Джо Аберкромби - Проблема с миром

Конечно, Савин не предполагала, что они станут обмениваться милыми колкостями, как делали когда-то. Но прежде она никогда не видела его по-настоящему рассерженным. Ей пришло в голову, что, возможно, она сделала ужасную ошибку. Что, возможно, ей следовало бежать, пока у нее была такая возможность; бежать и не останавливаться.

– Итак, скажи мне: ты участвовала во всем этом?

Он по-прежнему отказывался смотреть на нее. Желвак на повернутой к ней скуле ходил ходуном. Савин вдруг отчетливо поняла, что ему достаточно одного слова, чтобы ее повесили вместе с остальными. До этого момента ей и не снилось, что он на это способен. Теперь она не была так уверена.

Ложь ей бы не помогла. Оставалось только сказать правду.

– Да, – прошептала она. – Участвовала, и в полной мере.

– Я был бы изумлен, если бы оказалось иначе. Но почему-то не оставлял надежды. – Орсо оскалился. – Некоторое время назад я получил письмо, предупреждавшее меня о заговоре с целью моего свержения. Заговоре, подготовленном членами Открытого совета – при участии их друзей на Севере .

Савин прикрыла глаза. Рикке. Это могла быть только Рикке. Она не просто их подвела – она их предала. Может быть, она действительно могла видеть будущее… Савин, наверное, восхитилась бы ее тактическим талантом, если бы у нее еще оставались силы на эмоции. Что-то весьма похожее она могла бы проделать сама. Теперь, впрочем, это не имело значения.

Вновь открыв глаза, она обнаружила, что Орсо смотрит на нее с очень странным выражением на лице.

– Почему? – спросил он.

Савин сглотнула. У нее было все продумано: в каких выражениях она это скажет, как незаметно переложит вину на других; все слова выбраны тщательнейшим образом, как актеры для театрального представления. Но теперь все ее извинения полились наружу сплошным мутным потоком:

– Они уже начали все планировать – Ишер и другие! У меня не было выбора! Я могла только…

– Не то, – прервал Орсо, с усилием выговаривая каждое слово. – Я спрашиваю… почему ты выбрала его … а не меня ?

Ей следовало бы знать, что он спросит об этом. Но она говорила себе, что ему уже все равно. Что все это похоронено в прошлом и никогда не будет извлечено на свет. Теперь она поняла свою ошибку. Она уставилась на ковер, ее лицо пылало, дыхание прерывалось.

– Что я такого сделал? Почему ты на меня ополчилась? – Он подступил ближе, его губы растянулись, обнажив зубы. – У тебя вообще есть сердце?

Сердце у нее было, и сейчас оно колотилось вовсю. Ее израненный череп, казалось, был готов расколоться. Орсо ухватился за подлокотники ее кресла так, что побелели костяшки; она отпрянула, отвернув лицо. Он склонился над ней, оскалившись, брызжа слюной, тыча пальцем в свою грудь:

– Я тебя любил! Я тебя до сих пор люблю, мать твою растак! Смешно, да? После всего, что ты сделала!

– Прости меня… – прошептала Савин. – Прости…

– Мне не нужны твои извинения, я хочу знать: почему? – Он выкрикивал это снова и снова: – Почему? Почему? Почему?!.

– Потому что я твоя сестра! – завопила она ему в лицо.

Она чувствовала отвращение. И стыд. И ужас.

И облегчение.

Только сейчас она поняла, насколько эта тайна разъедала ее изнутри. Она встретилась с ним взглядом и беспомощно пожала плечами:

– Я твоя сестра.

Никогда она не видела, чтобы на лице человека сменялось столько выражений крайних чувств за такое короткое время. От ярости – к замешательству – к отвращению – к недоверию.

– О чем ты говоришь?

Он отпрянул от нее, отдернул руки от подлокотников кресла, поднял одну руку, словно защищаясь от удара.

– О чем ты говоришь ?!

– Я хотела ответить согласием! – Признание вскипело в ней, тошнотворное, как дерьмо, выливающееся из разбитой сточной трубы. – После Вальбека. Это правда! Я хотела… Я ничего так не хотела! Ты был единственным, что у меня было хорошего… за всю жизнь… И я пошла к матери…

Она закрыла глаза, чувствуя, как слезы обжигают веки. Немного печали. Очень много страха.

– И она сказала мне… что я не могу выйти за тебя. Она сказала… что они с твоим отцом… – Савин еще крепче зажмурилась, с трудом выпихивая из себя слова: – Они были любовниками! Еще до того, как он стал королем. И в результате родилась я. Я – твоя сестра! Наполовину. Единокровная. Это правда! Я не могла…

– Это ложь. – Лицо Орсо сморщилось от невозможности поверить. – Это не может быть правдой!

– Ты знаешь, что это так. И я знаю. Мой отец… – она слегка поперхнулась, – в смысле, архилектор Глокта… он сделал моей матери предложение. Чтобы она была в безопасности. Он воспитал меня как свою дочь. Я ничего не знала… до тех пор, пока она мне не сказала. Это правда. А потом… я не знала, что делать! Я не могла выйти за тебя. Не могла даже сказать тебе почему. А когда я увидела, как ты ненавидишь меня за это… это было пыткой!

Она поняла, что тянется к нему, простирая руки.

– Это до сих пор пытка.

Орсо отступил назад, наткнулся на стул и опрокинул его.

– После этого я совсем потерялась. – Она с трудом поднялась и сделала к нему неверный шаг. – Я потеряла способность здраво рассуждать. Я только… делала вид… что это я . У меня все время было чувство, что я так и не выбралась из Вальбека! Я не могла видеть… ничего, кроме своих амбиций… У меня ничего больше не оставалось!

Жалкие оправдания рассыпались в прах в ее пересохшем рту.

– Лео… он хороший человек. Мог бы быть… но он так легко ведется! Ишер и остальные подбили его на это. – Она снова закрыла глаза, и по ее лицу полились слезы. – И я, я тоже подбивала его. Вини меня, не его! Я хотела… Я теперь даже не знаю, чего я хотела!

У нее не осталось сил стоять, и она опустилась на колени.

– Умоляю тебя, смилуйся! Прости моего мужа. И меня. И нашего ребенка. – Стиснутые перед грудью руки, лицо, мокрое от слез, в носу хлюпает. Банально до идиотизма. – Я знаю, что этого не заслуживаю, но это все, что я теперь могу! Прошу тебя, Орсо…

Он смотрел на нее сверху вниз, все еще не опуская руку, словно хотел ее оттолкнуть. Оттолкнуть то, что она говорила.

– Горст! – взвизгнул Орсо.

– Нет! Орсо, прошу тебя! – Она была готова хвататься за его лодыжки. – Я не знала! Честное слово…

Дверь рывком отворилась, и Бремер дан Горст вошел в комнату. Огромный. Безжалостный.

– Уведи ее!

Горст взял ее под руку – с неожиданной мягкостью. Однако было совершенно ясно, что сопротивляться бесполезно.

– Пожалуйста! – всхлипывала она, пока Горст наполовину вел, наполовину нес ее к выходу. – Орсо!

В отчаянии она схватилась за стол и стащила его с места, рассыпав груду книг.

– Пожалуйста!

Дверь за ними захлопнулась.

– Маячный огонь! – завопил Гринуэй, показывая куда-то в туман. – Это Олленсанд!