Лоис Буджолд - Избранные произведения. II том

— Нам вместе с мисс Блуфилд, — поправил ее Даг. — Нож — ее собственность.

— Не такое это дело, чтобы вмешивать в него кого-то из крестьян.

Даг скривился.

— Тогда чего ты хочешь? Чтобы я отобрал у нее нож? Или ты сама?..

— Объясните, пожалуйста, — резко проговорила Фаун. — Опять все разговаривают, как будто меня тут нет. Обычно я не возражаю, я к такому привыкла, — но только сейчас не тот случай.

— Покажи ей свои ножи, Мари, — предложил Даг; в голосе его, хоть он и оставался мягким, прозвучал вызов.

Мари взглянула на него, потом медленно расстегнула верхние пуговицы рубашки и достала мешочек с парными ножами — почти такой же, как у Дага, только из более мягкой кожи. Сняв с шеи ремешок, Мари отодвинула мешок и положила ножи рядом на покрывало. Ножи были почти в точности одинаковые, только чуть изогнутые рукояти имели разные цвета — на этот раз красный и коричневый.

— Это настоящая пара, — сказала Мари, ласково проведя пальцами по ножу с красной рукоятью, — обе кости от одного дарителя. Моего младшего сына. Он третий год служил в дозоре — в окрестностях Спарфорда, — и я уже думала, что самая опасная часть обучения позади… — Мари коснулась ножа с коричневой рукоятью. — Этот заряжен. Ему подарила смерть тетка моего мужа Палаи. С крутым нравом была женщина — отсутствующие боги, мы все любили ее, хоть и старались держаться на безопасном расстоянии, — ну да такая найдется в любой семье. — Рука Мари снова легла на нож с красной рукоятью. — Этот не заряжен, он предназначен мне. На всякий случай я всегда держу его при себе.

— И что же случится, — сухо поинтересовалась Фаун, — с тем, кто попытается их у тебя отобрать?

Улыбка Мари стала мрачной.

— Я бы перещеголяла в гневе саму старуху Палаи. — Мари снова повесила мешочек с ножами на шею и кивнула на Фаун. — Только, мне кажется, тут другой случай.

— Мне все это представляется странным. — Фаун, хмурясь, посмотрела на нож с синей ручкой. — У меня нет счастливых воспоминаний, которые уравновесили бы печаль, но все равно это мои воспоминания. Я предпочла бы, чтобы они… не пропали зря.

Мари вскинула руки, неохотно сдаваясь.

— Так могу я покинуть отряд и отправиться искать мастера?

Мари поморщилась.

— Ты же знаешь, как не хватает нам людей, но раз ты избавил Глассфордж от угрозы, отказать тебе я не могу. Да и брал ли ты когда-нибудь отпуск? Хоть когда-нибудь? Ты даже никогда не болеешь.

Даг на минуту задумался.

— Я уезжал, когда умер мой отец. Одиннадцать лет назад.

— Это было еще до моих времен. Вот что: напомни мне, когда мы будем отсюда уезжать. Если к тому времени на нас не свалится новая неприятность…

Даг кивнул.

— Мисс Блуфилд и не смогла бы еще отправиться в дорогу. Взгляни на ее веки и ногти — сразу видно, как много крови она потеряла, даже если бы у нее не дрожали колени. Правда, ее не лихорадит. Прошу тебя, Мари: я сделал все, что мог, но не осмотришь ли ее ты? — Даг коснулся рукой живота, поясняя свою мысль.

Мари вздохнула.

— Да, конечно, Даг.

Он выжидающе посмотрел на Мари; та, поморщившись, поднялась с постели, потом показала на седельные сумки в углу.

— Кстати, вон твое имущество. Тебе повезло, что конь не попытался сбросить его где-нибудь в лесу. А теперь уходи.

— Но разве… нельзя ли мне… Я имею в виду: ты же не будешь ее раздевать.

— Это женское дело, — твердо сказала Мари. Даг неохотно двинулся к двери, прихватив свой протез и седельные сумки.

— Я позабочусь о комнате для тебя, Искорка.

Фаун благодарно улыбнулась ему.

— Правильно, — кивнула Мари. — Исчезни.

Даг закусил губу, но подчинился. Его шаги затихли вдали. Фаун постаралась не очень нервничать, оставшись наедине с Мари. Хоть старшая женщина и пугала ее, в ней чувствовалась такая же прямота, как и в Даге. Мари велела Фаун смирно сидеть на постели и провела руками вдоль ее тела, потом уселась позади девушки и на несколько секунд приникла к ней, обхватив руками ее живот. Если Мари и делала что-то с ее Даром, Фаун этого не чувствовала. Интересно, не так ли чувствуют себя глухие среди людей с нормальным слухом? Когда Мари выпустила Фаун, на лице ее были написаны озабоченность и доброта.

— Все обойдется, — сказала она. — Ясно, что произошло нечто неестественное, поэтому и началось такое внезапное кровотечение, но ты поправляешься быстро, насколько это возможно при таком истощении, и воспаления матки нет. Горячка убивает женщин чаще, чем кровотечение, хоть она начинается и не так заметно. Повреждения у тебя внутри будут заживать медленнее из-за того, что они — дело рук Злого, как и синяки на шее, но это не помешает тебе иметь других детей, так что будь осторожнее в будущем, мисс Блуфилд.

— Ох… — Фаун с раскаянием призналась себе, что даже и не задумывалась о том, сможет ли рожать в будущем. — Женщины становятся бесплодными после выкидыша?

— Иногда. Или после неудачных родов. Там внутри такие деликатные штучки. Меня вообще поражает, как весь этот механизм работает, — столько всего может пойти не так, как следует.

Фаун кивнула и протянула руку, чтобы убрать нож с синей рукоятью, все еще лежавший на мешке поверх ее одежды.

— И кто же, — спросила Мари подчеркнуто равнодушно, — второй хозяин заряженного ножа — какой-нибудь олух с фермы?

Фаун стиснула зубы.

— Кроме меня, никого нет. Олух очень понятно объяснил, что выкручиваться придется мне одной. Поэтому-то я и оказалась на большаке…

— Эти крестьяне… Я никогда их не понимала.

— А разве не бывает олухов — Стражей Озера?

— Ну… — невнятное мычание Мари было достаточным признанием.

Фаун перечитала выцветшие коричневые буквы на костяном лезвии.

— Даг хотел когда-нибудь вонзить его в собственное сердце, да? — Так задумала та самая Каунео…

— Да.

Теперь не сможет — хоть какая-то радость.

— У тебя тоже есть такой нож.

— Кто-то же должен заряжать ножи. Это делает не каждый, но многие. Дозорные лучше, чем остальные, понимают необходимость этого.

— Каунео тоже была дозорной?

— Разве Даг не рассказал тебе?

— Он сказал только, что это была женщина, которая погибла двадцать лет назад где-то на северо-западе.

— Даже для Дага такая скрытность — чересчур… — Мари вздохнула. — Не мое это дело — рассказывать за него, только если тебе предстоит быть хранительницей ножа, крестьяночка, нужно, чтобы ты понимала, что он собой представляет и откуда взялся.

— Да, — твердо сказала Фаун, — пожалуйста, расскажи. Я так устала делать глупые ошибки.

Мари с сомнением, но все же одобрительно кивнула.

— Хорошо. Я выдам тебе то, что Даг назвал бы коротким рассказом. — Глубокий вздох Мари показал, что особенно коротким разговор не получится, и Фаун снова уселась, скрестив ноги.