Граниил Орлов - Фонтан [litres]

Для маленького Ярослава она стала роковой.

Всё было замечательно – декабрь, крупные снежинки в плавном танце медленно опускались на землю.

Оставалась ровно неделя до нового года. Тот вечер для Ярослава стал знаменательным, его словно скрепкой надолго прикрепило к памяти. Он впервые увидел, как его мама улыбалась.

Всё произошло случайно, как это часто случается.

В этот вечер он был очень разговорчив, что было для него редкостью.

Он то и дело донимал маму вопросами, спрашивая:

– Почему снег падает только вниз? Где живёт завтра и тот, кого люди называют богом?

Виктория, периодически давая неполные ответы, с интересом и еле заметным восхищением смотрела на своего сына.

Неожиданно, буквально на ровном месте, она поскользнулась и в следующее мгновение упала на спину.

Ярослав, вскрикнув от испуга, тут же подбежав к матери и начал обеспокоенно спрашивать:

– Мамочка, тебе больно?

Поглаживая и поправляя её волосы, склонившись над лицом, он заботливо продолжал:

– Мама, где болит?

Она смотрела на него с неистовой любовью.

По глазам текли слезы, на лице сияла счастливая улыбка.

Открыв рот от изумления, Ярослав медленно протянул руку к её губам. Серьёзным, совсем недетским тоном он произнёс:

– Что происходит?

Сразу после его вопроса она резко поднялась на ноги.

Набрав охапку снега, радостно смеясь, словно маленькая девочка, она осыпала им недоумевающего сына.

Такой счастливой он её никогда не видел.

Засмеявшись и сделав кувырок вперёд, он начал в ответ откидываться снежками.

Это был невероятно красивый фрагмент из их жизни, казалось, что весь мир принял эту радостную и добрую игру любящей матери и сына.

Он смотрел на них со стороны, и его переполняло счастьем.

Каждый раз, когда яркий, светящийся снежок летел в его сторону, сердце замирало от сладостного предвкушения игрового азарта. Оно, раскрасневшееся от пылкости чувств, начинало наигрывать свою мелодию.

Весь мир кружил в радостной пляске, и он растворялся в этом действии. Перед глазами мелькали улыбающиеся лица Виктории и маленького Ярослава.

Он слышал её голос, произносящий:

– Как же ты красив, мой мальчик. Ты так похож на него…

На этом фраза обрывалась, и в одно мгновение невиданная сила утягивала за собой улыбающуюся Викторию. Вместе с маленьким Ярославом он кричал и пытался удержать её, но тщетно.

Она исчезла во тьме, словно канула в бездну.

Он продолжал звать её, но в ответ слышал только собственное эхо, доносившееся ветром.

Колосов вздрогнул от холода и неожиданно проснулся.

Марина проснулась вместе с ним. Зевая, она протёрла глаза, затем, вытянувшись словно кошка, поцеловала его и улыбнулась.

Пока она разливала остатки морса из термоса, спрашивая про его предпочтения в еде, он наблюдал за её действиями и ощущал рядом с собой нечто очень близкое и родное.

Она была рядом, и он мог любить её – это было самое ценное.

– Спасибо тебе, – неожиданно сказал Колосов.

– За что? – спросив, она улыбнулась, затем взяла его за руку и сказала:

– Тебе спасибо, чудо, за то, что ты рядом со мной в этот прекрасный момент. Но, как ты успел заметить – я за бесконечное движение, поэтому нам пора собираться. Вчера мама звонила мне бесчисленное количество раз, я написала ей сообщение о том, что осталась на ночь у однокурсницы, чтобы она не беспокоилась. После этого телефон разрядился – поэтому мне срочно нужно домой.

Взявшись за руки, они вышли из заброшенного военного госпиталя.

Природа затихла, с тёмного утреннего неба словно отламывались кусочки и медленно опускались на землю в форме снега.

Посмотрев наверх, Колосов тихонько произнёс:

– Спасибо тебе за твою любовь…

«Сны в Летнюю ночь»

– Борис Аркадьевич, какие указания будут по поводу пациентки Колосовой? – Медсестра с азиатскими чертами лица, с круглым, овальной формы подбородком, недоброжелательным взглядом и тонкими сжатыми губами отчётливо проговаривала каждое слово, задавая вопрос главному врачу психиатрической лечебницы.

– Красавица вы моя, Дианочка. Вы сегодня завораживающе одеты, прямо как по теории Фрейда.

Улыбаясь неестественно прямыми и ровными зубами, он продолжил:

– А что с Колосовой? У нас есть серьёзный заказ от наших щедрых спонсоров из-за границы на две здоровые почки. Виктория – девушка молодая, с весьма красивым организмом изнутри и помутневшим рассудком. К глубокому сожалению, её тяжёлую стадию шизофрении уже не излечить, наука бессильна. Но мы можем ей помочь.

Он подошёл к окну, достал сигарету, и прикурил.

– Я так скажу вам: всё в этом мире должно делаться во благо, во имя всеобщей удовлетворённости и комфорта.

Довольно причмокивая губами, он добавил:

– Через несколько часов попрошу вас приготовить операционную. Пора творить добро.

Посмотрев на медсестру сверкающими поверх круглых очков маленькими чёрными глазками, он расплылся в «желейной» улыбке:

– Да поможет нам бог!!

Мой самый первый в жизни серьёзный поступок – первый роковой шаг.

Именно он, одинокий, но, как и положено, со сладостным привкусом сомнений и завораживающим ароматом любопытства, оказался влажным как лягушачий головастик. Он, единственный, оказался настолько скользким, что мой ещё, не обретший даже начальной фундаментальности внутренний мир поскользнулся на нём, и этот неповторимый шаг окунул меня в невероятный и странный мир, где я, возможно, мог бы стать вторым Льюисом Кэрроллом, если бы мне позволили писать левой рукой.

Шаг в самые недра бесцветной, с лёгким оттенком мутности бездну – именно в неё, тихую, безмолвную и такую же непорочную, как и призрак девственницы-утопленницы. Падая вниз головой, я несколько раз цеплялся за нечто, более напоминающее корни редкого кустарника, так продолжалось довольно долго, до того неожиданного момента, когда я вдруг понял, что очень медленно карабкаюсь вверх, словно Джек из доброй английской сказки.

Что ж, если я вполне ощущаю себя живым, вновь чувствую своё тело, то пусть даже такой коротышка сможет покорить огромные и величественные воздушные замки. Открыв царственные врата, пройду через них с такой же гибкостью, как и чёрная кошка. Легко и беспрепятственно завладею всеми богатствами небесной империи для того, чтобы, забыв горькое падение, разменять всё это на кружку лесной земляники.