Точи Онибучи - Боевые девчонки. Демон Биафры

Айфи сопит и кивает.

– Можно спросить, кто она тебе?

Ложь легко слетает с губ Айфи.

– Да. Ее зовут Онайи. Она моя сестра.

Си-Фэн поднимает брови, словно начинает что-то понимать.

– Онайи, – шепчет она почти про себя. И громче: – Она биафрийка. А ты… твои волосы и кожа… ты нигерийка.

Айфи отбрасывает косички с лица, собирается с силами:

– Я осталась сиротой, когда Онайи нашла меня. Она отвела меня в свой лагерь. Биафрийцы очень хорошо со мной обращались. – Она вытирает остатки слез ладонями. – Если не найду ее в Энугу, уеду из города и продолжу поиски.

– Одна?

Айфи бросает такой взгляд на Си-Фэн, что другого ответа и не нужно. У нее зудит кожа. В груди теснит. Хочется одного: уйти отсюда скорее. Еще недавно она могла позволить воспоминаниям захлестнуть себя, но сейчас тонет в них. Она не может успокоиться и обрести самообладание. Покой. Она направляется к двери.

– Айфи. Подожди.

Она останавливается, но Си-Фэн молчит. Айфи говорит на игбо:

– Может, нам вообще не нужны ойнбо. Может, нам не нужны китайцы. Может, Нигерия сама решит свои проблемы.

Дверь распахивается, и влажность ночи моментально охватывает ее, словно заключает в объятия. Угнетающая жара кажется теперь спасением. Знакомая, ненавистная жара.

Онайи никогда не покидала страну. Поэтому когда Чинел просит ее полететь с ней в космическую миссию, Онайи сразу отказывается:

– Я не знаю космоса.

Чинел застала ее в бункере, глубоко под Энугу, где стоят украденные у нигерийцев игве, отполированные и отремонтированные, готовые для выполнения приказов, которых они никогда теперь не получат.

Чинел так умоляюще смотрела на Онайи, что трудно было не уступить. Объясняла, что миссия очень короткая. Самое большее – день работы. Дипломатическая миссия для установления отношений с Колониями и другими странами. Налаживание контактов, разрушенных войной. Пока Онайи сидела в темноте и страдала, Чинел работала при правительстве, как помощник разных министров курсировала туда-сюда, убеждая остальной мир, что Биафра – развитое самостоятельное государство.

– Ты полетишь со мной в космос или нет? – наконец вопросила Чинел, наклонив голову и подражая манере ойнбо.

Чинел рассмешила ее. И вот теперь Онайи сидит у окна, на пароме, отплывающем от шумного и оживленного Порт-Харкорта. Порт-Харкорт в самом начале войны нигерийцы разбомбили одним из первых. Потребуется немало времени, чтобы отстроить все заново, но город уже заполнен людьми. Люди торгуют всем: новыми биотехнологиями, системами фильтрации воды, VPN-устройствами, достаточно мощными, чтобы замаскировать IP-адрес под какой-нибудь другой, совсем в другой стране…

Паром входит в международную акваторию, возле берега сильно качает, но дальше океан успокаивается. Вдоль береговой линии видны дамбы, возведенные в Бенине и Того для защиты от приливов.

Паром причаливает в городе Кейп-Кост в Гане. Онайи тут же замечает, как великолепно все организовано. Главный транзитный узел переполнен спешащими людьми, но все происходит очень четко. Станция из гладкого металла, обтекаемые, округлые конструкции; с потолка свисает транспарант: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГАНУ!

Пройдя пограничный контроль и дружелюбных, но деловитых охранников, Онайи видит экраны с расписанием кораблей, поездов и автобусов – прибытие и отправление. Никто ни на кого не натыкается, ни беспорядка, ни сутолоки, к чему так привыкла Онайи дома. Все как следует. Все работает.

Их провожают на станцию, откуда отправляется высокоскоростной поезд. Чинел, видя реакцию Онайи, усмехается и беззвучно говорит ей по коммуникатору: Такой будет Биафра, когда мы все сделаем.

Онайи вздрагивает, только сейчас понимая, что разрешила Чинел доступ к своим мыслям. Они улыбаются друг другу и уверенно заходят в поезд, направляющийся в Ниамей, в Нигере, где расположена космическая станция. У Онайи голова кругом. Столько путешествий, за такое короткое время. Как только она находит устойчивые поверхности, подлокотник или даже запястье Чинел, она яростно сжимает их рукой.

Пейзаж стремительно меняется. Сначала бурное море возле берега, дальше спокойная океанская вода, потом красивые металлические залы, где каскадом из тысяч шагов разносится эхо тысяч людей, обнимающихся, прощающихся или приветствующих друг друга. И, наконец, – тишина вагона поезда, в котором они мчатся по пустынному ландшафту Сахеля. Поезд, который одевает сам себя в защитную оболочку, как только въезжает на обожженную радиацией землю. От всего этого у Онайи кружится голова.

Хотя они вдвоем в купе, Чинел все равно понижает голос и наклоняется к ней:

– Это и так быстро, но когда граница с Нигерией будет по-настоящему открыта, мы сможем ехать сразу в Ниамей. Еще быстрее.

Онайи нервно смеется:

– А в мирное время кто-нибудь вообще сидит на месте?

Чинел хихикает и хлопает Онайи по плечу:

– Мы – биафрийки. Нам нет покоя. Мы слишком заняты – должны быть самыми лучшими. Подожди еще, вот доберемся до шаттла, и ты увидишь, что такое Луна вблизи. Это ни с чем не сравнить.

Айфи пробуждается от свиста.

Она встает, обходит спящих на платформе и замечает Агу на крыше кабины большого грузовика. Он сидит с винтовкой на плече. Большинство беженцев крепко спит, лишь некоторые зашевелились, потревоженные шумом.

Айфи не видно, что происходит за пышными кронами деревьев, она забирается к Агу и садится рядом.

– Там приемный пункт, – говорит Агу. – Лагерь беженцев сразу за деревьями.

– Можно твою винтовку?

Секунду поколебавшись, Агу передает ей винтовку. Она откручивает оптический прицел и прикладывает к глазу. Все равно не видно ничего, кроме зелени. Она пытается настроить его под свое зрение, чтобы что-нибудь разглядеть. Ничего. Листва все загораживает. Разочарованная, она возвращает Агу прицел и винтовку, и он медленно, с наслаждением собирает ее.

Внезапно джунгли расступаются, открывая приемный пункт Энугу. Снаружи он сильно напоминает тюрьму – высокие бетонные стены, башни для снайперов наверху. Айфи может с уверенностью сказать, что стволы винтовок повернуты в их направлении. Интересно, о чем думают охранники, когда из тени на солнечный свет медленно появляется караван.

Кое-где между секциями бетонной стены сетчатые ограждения, на которых буквально висит кучка людей. Все лихорадочно всматриваются, как караван выползает из зарослей. Когда голова каравана приближается, люди за ограждением начинают голосить, отчаянно махать руками и выкрикивать имена. Из тени джунглей выбегает ребенок, несется вперед – его первого встречает пара китайских гуманитарных работников. Они подхватывают мальчика на руки и несут мимо биафрийских солдат.