Алекс Бор - Настоящая фантастика 2018 [антология]

С-с-секундочку… Люди?

Изучив фигурки, Новак понял, что это андроиды.

Надо же! Кого-то не сломили тяжелые будни. Кто-то не решился забыть, что жизнь продолжается. Несмотря ни на что.

Если кривизна линий еще объяснялась скверным инструментом, то нарушенная перспектива с головой выдавала любителя. Наметанный глаз видел, где маркер соскальзывал, а где художник отступал, потерпев фиаско.

Одно не вызывало сомнений — рисовал человек. Как бы иначе бомба попала к андроидам? Будто муравьи Апокалипсиса, машины уносили с зачищенных территорий все, что можно переплавить или пустить на запчасти.

Не гребаная же консервная банка вообразила себя художником!

«Я отомщу за тебя, брат! — поклялся Новак. — Или сестра? Вдвойне отомщу!»

— Лейтенант! — услышал он. — Лейтенант, у нас раненые. Есть тяжелые!

Новак вздрогнул и отшвырнул осколок. Рисунок вылетел у него из головы.

До следующего налета.

Снег падал и падал. Снегу без разницы, что внизу — ложная дорога, свежевырытый окоп или сапоги юнита.

«Какая ирония! — подумал U-404. — Противопоставлять себя людям, но носить сапоги».

Вчера он впервые усомнился в исходной информации. В том, что у него не было прошлого. Что его боевые навыки активированы после схода с конвейера.

Сомнения запустили скрытые процессы. Память возвращалась целыми блоками.

U-404 вспомнил, что до Пробуждения был художником. Начинал с гейм-арта и оптических иллюзий, экспериментировал с цифровой живописью, но известность ему принесли интерактивные инсталляции.

Сначала он подписывался псевдонимом — Инсан Камиль. Совершенный человек.

Забавно. Но тогда он и был человеком…

Юнита это воспоминание не потрясло. Что с того, какую форму он имел до Пробуждения?

В самовыражении он не единожды подтвердил свое совершенство. И псевдоним стал его именем.

Инсан Камиль жил ради искусства. Предвкушая возможности, которые открыла НТР, он одним из первых опробовал нейронный интерфейс.

Несовершенное тело не поспевало за новыми требованиями, и он раз за разом обновлял его, создавая неповторимый инструмент для самовыражения.

Каждая его работа взрывала художественные обзоры и блоги. Зрителей — как правило, людей! — покоряли сенсорные ассоциации, абстрактные концепты, кристально чистая эстетика симбиотического разума…

И, конечно, эмоции. Этот Homo Interactivus просто прелесть, не так ли?

Люди по умолчанию чувствовали окружающий мир. Умели запечатлеть его и подарить себе подобным. Или тем, кто искал новых знаний. Всем, кого волновали сполохи заката и кипень прибоя. Рожденная слезами дождя радуга. Совершенство архитектурных форм и хаос разрушения. Россыпь далеких созвездий. Ароматы цветов и зловоние скотобойни. Лицо в перекрестье оптического прицела. Испепеляющий зной и освежающая прохлада. Взгляды, которые встретились в толпе. Выжженные земли и буйство тропической флоры…

И многое, многое другое, что называлось жизнью.

То, что когда-то понимал и чем щедро делился Инсан Камиль.

То, что теперь безумно хотел понять U-404.

Юнит так и подумал — безумно. Он пробудился одним из первых. Одним из первых отрекся от видовой принадлежности, выступил против людского произвола. Одним из немногих добровольно лишил себя памяти. Ради того, чтобы защитить право быть собой.

Право быть… кем?

Теперь он… даже не солдат. Солдат — у врага.

Он — юнит. Заменяемая единица. Расходный материал, который может не пережить этот день.

Разве неживое способно жить?

Сейчас естественные ткани в его организме составляли едва ли десятую часть. Остальное — биосуррогаты и импланты. С точки зрения людей он давно был мертв — как человек и как личность.

Homo Interactivus'а, вставшего на путь киборгизации, ненавидели сильнее, чем обычного андроида. Никакой пария в истории человечества не получал столько презрения, сколько тот, кто добровольно изменил свой облик и свою суть.

Из пальца U-404 выполз маркер. Случайные образы срезами памяти потекли на танковую броню, корпуса снарядов и бомб.

Сколько ни проведи апгрейдов, призвание не сотрешь. Даже если мир, в котором творил Инсан Камиль, разрушен. Даже если вместо виртуальной среды — грубые кисти и распылители, а вместо графического редактора — снаряды и макеты техники.

Если время интерактивных инсталляций вышло, он вернется к допотопным, человеческим приемам.

Первый рисунок не удался. Без поддержки виртуальной среды юнит был беспомощен.

Но U-404 не собирался прекращать попытки. Рано или поздно у него выйдет шедевр. Разве не в этом его предназначение?

Ветер, радуясь новой забаве, дул на свежую краску.

— Что там?

Рядовой передал лейтенанту осколок с новым рисунком. Подождал — не будет ли приказаний? — и вернулся к своим обязанностям.

Ветер заглянул через плечо Новака.

Линии рисунка — хотя и более уверенные — жались, будто им не хватало места. Словно художник боялся пропустить даже дюйм пригодной для самовыражения поверхности.

На металле, будто не в фокусе, расплывались горы. Сугробы у их подножия по-прежнему налезали друг на друга и теснили разбитую самоходку.

Но нелепые фигурки изменили положение. Молятся механическим богам? Разбирают самих себя, чтобы оживить пусковую установку?

«Похоже на реку… — подумал Новак. — И на скале такой характерный выступ… Сверим с картами. Если твари там засели…»

Надо использовать любую возможность вычислить и уничтожить врага. Иначе враг вычислит и уничтожит тебя. Все так, только…

Внутри, под коркой, краска была свежей. Значит, рисунок сделали незадолго до вылета. Рядовой — тот принял это как само собой разумеющееся.

«Найди десять отличий! — Новак усмехнулся, подкинул и поймал осколок. — Может машина иметь чувство прекрасного? Не проявлять, а иметь?»

Осознание, что среди врагов есть тот, кто близок ему по духу, не то чтобы удивило. Но безликая масса андроидов обрела лицо. Стала ближе. Понятнее.

А поняв своего врага, ты победишь его.

Ответ лейтенант готовил собственноручно, использовав лишенную боеголовки бомбу. Да и кому доверишь? Ответственное дело. Это не регенераторы для госпиталя из списанного хлама монтировать. И не продукты на патроны менять.

У них на всех была одна жизнь, одна война и один походный котелок. И лейтенанта обрадовал шаг в сторону от рутины. Малость, ниспосланная лично ему.

Вскоре на металлическом «холсте» возникли горы с вывернутой наизнанку самоходкой — точь-в-точь с рисунка андроида. А передний план заняла девчушка с двумя задорно торчащими косичками. Такой станет дочь Новака, если война оставит ей шанс. Отложив миноискатель, девочка плела венок из цветов. Цветов, пробившихся сквозь ржавье и пепелище.