Юлия Горина - Приговоренный к низложению

Рут фыркнула.

— Вот бы никогда не подумала, что ты стеснительный. Подумаешь, голый. Чего я там у голых мужиков не видела?

Элгор молча поднялся из бассейна и потянулся к полотенцам. Слова застряли у Рут в горле, она кашлянула и пробормотала.

— А, ну то есть… Видимо, ты все-таки не стеснительный, да…

Обернув полотенце вокруг бедер, Элгор подхватил ее поперек туловища, как котенка и шагнул было к выходу, чтобы выкинуть в коридор, но тут Рут выпалила:

— Что значит «ашада»?

Элгор остановился. Внимательно взглянул на девушку.

— Почему… ты об этом спрашиваешь?

— На пол поставь?

Демон опустил ее на пол. От прикосновений Элгора вся ее рубашка была в мокрых пятнах.

— Ну вот… — огорчилась она, оглядывая себя.

— Так почему? — повторил свой вопрос демон.

— Потому что значение слова «хатар» я и сама знаю, — ответила она, выдерживая его пристальный взгляд. — Оно означает «отец». Правильно?

Он отвернулся. Направился к скамейке, на которой лежала свежая одежда.

— Не «хатар», — глухо проговорил он. — «Агр-хатар». Старший отец. Ее мать была моей дочерью.

— Ты… убил свою внучку и правнука?.. — проговорила Рут.

— Она при всех выказала неповиновение мне и неуважение к моим союзникам. За такое полагается смертная казнь. По закону я должен был казнить всех троих… Но старший дал мне повод пощадить его, и я им воспользовался.

Элгор снял с себя полотенце, надел широкие светлые штаны и пояс. С мокрых седых волос по руслу позвоночника струился тонкий ручеек.

— Это твой дворец, — поняла Рут.

— Да.

— Я должна была догадаться… — пробормотала Рут. — Конечно, куда же ты хотел перенестись больше всего?.. Разумеется, домой…

— Это не мой дом, — Элгор обернулся к ней. — Мой дом разорен и мертв. Но это клан, который я создал. Мое потомство.

— Неужели… не было никакого другого способа ее наказать?.. — спросила Рут.

Элгор отрицательно покачал головой.

— Любой другой вариант оскорблял ее и являлся бы нарушением закона. И демонстрировал бы мою слабость. И тогда сегодня во сне она могла бы прийти ко мне в спальню с ножом в руках, потому что слабость — это позор для всего рода, а позор смывается кровью.

— А если бы она приняла твое решение безропотно — это не считалось бы слабостью?

— Нет. Это было бы покорностью.

— Тогда почему она этого не сделала?

Он смахнул полотенце со скамьи на пол и сел.

— Она не смогла принять союз с твоим братом, потому что ее первый супруг погиб на той самой войне. А второй со старшими детьми — только что, от нападения порождений пустоты. По крайней мере, она мне так сказала — я почти не знал ее лично. После заключения союза наших кланов я стал Хранителем, и жил уже в совершенно другом месте… и совсем по-другому.

Рут с грустью вздохнула.

— У вас очень… Жестокие законы. Причем жестокие к обеим сторонам.

Элгор взглянул на свои руки. Так, словно ожидал увидеть на них кровь.

— Поощрение слабости делает каждое новое поколение слабее предыдущего, — ответил он.

— А жестокие законы делают жестокими тех, над кем они властвуют, — возразила Рут.

— Тогда из живущих жестоки все, поскольку самый жестокий закон — это закон жизни: слабый умирает, сильный живет. Тебе ли не знать?

— Но… тебе же самому не нравится этот закон, Элгор. Ведь ты хочешь защитить свой народ, оказавшийся слабым перед более сильным врагом.

Он мрачно усмехнулся. И вместо ответа спросил:

— Я ответил на все твои вопросы, любопытный щит Альтаргана?

— Нет, не на все, — не смутилась Рут. — Ты так и не сказал, что значит «ашада»?

— «Выбирай». Она потребовала при всех сделать выбор, ее дети или союз с человеком. И мое решение продемонстрировало, насколько этот союз важен для меня. Для всех. Надеюсь, теперь — все? — спросил он, устало свесив руки с колен.

Рут, опустив голову, кивнула.

Элгор поднялся со своей скамьи и направился к выходу.

Остановившись у двери, он обернулся.

— Люби своего брата крепче. Выдерживать тебя много лет — та еще ноша.

Он вышел, а через пару минут в купальню заглянул Рик.

— Слава тебе, Свет! Жива и здорова! — облегченно выдохнул он. Рут, тебя все по дворцу дворцу разыскивают! Ни стыда, ни совести! Ты почему ушла и никому ничего не сказала?! — принялся он ругать сестру.

Та вдруг крепко его обняла и расплакалась.

— Рик, в каких же скотских мирах мы живем! — воскликнула Рут.

— Эмм… — растерялся он. — Ты это чего?..

— И законы в них ублюдочные! — не слушая брата, продолжала Рут. — Вспороть бы брюхо той твари, что понапридумывала эти сволочные законы, утопить, повесить а потом живьем закопать!.. — с сердцем выпалила она.

Рик погладил девушку по голове.

— Увы, кровожадная моя, твое желание неисполнимо: после утопления и повешения живьем уже никого не закопаешь…

— Давай все изменим? — прошептала она, всхлипнув.

— Да уж, процедуру определенно придется поменять, — улыбнулся Рик.

— Да я не про это! — хлопнула его ладонью по груди Рут. — Я про законы жизни… Законы мира…

Он вздохнул.

— Давай лучше ты помоешься, переоденешься в подходящую одежду и мы хорошенько поедим. Глядишь, и настроение станет лучше.

Говоря про «хорошенько поедим», Рик отчаянно промахнулся.

Он это понял сразу же, как увидел стол: то, что на нем парилось, было сложно назвать аппетитным даже очень голодному человеку.

— Мать честная, Эл, это вообще съедобно?.. — проговорил Рик, пока остальные с тоскливыми лицами озирались по сторонам в поисках хоть чего-нибудь заманчивого, но повсюду виднелись блюда с шипастыми клешнями, жареными личинками и какими-то мелкими тварями в панцирях. В низких кувшинах с широкими горлышками поблескивало какое-то студенистое варево разных цветов: коричневое, полупрозрачное и темно-зеленое. Пахло острым и пряным, но сквозь ароматы приправ настойчиво пробивался запах несвежей рыбы.

Элгор сидел во главе стола, непривычно обнаженный по пояс, с рисунком на груди, сделанным черно-белой краской. Он усмехнулся, пожал плечами, отсыпал себе на блюдо личинок с крупными, как у креветок, глазками-бусинками, густо залил их коричневой массой из кувшина.

— Алрик, ты так уставился на жареных ларров, будто они сейчас оживут и насмерть тебя закусают.

Рик кашлянул.

— Ну… у них такой взгляд выразительный…

— Слушай, а вот как ты думаешь, на что похожи ваши бобы в соусе? Но я же ел, хотя выглядят они, как дерьмо. Но оказалось, что это вполне съедобно.

Элгор с невозмутимым видом принялся есть, похрустывая корочками.

— Вкусно, говоришь?.. — спросил Рик.

— Вообще-то… тоже, — отозвался демон, прекращая жевать.

— Тоже в смысле съедобно?