Павел Корнев - Рутинер

— Где, когда и как? — спросил я.

Лицо Молота перекосила недобрая улыбка.

— Сегодня. Можно сказать — прямо сейчас.

Как оказалось, наученный горьким опытом маркиз не рисковал больше закапывать тела жертв в пределах собственного имения, зато полюбил речные прогулки и даже купил немалых размеров яхту. Частенько на ней собирались шумные компании, но в ночь на воссияние он чаще всего отчаливал от пристани лишь в сопровождении немногочисленной команды, пары телохранителей и случайной знакомой. Или знакомого. Что характерно — при возвращении следующим утром этого человека на борту уже не оказывалось.

— Жертв он подбирает с умом, обычно из числа тех, кого не станут искать, — поведал мне Гуго Ранит. — Уплывает за Гребень, там дальше идет резкий набор глубины и водовороты, тела не всплывают. Предлагаю ночью забраться на борт, а потом затопить яхту.

— Сколько у маркиза людей?

— Два телохранителя и три члена команды.

— Кто-нибудь с даром?

Молот покрутил мощной шеей:

— Нет, мы бы знали. И выпускники столичного университета, и приезжие колдуны встают на регистрацию в обязательном порядке.

Я задумчиво хмыкнул:

— И все же шесть человек — это немало.

— Экипаж — не бойцы, — уверил меня вице-канцлер, — а телохранители наверняка засядут в кубрике. Раньше они всегда поступали именно так.

— Вообще всегда?

— Всегда, когда нам удавалось организовать наблюдение, — поправился Гуго Ранит и предупредил: — Своих людей я не дам, вам придется справляться собственными силами.

Я задумался, не стоит ли привлечь к нападению Марту, но сразу выкинул эту мысль из головы. Водные потоки делают эфирные поля чрезвычайно нестабильными, посреди Рейга помех будет даже больше, нежели в открытом море. Увы и ах, но морок ведьмы развеется, как рассыпается карточный домик под напором сквозняка. Та худо-бедно научилась ткать эфирные плетения, но поддержание их стабильности в столь сложных условиях было для нее пока что задачей воистину непосильной.

— Справимся, — решил я наконец и повторил с уже куда большей уверенностью: — Справимся!

Гуго Ранит кивнул и толчком распахнул дверь. Мы приехали на пристань.

Сборы много времени не заняли. Не прошло и часа, как «Звезда запада» — небольшая двухмачтовая шхуна под флагом Вселенской комиссии отчалила от пристани и пошла вниз по течению реки. Сразу после столицы Рейг растекался в совсем уж бескрайную гладь, усыпанную множеством островов; несколько их, преимущественно скалистых или поросших кустарником, образовывали гряду, именовавшуюся Гребнем, — она-то нам и была нужна. Нам — это мне и Микаэлю, экипаж в подробности грядущей эскапады посвящен не был.

Косые паруса поймали ветер, и узкая хищная шхуна начала споро набирать ход для того, чтобы четверть часа спустя встать на якорь посреди Рейга. Тогда Гуго Ранит закрылся с нами капитанской каюте и, тыча толстыми пальцами в разложенную на столе карту, начал последний инструктаж.

— На лодке спуститесь до Гребня и дождетесь там темноты. Мы будем стоять ниже по течению. Заберем, когда подадите сигнал фонарем.

Маэстро Салазар слушал вице-канцлера с каменным выражением лица. Судя по гулявшим на его скулах желвакам, все происходящее ему категорически не нравилось. Не нравилось до такой степени, что он даже не находил, что по этому поводу сказать.

— Команда не заподозрит неладного, когда мы отплывем непонятно куда? — уточнил я на всякий случай.

— Нам не впервой отправлять агентов на тот берег, — пожал плечами Гуго.

Микаэль не удержался от скептического смешка, и вице-канцлер мигом нацелил на него указательный палец:

— Мы — Вселенская комиссия! Вселенская! Отступникам не укрыться от нас на другом берегу Рейга!

Устранение паршивых овец из числа магистров и в самом деле входило в круг задач канцелярии дисциплинарного совета, тут Молот нам ничего нового не открыл. Что же касается оперативной работы на землях догматиков, то мне и раньше доводилось слышать о спасении впавших в немилость у Сияющих Чертогов ученых мужей и вывозе их в империю.

Гуго Ранит убедился, что никто больше не ставит его слова под сомнения, и предупредил:

— Только не забудьте переодеться перед возвращением. Не стоит давать людям пищу для размышлений окровавленной одеждой.

Я кивнул, указал Микаэлю на один из приготовленных для нас мешков, сам взял другой, оказавшийся весьма увесистым, и вышел на палубу. Там скрипели снасти, плескалась о борта шхуны мелкая речная волна, кричали над головой чайки. Экипаж был занят делом, на меня никто не глазел; создалось даже впечатление, будто стал невидимкой.

Ветер дул с востока, не слишком сильный и ровный, без резких порывов. Вверх по течению натужно ползли две весельные баржи, их нагонял пузатый парусник, несколько торговых судов шли в противоположном направлении. Солнце уже садилось в расцвеченную малиново-алыми разводами тучу, а берега были далеко-далеко; берега превратились в полоски на горизонте. Но вот острова Гребня просматривались четко, мы точно успевали добраться на место до наступления темноты. Микаэль огляделся по сторонам и судорожно сглотнул.

— Все в порядке? — уточнил я, и бретер нервно кивнул.

Я придержал его за руку и негромко произнес:

— Послушай, если тебя что-то смущает в задании, мог бы сказать об этом на берегу.

— На берегу меня ничего не смущало! — отрезал маэстро Салазар и перегнулся через фальшборт.

Узкая лодка, которая управлялась единственным веслом, уже была спущена на воду, забираться в нее пришлось по веревочной лесенке. Микаэль слез в утлое суденышко первым, та закачалось на воде, и бретер спешно опустился на банку. Я присоединился к нему, бросил мешок под ноги и оттолкнулся веслом от шхуны.

— Ну и чего ты сидишь? — зло прошипел маэстро Салазар, обеими руками цепляясь за борта.

Я ничего не ответил и просто дождался, когда на «Звезде запада» вытравят якорь. Затем хлопнули поймавшие ветер паруса и шхуна начала быстро уходить к западному берегу Рейга.

— Вот и все, — похоронным тоном произнес маэстро Салазар и после недолгой паузы буквально выплюнул:

Я положил весло поперек лодки и спросил:

— Что не так?

Микаэль в ответ лишь ухмыльнулся:

— Разве тебе не полагается орудовать этой штукой?

— Предпочту оставить работу течению.

— Течение! — Бретер сплюнул за борт и вдруг сознался: — Филипп, я не умею плавать!

Я лишь пожал плечами:

— Тогда постарайся не выпасть из лодки.

Подручный ожег меня злобным взглядом, но я его возмущение проигнорировал.