Алексей Пехов - Белый огонь

Так они и двинулись вперед, защищаемые куполом, и черной земли перед ними становилось все меньше. Шагали они, точно ватага калек, хромая, спотыкаясь. Любой сердобольный человек, увидев их, обязательно бы поделился с несчастными монеткой, а то и не одной.

Лавиани заметила тело, лежащее на спине, с поднятыми вверх, словно окаменевшими руками и сведенными в судороге пальцами. Затем другого мертвеца. Отмечала их краем сознания, не забывая считать, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги.

К шауттам сейчас мертвецов. Сойка не желала присоединяться к их компании, а потому старалась не отставать от Тэо.

Фонтан давно не работал, но его бассейн был полон свежей дождевой воды, и Лавиани, сидя на растрескавшемся мраморном бортике, зло поглядывала на композицию из суровых копьеносцев, охранявших обнаженную деву, из кувшина в руках которой в прежние времена должен был изливаться хрустальный поток.

Сойка стянула с себя окровавленную рубашку, не обращая внимания на холод, застирала ее, кинула рядом, не надеясь, что та хоть немного высохнет, а сама отмывала засохшую кровь из-под носа, с губ и подбородка.

Отмывала яростно и с видом зверя, который едва сдерживается, чтобы не броситься на первого встречного. Виски продолжало слабо ломить, и это ничуть не улучшало ее черного настроения.

— Я помню, — тихо произнесла Бланка, опираясь спиной о бортик, и ее растрепанные, сейчас казавшиеся выцветшими волосы походили на мертвых медных мутских змеек.

— Что? — Лавиани с текущей с ее лица водой повернулась к ней. — Чего ты там бормочешь?

— Я помню. Помню, как тут все горело. — Ее голос был низким и странно дрожал. — Как плавились люди, исчезали дома, как горячий ветер прошел по спящему городу, разрывая его. Я помню. Помню… Помню. Крик! Этот крик!! Они умирали так долго! Гораздо дольше, чем держалось пламя. Каждый умер, и каждый остался. Я помню, каким лиловым было небо в тот день.

Шерон присела рядом, взяла ее лицо обеими ладонями:

— Нет, — произнесла указывающая твердо, и глаза ее были жесткими, словно шляпки гвоздей. — Не помнишь. Это не твои воспоминания, не твои мысли, не твоя боль. Выброси их и забудь. Забудь прежде, чем они сведут тебя с ума, Бланка Эрбет.

— Ты тоже видела?

— Нет. Но я чувствую старую магию и помню слова Мильвио. Магия не всегда исчезает, иногда ее следы остаются, она въедается в землю, как грязь въедается в кожу. И очень часто они убивают, лгут, сводят людей с ума.

— Но все, виденное мной, правда. Я знаю. Я была там. Они так… кричали.

— Нет, — уже в третий раз повторила Шерон. — Не была. И возможно, тебе показали истину. Трагедию, что случилась здесь три тысячи лет назад. Это прошлое, и оно далеко. Не стоит о нем думать сейчас и не стоит возвращаться туда, как бы тебе не было больно от того, что ты увидела, услышала или поняла.

— Я была на Талорисе, в зеркалах. — Лавиани просунула голову в дырку шерстяного одеяла, проигнорировав мокрую рубашку. — Они показывали мне всякое, спасибо за это одному шаутту. В основном правду, да такую, что порой хотелось застрять в несуществующем мире навсегда. Вот только на самом деле его нет. Давно нет. Все обиды, потери, утраты, радости и счастье остались там. Их не вернуть, не подержать в руках, не обнять и не отбросить. Так что и вправду не сходи с ума и не думай о том, что тебе кажется реальным. Этого нет.

Бланка помолчала и неохотно склонила голову, повторив:

— Этого нет.

Но в ее голосе все еще звучала неуверенность, а вид был как у человека, очнувшегося от кошмара, и тот пока не отступил, не выпустил ее из своих клешней.

Шерон, вздохнув, убрала руки от лица госпожи Эрбет, поднялась и посмотрела назад — туда, где за валом поднятой и оплавленной земли находился пройденный, едва не убивший их черный рубеж.

— Я не чувствую мертвых, — сказала она со спокойствием, которое отчего-то напугало ее. — Не чувствую.

— В кои-то веки, рыба полосатая, — Лавиани убрала рубашку в сумку и достала немного мяса, думая, что сейчас бы не отказалась от какой-нибудь горячей еды. Любой. Необязательно, чтобы это была яичница. — Радуйся минутке без покойников.

— Ты не понимаешь.

— Прекрасно понимаю. В первый раз за долгие месяцы нюх некроманта тебя подвел, и ты не узнала, что контрабандисты сдохли, пока их не увидела.

— Так не должно быть.

— Ха! Вот так не должно быть! — Сойка обвела рукой город, что смотрел на них тысячью пустых окон.

— От них ничего не осталось, кроме оболочки. — Шерон поежилась. — Они не ушли на ту сторону, просто исчезли.

Тэо, все это время сидевший с закатанным рукавом и прижимавший тряпицу к окровавленному предплечью, спросил:

— Означает ли это, что ты не сможешь их поднять?

— Да.

— А ты пробовала? — тут же заинтересовалась Лавиани, подавшись вперед.

— Это ни к чему. С таким же успехом я могу пытаться оживить скульптуры фонтана. Нет связи с той стороной, словно…

— Словно кто-то обрубил все нити с ней, — закончила Бланка. — Даже не обрубил, выжег их из мира. Вот он каков, гнев Шестерых. Даже не убийство, полное небытие.

Все помолчали, думая о том, как они едва не погибли. Наконец Лавиани нарушила мрачную тишину, заявив:

— Драла я этих Шестерых и их магию. Судя по делам, они ничуть не лучше демонов. Если уж начинают, то так, что весь мир содрогается. Хорошо, что Темный Наездник убил нескольких, а остальные свалили куда подальше. Надеюсь, тоже в небытие. Им там самое место. Они же все это начали как-никак. Обманули асторэ и все-такое прочее. Может, Вэйрэн и прав, выступив против них.

Шерон поморщилась, но не стала никак реагировать на ее слова, обратившись к Тэо:

— Ты всех нас спас. Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

— Потратил какое-то количество сил, но недостаточное, чтобы покинуть вас. — Он изучил предплечье, убедился, что кровь перестала сочиться из пор, и опустил рукав.

— Хороший фокус, попрыгун, — одобрила Лавиани. — Даже горжусь тобой.

Шерон слабо кашлянула, сказав без всякой радости:

— Тебе придется вернуться. Ты единственный это сможешь сделать, иначе мы проделали весь путь зря.

— Не придется, — вместо него сказала Лавиани. — Я считала мертвые тушки. Не хватает одного моряка для ровного счета. Полагаю, он прошел выжженную полосу и теперь где-то в этой части города.

— Но как ему удалось уцелеть? После такого?

— Статуэтка, — вновь ожила Бланка. — Она его защитила.

Шерон обдумала услышанное. Вполне возможно, что и так.

В конце концов, шаутты не зря создали Вэйрэну доспех, в котором он сражался против Шестерых. Велика вероятность, что латы защищали Темного Наездника от магии. Но она не сказала этого вслух, не желая до поры до времени объяснять госпоже Эрбет, что такое Арила на самом деле.