Павел Корнев - Рутинер

— Сейчас слишком поздно. Засветло добраться не успеем. Не успеем — не успеем.

— Только полдень минул, — не согласился я с этим аргументом, взял с деревянного блюда запеченную луковицу, откусил, прожевал и решительно объявил: — Успеем!

Марта печально вздохнула и спросила:

— Но зачем, Филипп, нам туда ехать?

— Вот! — воздел маэстро Салазар к потолку указательный перст. — Устами… — Он смерил ведьму озадаченным взглядом, встопорщил усы и замялся. — Не младенца, факт. Девицы? Тоже не подходит. С другой стороны, незамутненность сознания определенно присутствует…

— Хватит! — вспыхнула Марта и даже покраснела, но отнюдь не от смущения, а исключительно по причине крайнего раздражения. — Уже напился!

Я заглянул под стол и обнаружил у ног бретера еще два кувшина, как водится — пустых.

— А что такого? — развел руками маэстро Салазар. — Выпил-выпил. Почему нет?

— Епитимью бы на тебя наложить, — вздохнул я, забрал у подручного кружку с вином, приложился к ней сам. — В общем, доедаем и выдвигаемся.

Я начал перекладывать с блюда на тарелку жареные куриные крылышки, а Микаэль с невозмутимым видом подтянул к себе кружку Марты и набулькал в нее вина.

— На трезвую голову никуда не поеду! — заявил он, хлебнул и добавил, будто оставалась какая-то недосказанность: — Не поеду — не поеду!

— Филипп, а ночь мы где проведем? — спросила Марта. — Я не хочу ночевать в монастыре!

— И не придется, — уверил я ведьму. — Остановимся в одной из окрестных деревень.

Девчонка тягостно вздохнула и спросила:

— Бывал уже там прежде?

— Бывал-бывал, — пробормотал маэстро Салазар. — Дыра дырой.

— Доводилось, — ответил я на вопрос ведьмы. — Туда приходит множество паломников, и не только нищенствующих монахов, с ночлегом проблем не будет, не волнуйся.

— Нам и здесь неплохо, — резонно заметил Микаэль.

Я его высказывание проигнорировал, приступил к трапезе и сказал:

— Вы ешьте, ешьте! Не рассиживайтесь!

Уве выскреб себе остатки пшеничной каши, сверху навалил печеных овощей и насадил на нож куриное бедро, поджаренное до коричневой хрустящей корочки. Маэстро Салазар принялся без особого аппетита ковыряться в тарелке двузубой вилкой, а Марта и вовсе покачала головой:

— Уже поела.

— Будешь плохо кушать, титьки расти перестанут, — немедленно прокомментировал услышанное Микаэль. — И зад тоже. Так и останется с кулачок. Останется-останется.

— Тебе-то какое дело до моего зада? — устало поморщилась ведьма, но равнодушие было насквозь показным, очень уж заострились ее и без того резкие скулы, а в холодных серых глазах заметно прибавилось льда.

— Мне — никакого, — улыбнулся бретер и с обезоруживающей прямотой пояснил: — Я о Филиппе беспокоюсь. Набьет синяков о твои мослы…

— Маэстро! — привстал со своего места Уве. — Это просто возмутительно!

— Да уж, приятного мало, — кивнул Микаэль. — Филип… — ик! — …пу остается только посочувствовать…

Марта выдала в ответ резкую рубленую фразу на северном наречии, а школяр уже раскрыл рот, намереваясь осадить подвыпившего бретера, и тогда я хлопнул ладонью по столу.

— Довольно!

Маэстро Салазар посмотрел на меня с укоризной, но промолчал и уставился в кружку с вином. Разве что проворчал неразборчивое ругательство, но едва слышно, исключительно себе под нос.

— Закругляйтесь! — потребовал я.

Ведьма застучала ноготками по столешнице и вдруг сказала:

— Логика, Филипп. Помнишь, ты объяснял мне значение этого слова?

Уве от изумления подавился и закашлялся, да и Микаэль оторвался от кружки и с оттенком уважения произнес:

— Эк оно как! Вы еще и разговариваете по ночам!

Я досадливо отмахнулся и поторопил девчонку:

— Продолжай!

— Так вот, — растянула она в улыбке тонкие бледные губы. — Если ты уже был в этой пустоши…

— Пустыни!

— Не важно. Раз ты уже был там, мне кажется… нелогичным, — это новое сложное слово Марта произнесла размеренно и четко, едва ли не по слогам, — менять планы и ехать туда снова.

— Вот-вот! — согласился с ведьмой маэстро Салазар. — Но я сформулирую проще: на кой лад нам туда тащиться, Филипп? Скажи на милость, а?

Я поднял руку и прижал большой палец к ладони.

— Первое! Нам по пути, и мы в любом случае ничего не теряем.

Микаэль поморщился:

— Так себе аргумент. Если заночуем здесь, то не потеряем ничего тем более. А если сорвемся с места, то ничего не приобретем. Ничего-ничего!

— Второе! — присовокупил я к большому пальцу указательный. — Атмосфера святого места вкупе с медитациями способствует нормализации эфирного тела, что чрезвычайно важно для Уве.

Школяр аж поежился, до того колючими взглядами смерили его Микаэль и Марта, а последняя еще и резонно отметила:

— Филипп, ты столько всего рассказывал о Ренмеле. Его ведь неспроста называют святым городом, так?

Маэстро Салазар с довольной улыбкой расправил усы и объявил:

— Логика-логика! — И уже куда тише проворчал: — Лучше б ты ее просто драл…

Ведьма сделала вид, будто ничего не услышала, но костяшки стиснувших двузубую вилку пальцев определенно побелели.

— Третье! — продолжил я, прижимая к большому и указательному перстам теперь еще и средний. — Мощи святого Рафаэля перевезены в Зарьину пустынь. И я не собираюсь обсуждать наши планы. Мы едем в монастырь. Точка.

Микаэль понял меня с полуслова, с обреченным видом вскинул руки.

— Тут не о чем спорить, девочка, — сказал он набычившейся Марте. — Его не переубедить.

— Но почему? — захлопала ведьма своими длинными белыми ресницами. — Что такого в этих мощах? Какая нам разница, куда их перевезли?!

— Филипп, ты объяснишь или я? — вздохнул маэстро Салазар.

Уве, который понимал не больше Марты, завертел головой, переведя взгляд с меня на бретера и обратно.

— О чем вы? — спросил он, даже позабыв на время о затянувшейся ссоре с Микаэлем. — При воссиянии тело праведника не всегда обращается в чистый свет, нетленные мощи встречаются не так уж и редко!

— Встречаются-встречаются, — осклабился маэстро Салазар. — Особенно у торговцев реликвиями!

Школяр это замечание проигнорировал и продолжил развивать свою мысль:

— Да, святой Рафаэль — ученик Пророка, но я не понимаю, чем так важны его мощи!

— Чем важны любые мощи! — фыркнула Марта.

Я не удержался и щелкнул ее по лбу.

— Думай, что, где и кому говоришь! — повторил я пожелание, не далее пяти минут назад уже высказанное Микаэлю, и пояснил: — Рафаэль воссиял вместе со своими спутниками в Зарьиной пустыни, но его святость оказалась нераздельно связана с мощами. Их удалось спасти от осквернения, все эти века они выставлялись то в одной церкви, то в другой, пока община Вакенхальде не собрала деньги на выкуп реликвии и не поместила их в кафедральном соборе.