Евгений Щепетнов - Чистильщики

Повернулся, вышел. Следом соратники его пятерки — бледные, играющие желваками. Дай им волю — порвут гада! Порвут эту мразь, уничтожившую всю их жизнь!

Но нельзя. Если бы это зависело от них — все бы так и сделали. Но за ними семьи! За ними сестры, братья, отцы и матери! Невыполнение прямого приказа Трона — это бунт. Это предательство! А семьи предателей должны быть уничтожены.

И это правильно. Живые родичи могут мстить. И никому не нужно, чтобы они мстили. Под корень весь род! Всех выреза́ть! И только так.

Выдохнули, не глядя на двух гвардейцев у дверей. Те так и стоят — каменные статуи в блестящих латах. На телохранителей не смотрят, но глаза, которые таращатся поверх голов, слегка прищурены.

Смеются? Слышали? Может, и слышали… мерзавцы! Жаль, что теперь не прежние времена! Иначе Антонис смех забил бы им в глотки! Вызвал бы на дуэль и наградил шрамами поперек толстых морд!

Повернулся спиной к коридору, постучал. Прислушался, и дождавшись ответа — толкнул дверь.

— Приветствую!

Воинский салют Ближнего Круга — как командиру. Пусть подавится, демонское отродье! Приказ — прежде всего! Потом сочтемся…

— А теперь слушайте меня. Когда входите в помещение, где находится другой человек, вы должны сказать «здравствуйте». Повтори, Антонис!

— Дратути! — Антонис повторил незнакомое слово с трудом, хотя память у него очень неплоха. Трудно с первого раза запомнить слово, аналога которому нет в настоящем языке. Демонский язык похоже что очень труден.

А потом беловолосый стал рассказывать о своем мире, и Антонис не верил своим ушам. Он назвал мир Антониса дикарским! И это притом, что демоны не имеют и права владеть личным оружием! Не могут ходить по миру даже с ножом! Как так?! Только рабы не имеют права ходить с оружием — на то они и рабы!

А как отстоять свою честь, если у тебя нет меча? Драться на кулаках? Как чернь? Как простолюдины? Бить морды, разбрызгивая сопли и кровь?!

А грабители? Стражники защитят от грабителей?! Чушь! Стражники, заслышав крики о помощи где-нибудь в портовых районах — тут же прячутся куда подальше! Это тебе не по дворцовой площади прогуливаться, разглядывая благородных девиц! Тут можно и нож под кольчугу словить! Или дубинку по затылку!

Как может человек защитить себя, если у него нет своего, личного оружия? И народ Антониса при этом — дикарский?! Ах ты ж тварь! Да я тебя…

— … вы меня ненавидите? — на худом лице беловолосого блуждала глумливая улыбочка, и Антонис, кипя от ярости, все-таки не выдержал:

— Очень!

А потом случилось совершенно неожиданное. Беловолосый превратился в тень. Смазанную, без очертаний, без формы — тень!

И Антонис потерял сознание.

Звенело в ушах, голова была пустой, как барабан. И секунд десять Антонис не понимал, где находится, и кто вокруг него. А потом его стошнило, и телохранитель мучительно долго выблевывал из пустого желудка желчь и кислоту, давясь мерзкой жижей, кашляя и сгибаясь в поясе, будто так, стоя на коленях, он молился проклятому демонскому богу в лице беловолосого убийцы.

Под ложечкой тупо болело, и Антонис понимал — его легко, как ребенка, сбили с ног банальным ударом в поддых. Его, опытного бойца, дуэлянта, на счету которого больше двух сотен дуэлей, четверть из которых закончилась смертью противника! Его, убийцу десятков людей! Позор. Это — позор!

А потом он вместе со своими боевыми товарищами безропотно мыл пол, убирая то, что вырвалось из его желудка. Сопровождаемый деланно-участливыми замечаниями беловолосого, очень сейчас похожего на воспитателя офицерской академии, в которой глумление над курсантами поставлено в ранг положенности. В этом было даже что-то ностальгическое. Повеяло юностью — болью, блевотиной, унижениями и силой.

Их приучили подчиняться сильным. До тех пор, пока они не станут сильнее сильного. И потому — все было ясно и понятно. Есть командир, есть подчиненные, и он, Антонис, как и его товарищи, должен делать то, что положено. Иначе — удар в брюхо и блевотина. Жизнь такая! И ничего поделать с этим нельзя…

Здесь. В этом мире! Видимо — в другом, тоже.

— Сюда кладите! Ну! Скоты! Что вы сделали с мальчиком! Ему и так в жизни досталось. А вы, твари! Уууу… прокляну, гады!

— Эй, эй — ты чего?! — «крыса», как звали сотрудников тайной охраны, сделал охраняющий жест и отодвинулся от зловредной старухи. — Мы наоборот его спасли! Это не мы! Это какой-то придурок сделал!

— Это не они! — подтвердил надтреснутым голосом старик из-за спины второго «крысы», спрятавшегося за косяком у входа. На всякий случай — а вдруг и правда проклянет? Бабка зловредная, по ней видать! Одна бородавка на носу чего стоит — ну сущая демоница старуха! Тьфу!

— Заткнулись, все! — старуха возложила на грудь бледного, как мел Юсаса, узловатые, в коричневых пигментных пятнах руки, замерла, будто прислушиваясь к ощущениям. Старший «крыса» выдохнул и часто задышал, обнаружив вдруг, что не дышал самое меньше минуту. Аж в ушах зазвенело!

Проклятые ведьмы — говорят, они и черной магией балуются! Проклятые вонючки!

Будто отвечая на его мысли, в комнате вдруг запахло тиной, будто люди стояли возле старого, заросшего пруда с кучей лягушек и пиявок. Запах был таким ясным, таким густым, что старший «крыса» задохнулся, закашлялся, и старуха обернулась к нему с такой неприкрытой, кипящей яростью и даже ненавистью, что стражник попятился и по примеру своего соратника спрятался за косяком прихожей, вытаращив глаза и переводя дух.

— Сука такая! — шепнул младший. — Она же без лицензии лечит! Кто ей позволил?! Может настучать на нее? Пусть гильдия магов ее прижмет! Высекут старую дрянь, тогда и узнает, как…

— Заткнись! — перебил старший. — Проклянет, мало не покажется! Будешь потом начиная с члена заживо гнить! Ты слышал про колдуний? У них своя, зловредная магия! Их даже инквизиторы боятся! Проклятые ведьмы! С ними лучше не связываться, себе дороже! Если бы не мальчишка — я бы и порога этой проклятой твари не перешагнул! Мда… хоть бы уж подлечила парнишку. Нам его живым надо доставить! Ведь чуть-чуть не успели! Сейчас бы уже пиво в трактире пили, а не нюхали эту гадину!

— Я все слышу! — голос старухи был холоден и глумлив. — Вы себя-то нюхали, вонючки? От вас несет грязными ногами и дерьмом! Сейчас кину на вас проклятие, и сгниете — сразу и с члена, и с задницы! Чтобы язык не распускали, тупые олухи!

— О Создатель! — старший прямо-таки оледенел от страха и громко добавил. — Простите, госпожа! Ничего плохого вам не хотим! Мальчишку только спасите, он очень нужен!

— Очень вам нужен… гавнюки! А платить кто будет? Думаете, мои услуги ничего не стоят?! Ну-ка, вытряхайте карманы! Все, что есть давайте! А если хоть медяк утаите — будет вам проклятие, обещаю! До седьмого колена будет проклятие! И дети сгниют, и внуки! Хотя нет — не будет у вас ни детей, ни внуков. Потому что все ваше хозяйство сгниет!