Алексей Пехов - Белый огонь

— Элегантное решение, — произнесла Бланка.

— А? — не поняла сойка.

— Шестерым не пришлось тратить силы на самый большой город обитаемого мира. Они нашли, как вынудить тысячи жителей оставить эти места. Просто использовали яд.

— Ну, прямо как ты, рыба полосатая.

— Я думаю, что дело не в воде и почве, — не согласилась Шерон. Она тоже хмуро смотрела на реку. — В Аркусе есть что-то неправильное. Не только там, на черной полосе. Везде.

— И конечно же от тебя нельзя добиться ответа, в чем эта неправильность, — скривилась Лавиани.

Каналы были столь широки, что мосты, перекинутые через них, насчитывали от восьми до четырнадцати пролетов. Крепкие, надежные, способные выдержать вес гигантов, не говоря уже о тяжеловооруженных всадниках, они связывали между собой городские кварталы, а Тэо, идя по ним, ощущал невероятное одиночество, словно он единственный человек в мире.

Открытое пространство давило на него со всех сторон, а еще между лопатками появилось странное ощущение. Наконец он понял, в чем дело, и остановился, внимательно оглядывая реку и здания, оставшиеся позади. Особенно их темные окна.

— Ну? — От Лавиани нельзя было скрыть тревогу.

— Ерунда, конечно, но мне кажется, что за нами следят.

— Вот как. — Убийца Ночного Клана и не думала насмехаться, сняла с плеча лук, пальцем проверила наконечник стрелы.

Почти сразу же, словно того и ожидая, на перила моста опустилась птица среднего размера, со светло-коричневым оперением и голубыми полосками на крыльях.

Сойка-птаха уставилась на сойку-человека, чуть склонив голову. Лавиани еще подумала, что сделала это пернатая невероятно насмешливо. Да и взгляд у нее был очень уж странным. Едва ли не издевательским.

Оставалось лишь пожалеть, что поблизости нет камней, чтобы швырнуть в нее. Не стрелу же тратить!

— Кыш! — зло сказала птице Лавиани.

Та еще мгновение смотрела на нее и раскрыла клюв. Раздалась череда щелчков, словно три стальных шарика упали на медный поднос. После сойка скрежетнула и металлическим голосом повторила:

— Кыш!

Женщина шагнула к ней, замахиваясь луком, и пересмешница, сорвавшись с места, взмыла, на прощанье огласив окрестности мерзким:

— Кыш!

— Тварь, — бросила Лавиани, провожая злым взглядом точку, скрывшуюся за домами. — Вы обратили внимание, как она смотрела?

— Перестань, — укорила ее Шерон. — Это всего лишь птица.

— Единственная, прошу заметить. На весь город. Ты что, правда это упустила? Тут никакой живности. Нет птиц. Голубей, воробьев, ворон и даже мутских попугаев, дери их шаутты. И никаких следов крыс, не говоря уже о ком-то покрупнее. Город оставлен не только людьми, но и животными. Да что там! Я и мухи не встретила.

— Сейчас зима. Не время для мух.

— Не придирайся к словам, девочка. Ты прекрасно меня поняла. Странный пучок перьев, который наблюдал за тем, как и куда мы идем.

Девушка на эти слова лишь безнадежно вздохнула, даже не сделав попытки переубедить спутницу. Отметила, что Бланка усмехается уголком рта, но, по счастью, Лавиани была занята тем, что выискивала в небе соглядатаев, и скепсис госпожи Эрбет остался без внимания.

Вечерело, Тэо поглядывал на ползущие от зданий тени, которые теперь пересекали проспект.

— Налево. — Бланка остановилась там, где от проспекта отходила перпендикулярная узкая улочка. — Сюда. Уже очень близко.

— Даже не буду спрашивать, уверена ли ты. — Лавиани повернула в нужном направлении, кинув последний взгляд на грандиозный купол, в сторону которого они шли несколько часов. Теперь он торчал точно гора, довлея над кварталами, и Тэо гадал, что же это за здание.

Налетел ветер. Внезапно холодный, острый, точно корд — ударивший по лицам, проникающий под одежду, поднявший невесть откуда взявшуюся пыль, попытавшийся засорить глаза.

Темно-лиловая туча, все это время нерешительно топтавшаяся на дальней границе Аркуса, словно бы сомневаясь в том, что она собиралась сделать, наконец-то пришла в движение, поползла в их сторону с неотвратимостью скатывающегося с горы булыжника.

Все быстрее и быстрее. Уже была видна серая стена дождя, скрывавшая за собой шпили дальних башен, делая их истонченными и словно бы талыми. Но прежде, чем мир померк, из последней бреши мечом ударили закатные солнечные лучи.

Тугие, упругие, жгучие и яростные. Они вызолотили весь город, каждый из мраморных блоков, шпилей, наверший, пилястр, карнизов, балясин, колонн, ступеней, контрфорсов, балюстрад, барельефов. Дома, дворцы, мосты и фонтаны. Один миг — и Аркус превратился в невероятное сокровище. Драгоценность из сказки.

Даже Лавиани ахнула и остановилась с открытом ртом, щурясь от блеска, от золотого сияния, от бледно-фиолетовых искр, которые то и дело полыхали на мраморных прожилках.

А затем все мгновенно прекратилось. Исчезло, словно кто-то могущественный щелкнул пальцами и солнце погасло. Спряталось за наползшей тучей.

— Далеко еще? — Лавиани очнулась от наваждения, ускорив шаг, хотя у нее перед глазами все еще золотились воздушные арки и переброшенные через небо мосты между башнями.

— Здесь. — Бланка резко остановилась, и Тэо чуть не сбил ее с ног. — Это здесь. Она рядом.

— А ты что скажешь, мальчик?

— Пора тебе уже начать доверять ей, — ответил Пружина, также чувствующий статуэтку.

Они разглядывали строение с массивной колоннадой, напоминающей слоновьи ноги, и длинными крыльями-пристройками, уходящими по обе стороны от основного здания. Лестница, что вела к бронзовым, потемневшим от зелени дверям, насчитывала больше сорока ступеней.

— Огромный, — оценила Шерон, ставя ногу на первую ступень, но Лавиани вытащенным из ножен фальчионом, выставленным на пути девушки, закрыла той дорогу.

— Не торопись, указывающая. Не торопись. Он там, конечно, один, но рыбацкие ножи вещь довольно неприятная. Поглядывайте по сторонам. — Она покосилась на Бланку и добавила, не скрывая сарказма: — Ну, те кто может.

На лестнице их застали первые дождевые капли и, стоило им войти в мрачный, холодный зев здания, как мощный ливень стеной обрушился на город, улицы, крыши и мостовые.

Из-за свирепствующей снаружи непогоды внутри властвовал густой полумрак, и тусклый сумеречный свет, льющийся в окна, совершенно не помогал видеть. Тэо стоял на месте, надеясь, что глаза через какое-то время привыкнут, и чувствовал тяжелый запах сырого камня, слушая, как шумит дождь и как вода стекает с подоконников на пол, падает сквозь крышу, которая оказалась не так уж надежна, как это думалось прежде.

Вода капала с высокого потолка, сочилась, лилась потоками, на полу быстро появлялись лужи, разрастались, сливались между собой во все более крупные. На миг Тэо испытал странное чувство, словно он снова в разрушенном дворце Скованного, разве что море не рокотало под стенами.