Граниил Орлов - Фонтан [litres]

Джиска, расширив глаза, с упоением внимал каждому слову благородного друга.

Ганнибал похлопал его по плечу и этим движением словно стряхнул с Джиски паутинку мечтательности.

– Нам есть к чему стремиться, друг мой, а этого слона я назову Сириус, и в будущем именно на нём я войду через врата побеждённого Рима, как Александр Великий на своём легендарном Буцефале прошёл через врата Вавилона.

С тех пор прошло около десяти лет. И теперь, в битве при Каннах, на пороге самого Рима, Джиска мёртв, и он не увидит великого торжества семьи Баркидов.

Поздней ночью после битвы Ганнибал приказал пленным римлянам рыть глубокую могилу для погибших в битве карфагенян.

На одном из холмов у реки пылал погребальный костёр. Пламя освещало застывшие, не выражающие никаких эмоций лица, которые были похожи на восковые маски. Ганнибал, Магон, Ганнон и Магарбал – они прощались со своим верным другом, храбрым воином Джиской.

Ещё несколько часов назад они бились с врагом, страстно, безбоязненно, с безумным азартом. Теперь же битва закончилась, и огромное пространство – долина реки Ауфид, каждая травинка и каждый клочок земли впитали по несколько литров человеческой крови.

Костёр горел, и где-то вдалеке, у самого горизонта появлялась бледная полоска рассвета.

Было душно, готовилась гроза.

Молчание прервал Магарбал:

– Нужно срочно собирать оставшихся людей и выступать в сторону Рима. Завтра я со своей конницей отправлюсь к воротам Рима, нужно посеять панику у их жителей и оставшихся солдат.

Ганнибал резко перебил его:

– Нет! Мы выиграли войну и теперь будем ждать, я хочу, чтобы римляне сами, признав поражение, пришли ко мне просить перемирия. Война выиграна, мы не варвары, чтобы врываться в город, грабить и убивать его жителей. Мы – великие карфагенцы, и у нас есть понятие чести и благородства. Эта битва показала нашу силу, и что же теперь?

Ганнибал опустил глаза и тихим, но твёрдым, властным голосом произнёс:

– Магон отправится в Испанию и там вместе с Гасдрубалом начнёт собирать войска. Мы же пока будем захватывать оставшиеся римские города. Именно сейчас Рим, пусть и в малом количестве, будет наиболее опасен. Магарбал, нам сейчас нельзя спешить и совершать необдуманные поступки, прельщаясь блеском своей воинской славы.

Магарбал, грозно сверкнув глазами и ехидно улыбнувшись, сказал:

– Вот он, величайший Ганнибал, который может побеждать, но не может пользоваться своей победой.

Прошло девять лет…

В шатре стояла невероятная духота, на ложе, усеянном шкурами и мехами, спал Ганнибал. Покрытое тонкими каплями холодного пота лицо то и дело вздрагивало, появлялась гримаса невыносимой боли и скорби.

Ему снился Новый Карфаген – город его детства и юношеских лет. В одно прекрасное утро, когда ему было около пятнадцати лет, он вышел за стены города и отправился верхом на коне вдоль берега.

Найдя укромное место, напротив задней стены города, он сидел, расставляя в форме манипул ракушки различных форм, размышлял на его излюбленную тему. Он вспоминал про свою клятву, данную на крови ягнёнка, быть непримиримым врагом Рима до конца своих дней.

Но что-то внутри словно огромной и чёрной черепахой сомнения подползало к его душе. Он наблюдал выстроенные им манипулы из ракушек, отступающие от берега воды, и ему начинало казаться, что всё живое в этом мире подчинено негласному закону вечного движения. И даже боги, возвышающиеся над людским миром как стена города перед ракушками, не могут оставаться в неприкосновенности. Если бы у него сейчас было войско, он беспрепятственно бы проник в город через эту заднюю стену, воспользовавшись тем, что вода убыла и вокруг неё мель.

Выстроенные в форме манипул ракушки напоминали ему людей. Пройдёт время, их сметёт волной прилива, и они вновь будут разбросаны по дну морскому без всякой организации и строя.

Есть негласный закон вечного движения и изменения, и из этого получается, что никто не вправе выбирать себе судьбу в этом вечном потоке. Всё заранее предопределено, и у каждого живого существа своя роль в этом неизменном процессе, и всё, что вокруг него происходит, тем самым подталкивает его к действию.

Тут же, раскидав в разные стороны собранные им ракушки, молодой Ганнибал, нахмурившись, отогнал от себя нахлынувшие на него мысли.

– Всё предопределено, я должен уничтожить Рим…

Неожиданно сон менял свои очертания, вокруг стены города были выстроены римские солдаты, которые беспрепятственно продвигались по берегу и с помощью длинных лестниц проникали внутрь.

Ганнибал услышал римский горн, оповещавший об опасности жителей города.

Вытащив меч, он стал набрасываться на врагов, но рассекал только воздух вокруг себя. Его сердце бешено стучало, он никак не мог остановить римлян, которые спустя некоторое время, перебив тысячную армию карфагенян, захватили город.

Что-то происходило возле огромного храма Танит. Ганнибал прошёл сквозь войска римлян, увидев двух римских командиров, узнал в лице одного из них младшего Публия Сципиона.

– Генерал, в храме заперлись оставшиеся женщины с детьми. Среди них также находится принцесса Эминола, жена Ганнибала. Что прикажете делать с ними?

Сципион, подумав, ответил:

– Поджечь их, а тех, кто начнёт выбегать, убивать. Принцессу оставить в живых.

Ганнибал, услышав это, закричал и в отчаянии кинулся к тяжёлым воротам храма.

В следующее мгновение он оказался внутри него. На полу, задыхаясь от угарного газа, лежали люди. Кто-то уже был мёртв.

Он смотрел по сторонам в поисках своей возлюбленной, но её нигде не было.

Наконец, он нашёл её, молящуюся, с поднятыми вверх руками, у самого алтаря.

– Эминола! – Он поднялся по трём ступеням вверх к ней и продолжил бежать, но не продвинулся ни на шаг ближе, словно невидимая прозрачная стена встала между ним и его возлюбленной.

Он падал на колени, закрыв лицо руками, начинал громко рыдать, выкрикивая её имя и умоляя богов смилостивиться над ним.

Неожиданно, услышав её крик и подняв голову, он заметил свою возлюбленную сидящей на верхних ветках огромного, объятого ярким пламенем дерева.

Он начал бить по воздуху и выкрикивать в безумстве её имя, но она не слышала его. Через мгновение стройное тело молодой девушки охватило яркое пламя и словно цепкими пальцами притянуло к себе.

– Эминола… нет! – Ганнибал продолжал кричать и бить кулаками невидимую преграду перед собой. В единственный глаз попала молниеносная искра огня и мгновенно прожгла его. Невероятная боль пронзила сначала его лицо, затем руки и остальное тело.

Неожиданно чья-то рука сжала и затем легонько потрясла его за плечо.