Алексей Пехов - Белый огонь

Твари сражались копьями и топорами, отчаянно перли вперед, словно забыв, что они не бессмертны. Дрались с яростью, и люди, прижатые к казармам, держались лишь благодаря щитам. Но Эйрисла и еще несколько человек оттеснили в сторону соседней улицы. С десяток рычащих противников выдавливали их все дальше от центра схватки. Рядом упал один воин, второй, третий.

В конце концов удалось добраться до крепостной башни и захлопнуть калитку. Эйрисл, державший в руке окровавленный кавалерийский дротик, осмотрел помещение с единственным синим факелом на стене, затем пересчитал уцелевших.

Четверо.

Один был в форме гарнизонной стражи.

— Где мы, солдат? — спросил его лейтенант. — Где мы? Понимаешь меня?

Тот поспешно кивнул.

— Башня Желудя, господин лейтенант.

— Выход отсюда есть?

— Да. На вторую стену, и по ней можно до лестницы в купеческие кварталы.

— Ну так не спи, солдат! Веди нас! Быстрее!

На стене никого, кроме ветра. Внизу все горело, мелькали тени. Тут и там шел бой.

Эйрисл увидел крыши конюшен, далекие отсюда, и облегченно выдохнул. Пожара там не было.

Пока не было.

А значит, с Тионом все в порядке. Но долго это продолжаться не может.

Он вновь ощутил кислый вкус во рту, головную боль и на этот раз сообразил сразу. Отодвинул стражника, шедшего первым, как раз в тот миг, когда путь им преградила тварь с синими глазами.

Он с силой швырнул в нее дротик, и она, вскрикнув неожиданно высоко и тонко, зашаталась, а после рухнула вниз. Прямо на горящую крышу, проломив кровлю, исчезла в синих искрах и пламени.

Купеческие кварталы находились через улицу от Пуговичных ворот, где все еще слышался звон металла. Именно здесь, среди острых углов и усилившегося снегопада их и нашел шаутт в теле Говерта.

Сопротивление людей было скоротечным и жалким. Шаутт с ленивой грацией убивал одного за другим голыми руками, ломая им шеи, точно цыплятам. Пока не остался лишь Эйрисл.

Тот не собирался сдаваться, выхватил кавалерийский меч. Рассек «сержанту», когда-то бывшему его другом, лицо, отрубил пальцы на левой руке и пропустил миг, когда тени сгустились, пришли в движение и оплели его ноги и руки, лишая подвижности.

Теперь лейтенант мог только ругаться, и он выдал несколько прекрасных фраз, но, к сожалению, они были не тем оружием, что могло повергнуть демона.

— Надо же, — бесцветным голосом прошелестел шаутт, подойдя почти вплотную. — Ну надо же. Сама смерть. Впрочем, мне не важно, что есть. Даже если мясо смердит падалью.

Он оскалил зубы, клацнул ими. Громко и неприятно.

Лейтенант вспомнил сон. Реки белого огня, затапливающие улицы, опаленных свиней… Вспомнил голод и кислый вкус во рту. И сразу понял, что голод и вкус — реальны. И лишь зарево, начавшее разгораться над городом, не белое, а синее.

Что-то выкатилось из-под ног шаутта. Они оба с удивлением рассматривали простые игральные кости. Эйрисл узнал их. Те самые, которые были у солдат в столовой. Ему показалось, что он чувствует их, понимает. Словно они ждут его просьбы.

Затем раздались шаги и стук копыт.

На пустой улице появился Мильвио. В одной руке он держал обнаженный меч, положив его на плечо, другой за узду вел Тиона.

— Интересные вещи тут происходят, сиоры, — сказал южанин. — Сразу три шаутта. Один в теле, двое в тенях. Ради одного человека? Вы так его боитесь или просто настолько слабы?

Глаза Говерта прищурились:

— Ты не трус или просто дурак, человече?

— Дураков среди нас много. Ну, разве что кроме коня. — Он посмотрел в глаза Эйрислу. — Конь-то, как я понимаю, очень умен.

В следующий миг он отпустил узду, и лейтенант рявкнул приказ:

— Кейдо!

Тион в движение оказался рядом с раскрывшим рот демоном, схватил его зубами за плечо, дернул головой, мотая из стороны в сторону, как пес мотает тряпичную безвольную куклу.

Мильвио пригнулся, когда жгут из тени ударил ему в голову, через второй южанин перескочил, так, как ребенок перескакивает через прыгалки, и серебристая полоса металла перерубила тень. Заставила обрубок извиваться, расплескивая вокруг себя ртутные капли. Хватка на запястьях Эйрисла ослабла, он рванулся, ощущая, как сдирает кожу на руках.

Южанин дрался возле коня и, когда неожиданно сверкнула молния, закрылся от нее оказавшимся у него в руках стальным веером. От грохота у лейтенанта заложило уши, он ослеп. Но продолжал сопротивляться, дергаться и внезапно ощутил игральные кости словно часть своего тела. Будто бы они были пальцами и чувствовали все, что происходит в городе. В Балке сотнями умирали люди, и он видел, как шелковые нити рвутся и утекают на ту сторону.

Внезапно его отпустили, он рухнул на колени, а когда зрение вернулось к нему, бой все еще продолжался.

Вот только остались лишь Говерт и Мильвио. Шаутты-тени исчезли. То ли были убиты, то ли сбежали. Тион лежал на земле, его рыжие бока тяжело ходили, а темное пятно, растекающееся под его шеей, не оставляло никаких сомнений в том, что случилось.

Лейтенант подхватил кости, он считал очень важным держать их в руке, бросился к своему другу в тот момент, когда алый шелк нити уже змейкой стремился прочь.

Кости дали ее увидеть так отчетливо, что Эйрисл протянул руку и схватил. Шелк распорол кожу, мясо. Было очень больно, но он лишь стиснул зубы, чтобы не закричать, и продолжил удерживать это нечто.

Знал, что если отпустит, то все было зря…

Старуха, прямая как палка, шла быстро и легко, словно молодая девчонка. И Дэйт никак не мог совместить два этих непохожих образа в один.

Она не обращала на него внимания, предлагая самому следить за тем, что он делает. Лишь раз остановилась, выставив руку с моргенштерном в сторону, веля замереть. Выждала минуту, во время которой ничего не случилось, и вновь двинулась дальше.

Они оказались возле крепостной башни, маленькую бронированную калитку которой пыталась выбить восьмерка рассвирепевших мэлгов.

— Жди, — буркнула Катрин.

Он даже возразить не успел. И остановить тоже. Хотя, наверное, и не сумел бы этого сделать.

Она вклинилась между мэлгами, и тяжелый моргенштерн начал собирать жатву. Била скупыми отточенными движениями, вверх-вниз. Вниз-вверх. Круша черепа, проламывая грудины и дробя плечи да ключицы столь буднично и просто, словно сражалась с глиняными горшками. Лишь один успел ответить, ткнув в нее копьем. Старуха даже не отшагнула, так… чуть отвела бедро, пропуская тычок, а после попросту оторвала руку мэлга. Высвободила копье, швырнула его Дэйту.

Он поймал двумя руками, так ничего и не сказав, явно вызвав этим ее одобрение. А после произошло и вовсе не виданное. Моргенштерн обрушился на дверь и вместо того, чтобы лишь бесполезно звякнуть, выбил ее, открывая темный проход.