Михаил Михеев - Рожденные в огне [litres]

Планета, некогда названная выходцами из США, по достоинству оценившими ее пляжи и тихий, спокойный и безопасный океан, в свое время перешла под юрисдикцию восточников довольно необычным способом – за долги. Жители планеты упорно пытались превратить ее в туристический рай, но что-то не срослось. Деньги же на строительство инфраструктуры занимали в японских банках – там процент выглядел куда предпочтительнее, чем у их конфедеративных коллег. Вот только когда пришла пора отдавать и планета оказалась банкротом, восточники ее просто выкупили. Ну а Конфедерация, не слишком заинтересованная в планете, ресурсы которой выглядели смешными, не стала препятствовать такому ходу событий.

Восточники на Малибу тоже мало что нашли. Зато уже готовую инфраструктуру использовали неплохо – планета стала чем-то вроде инкубатора. Плодитесь и размножайтесь, японцы, рожайте для своей страны новых солдат, рабочих, инженеров, ученых… К моменту начала войны здесь жило восемь миллиардов человек. Ну а потом пришел флот под командованием, на тот момент, контр-адмирала фон Корфа, и население разом сократилось до несерьезных трех миллионов.

Сейчас эта планета послужила точкой рандеву между отягощенным богатой добычей, устало плетущимся уральским флотом и крейсером «Арзамас». Ну, флоту ползти было вполне допустимо – на сотню парсек вокруг не имелось ни одного соединения, хотя бы отдаленно сравнимого с ним по мощи. А учитывая, что уральцам не раз приходилось давить врага, заметно превосходящего их, связываться с ударным флотом дураков не находилось. Вон, какой-то невесть как уцелевший корвет восточников, болтающийся на орбите планеты, с воплями бросился прочь. Придурок, кому ты нужен – время еще на тебя тратить…

Если эскадре победителей идти не торопясь не позволительно даже, а вроде как положено по статусу, то легкий крейсер в пространстве чужого, да к тому же враждебного государства обязан шуровать быстро. Чтоб, значит, не поймали. И появился «Арзамас» в точности согласно канонам – внезапно, словно бы ниоткуда, и уже на приличной скорости. Впрочем, фон Корфа это не удивило – просто он сделал вывод, что крейсер некоторое время после гиперпрыжка шел с включенными экранами, а догнав эскадру, снял их, чтобы не травмировать хрупкую психику артиллеристов, материализовавшись у самого борта флагмана.

На швартовку «Арзамас» заходил так, как прилично истребителю, а не звездолету дальнего радиуса с массой покоя в десятки тысяч тонн. Их, несмотря на изящные обводы, достаточно сложно разогнать и отнюдь не легче затормозить. Впрочем, экипаж на нем подобрался что надо, и корабль шел точнехонько по той границе, где лихость готова перейти в безрассудство, но все же не пересекая ее. Хотя, конечно, на взгляд по-немецки педантичного в таких случаях контр-адмирала Игоря фон Корфа, выигрыш в несколько минут не стоил риска.

Крейсер был кораблем более чем солидным, но по сравнению с громадой линкора, да еще и пришвартованного к трофейной верфи, смотрелся несерьезно. Тем не менее, столкнись он с «Ушаковым», на который перенес свой флаг фон Корф, мало не показалось бы никому. Поэтому, несмотря на всю лихость маневра, его финальный этап проходил медленно, корабли сближались буквально по миллиметру. В иной ситуации проще было бы воспользоваться ботом, перепрыгнув с корабля на корабль, но сейчас скорость готовящихся к гиперпрыжку звездолетов уже составляла четверть световой и вплотную приближалась к нижней границе, при которой, пускай и с бешеными затратами энергии, можно начинать бросок. При таких условиях использовать малотоннажную лоханку представлялось делом еще более затруднительным.

Наконец стыковка завершилась. Шипящий звук – продувка шлюза. Чавкающий – открываются люки… И вот он, командующий и без пяти минут монарх. Если, конечно, верить тому, что предлагает Верховный Совет. Который может и попытаться сдать назад, кстати. Впрочем, теперь этим умникам никак уж не отвертеться. Военные – люди, не склонные шутить. И, если им пообещали что-то, вполне способные из глотки вырвать свое. Так что пускай попробуют сейчас поиграть с армией, смертнички. Именно такие мысли царили в голове фон Корфа. А Александров, чуть осунувшийся, но до неприличия бодрый, между тем спокойно выходит из шлюза и, не останавливаясь, быстро шагает навстречу старому товарищу:

– Ну что, Игорь, живой?

– Живой… Живой, зараза!

Фон Корф, ничуть не стесняясь, по-медвежьи облапил Александрова, тот не остался в долгу, и остальные могли лицезреть редчайшее зрелище – двух обнимающихся адмиралов. Притом, что оба в обычной жизни были людьми сдержанными. Но – вот… А потом было громкое «Ура!», и стоило признать, Александров его заслужил.

– …до сих пор не верю, что ты смог договориться с ними.

– А я и не договаривался, – Александров бодро звенел ложкой по краю граненого стакана. – Ты не представляешь, – чуть невпопад заметил он, – как все это время хотелось чаю с лимоном. Не с кислотой, а с настоящим лимоном. И, как назло, на камбузе ни одного не оказалось. Забыли, черт бы их побрал!

– Но как же ты…

– Я их вначале запугал, а потом открыл широкие перспективы сотрудничества.

– Ну, тем более не понимаю. Даже после столь впечатляющей демонстрации они должны были смести тебя, как мошку.

– Я ж говорю, уметь надо. Ты же вон сумел притащить сюда все трофеи, даже болта с обшивки не потеряв. Я в подобный расклад не особенно верил. И сам, откровенно говоря, не смог бы.

– Чисто технический вопрос, – махнул рукой Корф. – Главное, все правильно организовать. Но как ты-то справился?

– А ты во мне сомневался? Все ведь просто и примитивно. Это на японцев давить опасно, а с китайцами – тут главное орать погромче, они и прогнутся. В этом весь их менталитет.

– Ты считаешь? – недоверчиво покачал головой фон Корф?

– А зачем усложнять? Нет, – Александров вполне искренне развел руками, – если лезть в дебри, там можно очень многое нарыть. Прямо-таки до безобразия многое. И если вам требуется долговременное сотрудничество, то рыть придется. Но мне-то здесь и сейчас требовался всего-навсего мирный договор и пара-тройка лет затишья. Раньше они все равно не смогут организовать новую войну, слишком велики потери. И еще добавятся, когда они схлестнутся друг с другом. А в такой ситуации, я считаю, чем примитивней – тем надежнее.

– …Рим воюет до конца, – процитировал Александров.

– В каком смысле?

– В прямом. Старая присказка. Мы очень мирный народ, но если русские воюют, то до последнего человека и последнего патрона. Вы так не можете и потому никогда не станете нам равными. Не стоило вам лезть, ох, не стоило. Вы рискнули – и выпустили джинна, которого не так просто загнать обратно. Идет война на уничтожение – иначе не умеем уже мы. Когда последний из нас умрет – тогда вы победите. Не раньше. Вот только, – тут адмирал усмехнулся, едва заметно, самыми уголками губ, – может получиться так, что вы все умрете намного быстрее.