Алексей Пехов - Белый огонь

— Хорошие, — согласился он. — Полагал, что ты, как Вил Серебряный Гнев, уйдешь в мир Трех Солнц и Двадцати Лун.

— Те тропы утеряны до моего рождения. — Она кашлянула. — Нашел кого-нибудь из старого народа? Помню, ты горел этой идеей.

— Я встретил нескольких, — неохотно ответил он. — Их тяжело распознать, пока не появляется водоворот, а до этого сила часто скрыта. Лишь одного я смог разглядеть задолго до пробуждения. Но… все закончилось неудачно. Те, кто поверили и пошли за мной, не вернулись из-под крон.

— Жаль. — Дэйт ощутил, как она разочарована. — Очень жаль. Смешно… я — и жалею о них. Как интересно насмехается надо мной судьба, не находишь?

— Мы все меняемся с годами. Ненависть уходит.

— Уходит? Сомневаюсь. Скорее тлеет где-то здесь…

Воин не видел жеста. Не смотрел. Накрылся одеялом с головой, кляня себя за то, что оказался в таком положении.

— …Мой учитель вбил в меня ненависть к ним с первым рисунком. С иглой, впивающейся в кожу. Со звоном колокольчика. Они всегда были врагами, и теперь мы ищем их и пытаемся сделать… кем, Вихрь? Друзьями?

— Порой они больше люди, чем мы с тобой. Ты так это и не поняла?

Последовал тяжелый вздох.

— Непросто старухе менять взгляд на уже прошедшую жизнь, парень. Жить во время упадка, помнить прошлое, забывать тех, кто сражался рядом, канул на ту сторону и… прощать. Но, видят Шестеро, я пытаюсь. Пытаюсь ломать себя и то, кем я являюсь. Тысячелетия ненависти от рыцаря к рыцарю. Это сложно преодолеть.

— Рыцарей больше нет. — Его голос стал жестким. — Ты последняя. У тебя ведь не получилось? За столько-то лет.

Она хмыкнула и сказала с некоторой ноткой гордости:

— Возможно, что удалось.

Мильвио не стал расспрашивать, а Дэйт и вовсе не понял, о чем они.

— «Возможно». — В его голосе слышалась усталость. — Мы столько лет готовились к тому, что пришло, но все равно остались без оружия. Ты ведь тоже пыталась искать асторэ.

— Я? — удивилась та. — Я слишком стара, чтобы, как ты, мотаться по трактам и странам. Птицы были моими глазами. Но мне не удалось найти никого. Лишь недавно повезло, но и тут ошиблась. Он умеет читать, и апельсины не кажутся ему отвратительными. Я наткнулась на белое пламя.

Смеялась она сдавленным, кашляющим смехом. Неприятным, дребезжащим и каким-то болезненным.

— Еще одна насмешка судьбы.

— Кто он?

— Лейтенант.

— Ты серьезно?

— Его предки с Летоса, проклятая кровь порой просыпается в самый неподходящий момент. Ты удивлен?

— Тем, что ты его не убила? Время лечит, но я помню, как ты ненавидишь тзамас. Ваши ордена всегда были по разные стороны. Не знаю, сколько лет длится вражда.

— С тех пор, как уцелевшие из Шестерых ушли, оставив мир на других. Уже никто не помнит причин конфликта, но мы старательно следовали тропой крови из века в век. Сотни погибших с каждой из сторон. И вот, что теперь? Одни все забыли, другие же… другие же устали от вражды. Лейтенанту ничего не грозит, Вихрь. Он милый мальчик, хоть и несколько серьезный для своего возраста.

— И все же ты не любишь тзамас. Несмотря на все свои слова.

Ее голос стал резким и чуть вибрирующим, словно старуха с трудом сдерживала дурное настроение:

— У тебя короткая память, Вихрь! Ты забыл, как они гнали вас через половину континента, от даиратов чуть ли не до крепости Кама? Вас, лучших учеников Мелистата? Тогда вы говорили, что они куда менее опасны, чем шаутты. Смеялись и собирались преподать им такой же урок, как они получили за двести пятьдесят лет до нашего рождения. Помнишь, что было потом? Поражение за поражением. Они всё заражали смертью, не испытывали жалости, забирали мертвых в свои растущие день ото дня армии. И там, у Мокрого Камня — вы почти проиграли. Ты помнишь?

— Помню, — ответил южанин. — Мы были ослаблены, и они тоже. Силы равны. Никто не мог взять верх, но пришла ты. И мы победили. Закатали их в то самое поле, к мертвецам, что больше не вставали. Закат продолжался два дня, и ночь никак не наступала. Так что я помню, Четвертая. Что было и кому мы обязаны победой.

— Тогда ты помнишь и что сделал твой лучший друг и та, которую ты боготворил. Я взяла в плен сильнейших. Самых опасных. Мы должны были их казнить в Пубире, перед дворцом короля, как я обещала ему. Но Рыжий был против.

Она скрипнула зубами, так громко, что этот звук должны были бы услышать даже за пределами небольшой казармы.

— Мы отвезем их на Талорис, к Мелистату, сказал он мне. Плевать я хотел на желания, на кровожадность твоего царька. Не позволю уничтожать знания, пускай и столь отвратительные. Они могут быть полезны. Полезны! — Катрин, которую звали Нэ, буквально выплюнула это слово.

— Ты не можешь не признать, что в итоге он оказался прав, — напомнил ей Мильвио.

— Прав, — с презрением прокаркала старуха. — Даже если бы он вырвал тебе сердце, все равно бы был прав. Ладно… признаю. Указывающие пригодились, но их появление случайность. Он не мог предвидеть, таким даром владела лишь Мири да некоторые асторэ. Рыжий был вечным лжецом и плутом. Скользким, точно обмазанная маслом змеюка. Хотя… змея ядовита, а он не кусал и не травил. Впрочем, ты понял меня. Он повзрослел резко и сразу — лишь после того, как Мелистат убил ее.

— Многие повзрослели тогда, — глухо сказал ей Мильвио. — Наша юность сгорела в тот день. Сразу пришла зрелость, а может, и старость.

— Может, — не стала отрицать собеседница. — Но он всегда лгал. И знал про сестер. Клянусь своими рисунками, Вихрь, — знал тогда, когда не знали даже они. Ему приглянулись красивые глаза в ту роковую ночь, когда он вырвал девиц из Калав-им-тарка, победив шауттов. А дальше… дальше была ложь. Годы лжи, и клубок все запутывался и запутывался. Ты ведь тоже знал, что они обе не умеют читать.

— Узнал, — не стал отрицать тот. — Но не сразу. После бала в крепости Кама. Через несколько лет.

— Как он это проделывал?

— Он был искусным волшебником. Видел их глазами, шептал им в ухо текст, помогал писать письма, управляя рукой. Никто не замечал. Почему ты спрашиваешь об этом только теперь? Спустя столько лет?

— И ты не понял, что сестры — асторэ?

— Я был молод. — В его голосе проскользнула грусть. — Беспечен и не всегда задумывался о том, о чем следовало. Я не понял. И они обе не поняли. Стыдились своей безграмотности. Того, что буквы не складывались в слова. Боялись, что Мелистат выгонит их из школы, лишит права учиться. Но маленький фокус моего друга позволил им ощущать уверенность, а их прекрасная память… их память позволяла запоминать десятки фолиантов, стоило лишь прочитать их вслух.

— Ложь, — мягко почти пропела Нэ. — Вот что было началом нашего конца. Маленькая ложь, которая привела сам знаешь к какому итогу. Рыжий всегда лгал и там, у Мокрого Камня, обманул меня. Он обещал, что они умрут, но тзамас выжили по его воле. Да. Я до сих пор таю обиду на него за тот вечер.