Александр Гулевич - Хортарианский ястреб

– Думаю, им напели. Сами степняки по каким-то причинам в наших местах не бывают, а вот торговые караваны непременно о нас кому следует сообщили. Только на кой ляд хозяевам джерсанского рабского рынка нас на ноль помножить возжелалось, мне непонятно, хотя, конечно, мы приток рабов маленько приуменьшили, жаль только совсем немного. По-видимому, мы им самим фактом своего существования мешаем.

– Пожалуй, ты прав… – протянул я. – Как военная сила мы для них пустое место, по крайней мере пока, а вот как некая новообразованная общность потенциально можем представлять определённую опасность. Именно по этой причине хозяева Джерсана и подсуетились, натравив на нас подконтрольные им степняцкие рода, вернее, те, кто под рукой оказался. Думаю, это только начало, так сказать, разведка боем. Желают прощупать на предмет нашей боеспособности.

– Я с тобой соглашусь, атаман, – потирая короткую бороду, произнёс Милош и, помолчав несколько мгновений, вновь заговорил: – Только обороняться нам не годится, атаки степняков могут продолжаться до ишачьей пасхи, как это происходит с Вольными баронствами, но, в отличие от них, у нас для этого нет ни людей, ни ресурсов. Нам надо придумать нечто такое, что отвадит степняков и хозяев Джерсана раз и навсегда приходить по нашу душу.

– Для того, чтобы нечто такое измыслить, требуется много информации о взаимоотношениях хозяев Джерсана с беками степи, да ещё свои люди нужны как в среде степняков, так и из самого города, вот только как это организовать, большой вопрос…

Милош, недавно получивший звание хорунжего, задумчиво посмотрел в окно и высказал свои мысли:

– Атаман, насчёт степняков не знаю, а вот как попасть в Джерсан, я уже придумал. Мы пленных степняков на рабский рынок пригоним и продадим, а среди них будет два или три моих бойца, готовых рискнуть, за хороший куш разумеется…

– Гм… мысль дельная, – признал я, – только не всех сразу, а партиями, первая будет пробной. Приведём пленённых степняков в Джерсан и посмотрим, как к такому «товару» местные отнесутся. Если прокатит, то уже во второй и третьей можно будет наших рисковых парней внедрить, но сначала всё-таки надо попытаться в Джерсан проникнуть со стороны реки и посмотреть собственными глазами, что там вообще происходит.

– Да, наверное, так будет лучше, – со вздохом ответил Милош, – хотя, конечно, риск очень и очень велик.

Минут через десять наш разговор прервал появившийся есаул.

– Атаман, все собрались в общем зале.

– Ну что же, пошли потолкуем о делах наших грешных…

Поднявшись на второй этаж и войдя в общий зал, я поприветствовал присутствующих, прошёл к стене с подробной картой излучины и обрисовал складывающуюся оперативную обстановку, предложив каждому высказать своё мнение по поводу нашей тактики по защите Хортицы. Схемы-то у нас давно были наработаны, но выслушать свой командный состав в преддверии нападения степняков было необходимо. Мало ли, может, мы с есаулом и сотниками что-то упустили, но главное даже не это, главное было дать доверившимся мне людям дополнительную возможность ощутить себя значимой частью большого единого целого, что с психологической точки зрения являлось ключевой задачей для поднятия боевого духа.

Часа за полтора выслушав всех, мы немного подкорректировали первоначальный план обороны с учётом высказанных замечаний, после чего я поставил каждому из старшин боевую задачу и велел после вечерней молитвы построить на площади линейные сотни. И уже хотел было отпустить командный состав, но в этот момент поднялся староста с большим свёртком в руках и, подойдя ко мне, взволнованным голосом обратился ко всем присутствующим:

– Здравы будьте, братья! В столь трудный для нас всех час испытаний совсем негоже нам вступать в бой со степняками, немало попившими нашей крови, без своего стяга. Несколько месяцев наши лучшие золотошвейки вышивали флаг, и наконец сегодня утром они завершили работу!

Развернув свёрток, Верин с гордостью продемонстрировал результат многомесячного кропотливого труда. Взглянув на алое полотнище из плотного шёлка с вышитым золотистыми нитками стилизованным изображением Лихого всадника, сидящего на вставшем на дыбы скакуне и поражавшего копьём трёхглавого дракона, я чуть не крякнул от изумления. Изображение почти в точности повторяло святого Георгия, поражающего огнедышащего гада, разница была лишь в количестве голов. На флаге их было три, прямо как в старинных русских сказках. В принципе, о том, что Верин занимается изготовлением нашего флага, я знал, но как-то всё времени не находилось хоть одним глазком посмотреть на работу, и вот такой сюрприз… А Верин продолжал:

– Не посрамим же, братцы, славных предков наших, все как один сразимся с врагом нашим давним и разгромим его в бою, иль не казаки мы?!

Старшины и сотники, дружно вскочив с табуретов, нестройным басовитым хором взревели:

– Любо, Верин, любо! Покараем врага нашего давнего! Животов своих не пожалеем ради нашей победы! Любо, брат Верин, любо!!!

– Здесь не только наш общий стяг, наши умелицы вышили для каждой сотни и именные вымпелы, – расплывшись в радостной улыбке, заявил староста и хотел было раздать их сотникам, но тут уж я вмешался:

– Стойте, братия, обождите немного. Каждая сотня получит свой отличительный вымпел сегодня на общем построении после вечерней молитвы под бой боевых барабанов и гул медных труб!

Старшины и сотники замерли на несколько мгновений и вдруг охрипшими голосами заревели:

– Любо, атаман, любо!!!

– Братья, сейчас идите к своим подчинённым и готовьтесь к торжественному построению.

Командиры в избытке чувств поздравили друг друга со столь знаменательным событием и, покинув общий зал, разошлись, ушёл и есаул. Остался лишь староста, продолжавший держать алый стяг. Посмотрев в его счастливые глаза, я добродушно улыбнулся и, приобняв старика, заговорил:

– Ну, Верин, ну, удружил! В самый нужный момент знамя нам преподнёс!

– Да чего там, атаман, – скалясь во все тридцать два зуба, ответил он, – нам действительно свой флаг очень был нужен, вот мы втайне от всех его и делали. Кстати, наши мастерицы не только флаг с вымпелами сшили, но и головные уборы с красным верхом и перекрестьем из продольных полос, которые ты кубанками называл. На всех хватит и ещё некоторый запас останется. Для рядовых – с чёрными полосами, а для сотников – с серебряными.

– И за это тебе низкий поклон! Со временем мы непременно для всех единую униформу пошьём, а пока кубанки нас отличать будут, да и мы сами друг друга не перепутаем. По уму это давно надо было сделать, но всё как-то не до того было…

Староста, загадочно ухмыльнувшись, полез в свёрток, покопался в нём, достал кубанку с золотыми перекрещенными полосами и с уважительным поклоном вручил её мне. Я принял её, поклонившись в ответ, и внимательно рассмотрел. Швы и качество материала были выше всяческих похвал, будто промышленной выделки. Глядя на произведение искусства местных умелиц, мне отчего-то припомнилась история появления этого головного убора. По сути, кубанка – это низкая папаха, получившая распространение в Гражданскую войну. Кубанские казаки, перешедшие на сторону Красной армии, стали урезать стандартные папахи и заменяли кокарды на алые ленты или звёздочки, чтобы в бою можно было отличить красных от белых. После окончания войны кубанки стали зимним головным убором сотрудников НКВД…