. Ниу ещё до моего появления была в Цюане, как дома. На сердце немного полегчало. Мы обнялись ещё разок наедине. Демонстрировать свои отношения на людях — противоречило местному менталитету, что лично я только благословлял.

Ворота школы были широко распахнуты, за ними стоял автобус — тот самый, что возил нас постигать культурную программу. Во дворе толпился народ. Проводить борцов собрались все. Как на войну, только что цветов не бросали под ноги.

Борцы во главе с Вейжем стояли недалеко от ворот, ждали, очевидно, только меня. Я, сжав на прощание ладошку Ниу, выпустил её и лёгким бегом припустил по галерее. Возле лестницы едва не столкнулся с растрёпанным Тао, который как раз выскочил из комнаты.

Меня он, кажется, вообще не заметил. Толкнул плечом, скатился по лестнице и бросился к борцам через весь двор. Я ускорил шаг. Интересно было, к чему всё идёт.

— Стойте! — вопил Тао. — Куда вы? Так не честно!

На него с интересом уставились все, включая борцов и Вейжа. Даже директор, который шагал от административного крыла проводить борцов, сделал жест напрягшимся было воспитателям, чтобы не трогали блаженного.

— Сегодня же праздник! — орал Тао. — Сегодня — перепрофилирование. Я ведь… — Он вовремя проглотил слово «заплатил» и вместо этого сказал: — Я готовился!

Джиан картинно закрыл глаза ладонью и отвернулся. Остальные загоготали. Тао остановился перед толпой борцов, переводя взгляд с одного лица на другое. Задержал взгляд на Бохае.

— Так не честно! — повторил он. — Я тоже должен был ехать с вами!

— Ну, прости, Тао, — сказал Бохай. — К сожалению, люди главнее нас с тобой решили, что сегодня испытания не будет. Впрочем, если тебя это утешит, я могу задержаться на минутку и навалять тебе так, чтобы ты не скучал до самого нашего возвращения.

Теперь заржали уже все ученики, даже я не удержался. Тао, в своей святой простоте, даже не успевал понять, что становится посмешищем для всей школы. Сначала делал, потом опять делал, после этого делал ещё раз, чтобы уже наверняка, и только тогда начинал думать. Вот сейчас, похоже, наступил именно такой момент.

Тао опустил голову, плечи его поникли. Руки, которые уже соскучились по гипсу, безвольно повисли. Тао отвернулся от борцов и побрёл обратно, к своей комнате, ненавидеть несправедливый мир. Мимо меня он прошёл, даже не взглянув. Хоть бы удачи пожелал, что ли. Не мне — так всем. За честь школы, как-никак, выступать будем. За его, блин, честь в том числе!

— Идёмте, — сказал Вейж негромко, оборвав смех.

Мы вышли за ворота. Я, оглянувшись, в последний раз коснулся взглядом одинокой фигурки в чёрном ифу, замершей на галерее. Интересно, она-то хоть улыбнулась, глядя на это представление? Хотелось надеяться, что да, но сердце подсказывало: вряд ли. Я поднял руку, прощаясь.